* * *

За те недели, что я провела у тети Агны, я не ходила дальше ближайшей к ее дому лавки. В тот день, когда я вместе с Ханнольтом и Маркусом отправилась туда, где надеялась найти для себя новый дом, у меня было лишь самое туманное представление о том, что представляет собой замок. Да и оно основывалось исключительно на беглом взгляде, который мне удалось бросить на это здание, когда я явилась в город.

Я знала, что замок очень большой и хорошо укреплен. Но когда мы наконец вынырнули из лабиринта улочек Сент-Элсипа, я ахнула, увидев массивные каменные укрепления, дерзко расположившиеся на вершине холма передо мной. Толстые, сложенные из грубого камня стены, казалось, вырастают прямо из земли, с тем, чтобы окружить целый лес столь же массивных башен. За парапетной стеной с бойницами в небо вонзались башенки, немногочисленные узкие окна которых служили единственным указанием на то, что здесь живут люди. Эта громадина как будто навалилась на меня всей своей тяжестью, и у меня внутри все похолодело. Меня вдруг охватило острое нежелание входить внутрь. Я выросла на просторах, наполненных свежим воздухом, и никогда не задумывалась над тем, что значит жить в заточении стен.

Ханнольт и Маркус продолжали идти вперед и вскоре присоединились к сутолоке экипажей, повозок и пеших путешественников, поднимающихся по крутой тропе к замку. Усилием воли я стряхнула с себя это нелепое предчувствие опасности и бросилась догонять своих спутников. Я убеждала себя в том, что в мрачных стенах замка не может не скрываться удивительная роскошь, иначе зачем королю здесь жить? Хотя красота внутреннего убранства покорила меня очень быстро, мне никогда не забыть этой первой внутренней реакции. Большинство обитателей замка считали, что эти стены защищают их от опасности, но я сразу где-то в самой глубине души ощутила, что не все угрозы исходят снаружи.

Толпа людей медленно продвигалась вперед, к арке проездной башни, по обе стороны от которой стояли стражники.

— Сюда, — произнес Ханнольт, подталкивая меня перед собой и дергая Маркуса за руку.

Маркус держался отстраненно и смотрел прямо перед собой, как он делал с тех пор, как мы вышли из тетиного дома. Худощавое телосложение выдавало в нем юношу, еще не достигшего зрелости, но прямой нос и чистая кожа позволяли предположить, что он будет очень хорош собой. Густые темные, неровно подстриженные волосы падали на лоб зубчатой челкой, а глаза смотрели интригующе серьезно. Те немногие мальчишки, с которыми я была знакома в моей деревне, либо были хвастунами, либо ужасно стеснялись беседовать с девушками своего возраста. Никто из них не держался в моем присутствии с такой непринужденностью, как Маркус. Даже его молчание, которое поначалу вызвало у меня замешательство, теперь удивительным образом успокаивало. Болтовни его отца с лихвой хватало на двоих.

Ханнольт кивнул одному из стражников и снял с плеча тяжелый мешок. Развязав его, он начал любовно описывать каждую из пар обуви. Стражник с легким любопытством заглянул в мешок, а затем махнул рукой, сделав нам знак входить.

Мы вошли и оказались на просторном и чрезвычайно оживленном дворе. Все вокруг так бурлило деятельностью и шумело, что у меня разбежались глаза. Экипажи проносились так близко, что меня обдавал поток воздуха, а прямо передо мной столпились мужчины, хваставшие друг перед другом мечами. Слуги в королевских ливреях выкрикивали распоряжения группе рабочих, судя по их инструментам, каменщиков. Я посмотрела поверх голов толпы и увидела взметнувшийся в небо замок. Надо мной парила каменная громада в окружении четырех огромных башен, как будто охраняющих роящиеся внизу крошечные фигурки. Как хорошо я помню это мгновение, когда я впервые оказалась лицом к лицу с предметом своих грез! Я до сих пор способна как наяву ощутить мурашки, пробежавшие по всему моему телу, от макушки до кончиков пальцев на ногах. Я стояла на пороге новой жизни, объятая страхом, к которому примешивалось восхитительное предвкушение чего-то неведомого. От моих былых сомнений не осталось и следа. Мне не терпелось присоединиться к окружающей меня драме, сыграть в ней роль, пусть совсем незначительную, ощутив причастность к этому величию.

Мощеная дорожка вела на небольшое возвышение и дальше, к входным дверям, украшенным золотыми гербами.

