Нокс мощными толчками мчался навстречу собственной разрядке. Брайар вцепилась пальцами в его бицепсы – ей необходимо было за что-нибудь держаться. Его лицо исказилось от страсти.

Внезапно Нокс остановился и перевернул ее на живот. Сорвав с нее белье, он подтолкнул ее ладонью под живот, заставив приподнять бедра и встать на четвереньки.

Затем скользнул в нее сзади, сжимая руками ягодицы. Истекающая влагой Брайар застонала, встречая его толчки. Нокс еще никогда не вел себя так агрессивно. Теперь это был варвар. Он взял ее быстро и грубо, заботясь только о себе. И это лишь возбуждало ее еще сильнее. Пещерка Брайар горела и пульсировала, сжимаясь вокруг его стержня. Девушка подавалась назад, исступленно встречая его толчки. Их тела сталкивались, издавая громкие шлепки.

Брайар чувствовала, как его руки сжимают ее ягодицы, ощущала сладостное трение входящего и выходящего органа, и это поднимало ее на невиданные высоты. Она покосилась на Нокса через плечо, и при виде его как будто высеченного из камня брутально прекрасного лица, на котором было написано животное желание обладать ею, ощутила, как дрожат и подгибаются ее колени.

Нокс наклонился вперед, касаясь твердой грудью ее спины. Его рука скользнула мимо ее бедра, устремляясь к наиболее чувствительному местечку. Нащупав его, Нокс принялся искусно ласкать его пальцами. Ее мир рассыпался на миллиарды сияющих осколков, а уже через несколько мгновений она погрузилась в полный мрак. Брайар совершенно ничего не видела, зато многое ощущала. Она ощущала, что он продолжает овладевать ею, входя в нее с отчаянием, граничащим с исступлением. Нокс приближался к разрядке, пока она, задыхаясь, вновь обретала способность видеть.

Брайар почувствовала, что его подбородок коснулся ее щеки, а затем его зубы впились в мочку ее уха. От этого она снова содрогнулась, и ее тело завибрировало и загудело в следующем оргазме.

– О-о-о! – простонал Нокс. – Да, да, выжми из него все!

Она ощутила, как он разряжается, глубоко погрузившись в нее. Их тела содрогались от ритмичных спазмов.

– Моя, – прошептал он ей на ухо.

Это слово эхом разнеслось по телу Брайар, погружаясь в самые потайные глубины ее сердца. Ее грудная клетка приподнялась и расширилась в беззвучном «да». Она принадлежала ему. Брайар тоже так чувствовала, хотя и не могла произнести это вслух.

Она упала на постель, и ее нисколько не заботило, что Нокс навалился на нее всем своим весом, вжимая в матрас.

Все еще задыхаясь, Брайар повернула лицо в сторону. Нокс оперся на локти, боясь ее раздавить. Его дыхание щекотало ее кожу, чуть шевеля волоски у нее на шее. Брайар потерла затылок пальцами.

Нокс поднялся с кровати, и от этой неожиданной потери девушку охватила тоска. Он направился в ванную комнату, чтобы избавиться от презерватива, а Брайар села на постели, одергивая измятый сарафан.

Когда Нокс вернулся, она уже стояла возле кровати, готовая к разговору, который попыталась начать перед тем, как он ее поцеловал.

Он вышел из ванной с уже знакомым ей отстраненным выражением лица, и при виде этого она ощутила укол в груди. Внезапно Брайар почувствовала, что он невероятно далеко от нее. Он уже ее покинул. Она сказала себе, что это лишь ее фантазии, и решила не обращать внимания на странное ощущение.

Сделав глубокий вдох, Брайар произнесла:

– Нокс, насчет того, что произо…

– Я ухожу.

Она моргнула и покачала головой в полной уверенности, что он не мог перебить ее лишь для того, чтобы объявить о своем уходе.

– Нам надо поговорить, – сказала Брайар и кивнула головой, как будто думала, что благодаря этому ее слова быстрее достигнут его сознания.

Нокс потер пальцами лоб, как будто у него внезапно разболелась голова. Как будто она была его головной болью. И это было очень обидно.

– Я думаю, нам не следует этим заниматься, Брайар.

Она вздрогнула.

– Чем именно? Давай проясним. Нам не следует трахаться? – Она даже не удивилась тому, что смогла произнести это грубое слово. – Ты это имеешь в виду? Ты больше не хочешь трахаться? – Она яростно махнула рукой в сторону кровати. – Вот только выглядело это совершенно иначе.

Нокс смотрел на нее почти со скучающим видом, склонив голову набок.

– Брайар, давай не будем этого делать.

– О, давай будем это делать. Я так хочу. Поверь. – Она скрестила руки на груди. – Я думала, что, появившись здесь вчера вечером, ты окончательно подтвердил, что я тебя интересую.

– Есть траханье, а есть отношения. Я не создан для отношений. В отличие от тебя.

– И ты только что это понял? Вчера вечером ты явно считал иначе… и сегодня утром тоже.

– У нас с самого начала не было ни единого шанса. Неужели ты этого не видишь? – Нокс взмахнул руками, и его суровый фасад дал трещину, в которую хлынуло разочарование. – Мы лгали сами себе, Брайар.

Она покачала головой:

– Я… я готова была попытаться…

– Будем считать, что мы попытались, – произнес он, делая еще один шаг к двери, как будто ему не терпелось покинуть эту квартиру. – Такие девушки, как ты, не должны связываться с такими мужчинами, как я.

Брайар вздернула подбородок, пытаясь справиться с нахлынувшей на нее болью.

– Возможно, ты прав.

Нокс изменился в лице, нерешительно глядя на нее, и она похвалила себя за то, что ей удалось застать его врасплох. Он хочет, чтобы она его умоляла? Нет. Она пробьется к нему иным способом: скажет ему правду.

– Сегодня Лорел заявила, что я такая же, как наша мать.

Нокс молча смотрел на нее, и она продолжала:

– Она сказала это, потому что наша мать так и не ушла от мужа, несмотря на то что он ее бил, унижал и превратил ее жизнь в ад. Она осталась с ним, несмотря на то что вздрагивала от одного звука его голоса. Она жила с ним, вынуждая к этому и нас. Она все еще живет с ним, несмотря на то что мы предлагали ей переехать к кому-нибудь из нас. Она осталась с ним – с этим опасным, агрессивным человеком.

В груди Брайар бурлили эмоции, угрожающие всецело завладеть ею и сломить ее, но она держалась.

Наконец Нокс нарушил молчание:

– Ты никогда мне об этом не рассказывала…

– О своем отце? Зачем? Он больше не имеет ко мне никакого отношения. Он не заслуживает того, чтобы о нем вспоминали, но теперь я все же рассказала о нем. Возможно, я и не сидела в тюрьме, но знаю, каково это – каждый день мечтать о свободе, надеясь на то, что это жалкое существование когда-нибудь закончится. И знаю, что такое мужчины, склонные к насилию.

Нокс преодолел разделяющее их расстояние и прижал ладонь к ее щеке.

– Твоя сестра ошибается, Брайар. Я никогда не причинил бы тебе вреда.

– Ты прав. Я не такая, как моя мать. Но сейчас ты уходишь, потому что думаешь, будто ты такой, как мой отец… что ты способен совершить насилие, которого я всеми силами избегаю.

– Брайар… ты же умная девушка и понимаешь…

– Да, я умная девушка и понимаю, кто ты, – оборвала она его, ликуя при мысли о том, что ей удалось подвести разговор к этой фразе. – Я не такая, как моя мать, а ты не такой, как мой отец.

Он опустил руку.

– Я никогда не боялся причинить тебе вред. И сейчас меня беспокоит не это, а то, что нас окружает. Тогда, много лет назад, я не собирался убивать того парня. Я всего лишь хотел добиться от него правды. Надеялся восстановить справедливость. Ради Кэти. Это может произойти снова – я могу утратить самообладание. Я чувствую, что, оказываясь рядом с тобой, не способен себя контролировать. Если кто-нибудь тебя обидит… – Он замолчал и покачал головой. – Вот почему мы должны положить этому конец.

– Ничего такого со мной не случится, – продолжала настаивать Брайар, уже понимая тщетность своих слов.

Его решение было окончательным и бесповоротным.

– Ты меня не слышишь, – пробормотал Нокс, и его взгляд стал отчужденным. На нее смотрели синие осколки льда. Он ее уже оставил. Она взывала к пустоте. – Я должен всегда держать эмоции под контролем… Я не могу позволить себе снова стать тем парнишкой, которым был когда-то. А с тобой я опять превращаюсь в него. – Он показал на нее, затем на себя. – Когда мы вместе… я теряю власть над собой.

Брайар сделала глубокий вдох и склонила голову набок. Она совершенно отчетливо слышала подтекст его слов, даже если он сам этого не слышал.

– То есть ты хочешь сказать, что я не подхожу тебе.