— Сюда входят только высокопоставленные люди, — сообщил мне Ханнольт. — Черни вроде нас положено пробираться к черному ходу.

Он взял меня за руку и потащил за собой, освобождая дорогу несущейся прямо на нас повозке. Я увидела, что большая часть движения во дворе волнами накатывается на арку в левой части двора. Вместе со всеми остальными мы протолкнулись в узкий проход и оказались в другом дворе, приблизительно тех же размеров, почти полностью забитом людьми. Напротив нас конюхи вели лошадей в конюшню. Справа я увидела несколько дверей, ведущих в нижний уровень замка. Судя по огромным очагам, тут располагалась кухня. Слева рабочие разгружали повозки с припасами. Проходя мимо них, я заметила корзину размером с кормушку для лошади, наполненную исключительно луком. Рядом стояли мешки с мукой почти с меня ростом.

— Осторожно! — закричал Ханнольт.

Зазевавшись, я чуть было не вступила в некую смесь из грязи и гниющих отбросов. Я поддернула юбку выше лодыжек и плотно обернула ею ноги.

— Не зевай! — рявкнул чей-то голос у меня за спиной.

Не успела я обернуться, как Маркус обхватил меня рукой за плечи и оттащил назад, тем самым избавив меня от почти неминуемого столкновения с бочонком, катившимся из двери склада. Я никогда не оказывалась так близко к юноше, и меня удивили сила его рук и крепость груди, к которой я на мгновение прижалась спиной.

— Эй! — крикнул Ханнольт рабочим. — Смотрите, что делаете!

—  Лучше смотрите за своей девчонкой! — раздалось в ответ. — Нашла место важничать!

Я начала благодарить Маркуса за бдительность, но он попятился и отвернулся, прежде чем я успела договорить. Неужели с виду невозмутимого Маркуса потрясла угрожавшая нам опасность? Или его, подобно мне, на мгновение выбило из колеи наше неожиданное объятие?

— Пойдемте, — прервал мои размышления Ханнольт. — Я не знаю, где нам искать экономку, но спросим на кухне.

Мы пошли за Ханнольтом, осторожно преодолевая покрытый навозной жижей двор, и наконец вошли в комнату с тремя пылающими очагами, в каждом из которых висел котел. Жара была просто невыносимой.

Потная женщина в замызганном фартуке преградила нам путь.

—  Что вам нужно? — подозрительно прищурившись, поинтересовалась она.

—  Я привез заказ для леди де-Вей, — произнес Ханнольт с величественным видом рыцаря, явившегося на аудиенцию к королю. — Меня ждут в Большом Зале. А этой юной леди необходимо встретиться с миссис Тьюкс.

Она смерила меня взглядом. Видимо, это зрелище не произвело на нее особого впечатления, потому что она раздраженно вздохнула:

—   Вы найдете ее в Нижнем Зале. — Она показала в дальний конец комнаты. — Вам вон в ту дверь, прямо по коридору и наверх по лестнице.

—   Значит, здесь мы и расстанемся, — обернулся ко мне Ханнольт. — Я скажу вашей тете, что мы благополучно доставили вас на место.

Я посмотрела на Маркуса. Мы почти не разговаривали, но его спокойствие заставляло меня сожалеть о мимолетности нашего знакомства. Казалось, он хочет мне что-то сказать, но отец его перебил, засыпав меня пожеланиями удачи, и направился к выходу. Маркус ограничился коротким кивком и последовал за отцом.

Я осталась одна, и меня охватил панический страх. Но еще больше я боялась накликать на себя ярость кухарки и поэтому, не мешкая, покинула хаос кухни, в точности следуя ее указаниям. Чтобы не столкнуться с суетящимися вокруг мужчинами и женщинами, которые перетаскивали с места на место какие-то мешки и полные ведра, мне пришлось пробираться возле самой стены. Их угрюмая процессия напомнила мне вереницу муравьев, маршировавших по нашей хижине в поисках крошек, которые роняли на земляной пол мои братья. Раскрасневшись в душной кухне и протолкавшись по узкому коридору, я взбиралась по широкой деревянной лестнице, чувствуя, что у меня кружится голова. Лестница привела меня к залу, настолько длинному, что дальнего его конца я не увидела.