Эта фраза повисла между ними. Она вонзилась в Брайар, подобно зубам, безжалостно погружающимся в плоть, разрывающим мышцы и сухожилия, ударяющимся о кость и вызывающим невыносимую боль во всем теле. Это не имело никакого отношения к благородству, и он покидал ее вовсе не потому, что считал, будто недостаточно хорош для нее.

Он считал, что это она ему не подходит.

– Я этого не говорил! – сердито и немного растерянно воскликнул Нокс.

– Именно это ты и сказал. В этом вся суть того, что ты тут наговорил. Это и есть правда.

Брайар попятилась от него, втягивая в легкие воздух, который, казалось, царапал ее внутренности.

– Теперь я все поняла. То, что я думаю и чувствую, не имеет значения. Не имеет значения даже то, что я, возможно, немного в тебя влюблена.

Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Брайар поняла, что это ложь. Не было никакого «возможно» и никакого «немного». Она была влюблена в него по уши. И теперь открыла ему свое истекающее кровью сердце.

– Брайар…

Он произнес ее имя так мягко, как будто жалел ее. Как будто она была наивной дурочкой, которая взяла и влюбилась в него, хотя он совершенно этого не хотел. Потому что не было ни единого шанса, что он останется рядом с ней и ответит ей взаимностью. О боже! Она и в самом деле дурочка.

– Ты ничего подобного не испытываешь. Это был секс. Хороший секс. Иногда это легко перепутать…

– Нет, – оборвала она его. – Не надо говорить со мной так, как будто я идиотка, которой неизвестна разница между сексом и любовью. Я знаю, что чувствую.

Секунду ей казалось, что ему хочется снова к ней прикоснуться. Если бы Нокс до нее дотронулся, она бы разрыдалась.

Но он этого не сделал.

– И еще, – произнесла Брайар севшим голосом, с трудом произнося слова, потому что ее горло горело из-за подступивших слез, – я знаю, как выглядит человек, который убегает прочь, из-за того что ему страшно.

– Да, мне страшно, – признался Нокс, стискивая зубы. – Я боюсь повторить свои ошибки и снова отправиться за решетку.

Значит, она для него ошибка.

– Все ясно, – ответила Брайар, демонстрируя спокойствие, которого не испытывала. – В таком случае уходи, – приказала она. Он стоял неподвижно, глядя на нее, и у нее вырвалось: – Убирайся отсюда на хрен!

Чем раньше он уйдет, тем быстрее она сможет дать волю чувствам.

Он даже не моргнул, услышав ее грубый крик. Лишь кивнул ей с невозмутимым видом. На лице Нокса уже плотно сидела непроницаемая маска, которая была на нем в тот день, когда она впервые увидела его в «Девилс Рок».

Не произнося больше ни слова, он выскользнул из спальни. Хлопнула входная дверь.


Громко ругаясь, он с силой захлопнул дверцу пикапа и выехал с парковки. На него волнами накатывало сожаление – горькое, как привкус крови во рту. Но он сожалел не о том, что ушел от Брайар. Это должно было произойти. Она считала, что любит его, но это было не так. Она ошибалась. Она не могла его любить.

Он уносил ноги. Черт, вероятно, ему следовало сделать это раньше. Прежде чем Брайар появилась в «Роско» и он потерял ориентиры.

Нокс пообещал себе, что больше никогда не утратит самообладания, а Брайар подталкивала его именно к этому. Рядом с ней он испытывал слишком сильные чувства. Он слишком к ней привязался. Нокс боялся даже думать о любви к ней. Это не было любовью. Он явился из мира, где было принято предъявлять права на то, что тебе принадлежит. Тюрьма научила Нокса брать, владеть. Очерчивать свои границы. Именно инстинкт собственника говорил в нем в присутствии Брайар. А не любовь.

Эта девушка представляла собой опасность, а, выходя из тюрьмы, он поклялся больше никогда не рисковать.

Нокс сожалел о том, что вообще все это затеял. Он раскаивался, что причинил Брайар боль. Лучше бы он перетрахал половину посетительниц «Роско», вместо того чтобы соблазнять такую чистую девушку, как Брайар.

У него в кармане завибрировал телефон. Звонила тетя. Сердце заныло от тревоги за дядю Мака. Нокс надеялся, что с ним все в порядке.

– Привет, тетя Элис. Что случилось?

– Нокс, ты смотрел новости?

– Нет, а что?

– В тюрьме был бунт.

У него внутри что-то оборвалось.