Позже я узнала, что Нижний Зал, названный так потому, что располагался непосредственно под Большим Залом, служил центральным местом сбора для всех, кто работал в замке. Именно здесь слуги дважды в день принимали пищу, получали распоряжения от экономки, встречали Новый год и оплакивали смерть, когда она настигала одного из них. Я окинула взглядом просторное помещение, чувствуя успокаивающее воздействие этой симметрии и порядка. Простые деревянные столы и скамьи выстроились вдоль стен. Над моей головой серые каменные стены взметнулись ввысь, к массивным стропилам, поддерживающим потолок.

Я медленно двинулась вперед, заглядывая в двери мастерских, расположенных рядом с залом. В одной я увидела ткацкие станки и корзины с пряжей, в другой изготавливали подносы и подсвечники. Следующая комната была полна рулонов ткани и бобин с нитками. Швейная мастерская. Я застыла на месте, пытаясь представить себе образ мамы — юной швеи, склонившейся над отрезом шелка. Но, к своему отчаянию, я смогла увидеть маму такой, какой я ее знала, — сломленной годами непосильного труда женщиной, — и от этого воспоминания у меня мучительно сжалось сердце.

— Вы кого-то ищете?

Я резко обернулась и растерянно уставилась на высокую стройную молодую женщину со светлой кожей и в равной степени светлыми волосами в девственно белом фартуке. Она пристально смотрела на меня, а на ее лице недоверчивость боролась с любопытством.

— Я ищу миссис Тьюкс, — наконец выдавила из себя я.

Она еще несколько мгновений меня разглядывала, но затем, видимо, решила, что я не представляю собой опасности.

— Пойдемте.

Она привела меня в дальний конец зала, к двери с резным рисунком виноградной лозы и цветов. Меня изумило то, что простая экономка может жить в комнате, украшенной лучше, чем самый богатый дом моей деревни.

Дверь была приоткрыта, но девушка остановилась и постучала.

— Войдите, — раздался властный голос.

По сравнению с сумрачным Нижним Залом комната показалась мне светлой и уютной. Большое окно, расположенное напротив двери, выходило во двор. Возле одной из стен стоял стол, заваленный бумагами и книгами, а над ним висел гобелен с изображением льва и единорога. У противоположной стены расположились кровать и сундук, инкрустированный цветной резьбой. Если это комната экономки, то в какой роскоши должна жить королева! — мысленно ахнула я.

Миссис Тьюкс сидела у стола и молча смотрела на меня. Мне еще предстояло узнать, что она руководит при помощи молчания, а не воплей. На фоне всеобщей суетливости она резко выделялась безмятежностью и спокойствием. Она умела привлечь к себе внимание людей, битком набитых в комнате, всего лишь произнеся несколько хорошо подобранных слов. Мне было сложно определить ее возраст. На ее круглом лице залегли морщинки, а волосы заметно поседели, но в глазах не было и следа усталости, присутствующей во взгляде женщин из моей деревни. Она была одета в простое черное платье, своими просторными складками скрывавшее раздавшуюся и округлившуюся с годами фигуру.

Я склонила голову, как научила меня делать тетя Агна в знак уважения к старшим.

— Меня зовут Элиза Далрисс, — произнесла я. — Вы должны были знать мою маму, Мэйрин.

— Мэйрин.

Миссис Тьюкс медленно прошептала это имя, как будто эти звуки дались ее голосу с большим трудом. Она встала из-за стола и подошла ближе, чтобы рассмотреть меня получше. Затем она положила ладонь мне на плечо и улыбнулась.

— Теперь я вижу, что ты ее дочь, — произнесла она. — У тебя такая же осанка. Мэйрин всегда держала спину прямо.

— Да, мэм, — кивнула я, вспомнив маму, согнувшуюся под весом малыша на одной руке и ведра с водой в другой.

Вряд ли миссис Тьюкс узнала бы свою подругу в воспитавшей меня женщине.

— Где она теперь живет? Все ли у нее хорошо?

Слова застряли у меня в горле.

— Она умерла месяц назад.

Я почувствовала, что к моим глазам подступают слезы.

— О, как жаль.

В вежливом ответе слышалась искренняя печаль.

— Она сказала мне приехать к вам, — продолжала я, усилием воли уняв дрожь в голосе. — Я надеялась, что для меня найдется какая-нибудь работа.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Четырнадцать.

— Если ты выросла на ферме, ты привыкла к тяжелой работе.

Я кивнула.

— Обычно я предупреждаю девушек о том, что горничным приходится здесь нелегко, — вздохнула она. — Но, скорее всего, эта работа покажется тебе более легкой по сравнению с тем, чем приходилось заниматься тебе. По крайней мере в конце дня от тебя не будет нести коровьим навозом!