Эмма Холли - Запретный плод

С другой стороны, признал Эдвард, он сам хотел увидеть девушку без ее ведома. Как иначе мог истолковать его слова поверенный? Возможно, он все предусмотрел, и находившиеся за стенкой женщины – а он явственно слышал два голоса – одеты, как полагается, и просто пьют чай, обсуждая новинки моды. Есть лишь один способ выяснить, так ли это. При мысли о том, что сейчас предстанет перед глазами, сердце графа зачастило. Отбросив сомнения, он прильнул щекой к стене и прижался к глазку.

Комната, в которую он заглянул, оказалась просторной и элегантной, залитой ярким светом из высоких окон – сразу после дождя солнце вновь осветило улицы Лондона. Посреди комнаты стояли две темноволосые женщины. Кровь бросилась Эдварду в лицо: портниха была одета в изящное золотистое платье, оттенявшее ее живые черты, а стоявшая напротив нее девушка действительно была полуодета. На ней были лишь тонкая кружевная сорочка и такие же кружевные панталончики. Мистер Моубри не обманул – девица действительно была чудесно сложена и хороша собой, густые темные волосы орехового оттенка были забраны наверх тяжелым узлом. Портниха как раз освободила клиентку от корсета, но даже без его поддержки высокая грудь не теряла формы и часто приподнималась от дыхания. Мисс Фэрли была явно смущена пристальным вниманием портнихи к своей фигуре. Похоже, она и вправду целомудренна, подумал Эдвард, не отрывая изучающего взгляда от девушки. У нее были очень длинные ноги, и сквозь тонкую ткань сорочки и панталон просвечивал темноватый треугольник волос. Эдвард нервно сглотнул, но не отодвинулся от глазка. На панталонах он заметил небольшую заплату, но это не портило общего впечатления, скорее привлекало внимание к хорошенькой попке мисс Фэрли.

Что ж, тот, кто будет обладать этой девушкой, счастливец! Какие изящные белые руки! А какие маленькие ступни ног с аккуратными пальчиками! Граф почувствовал, что взмок за те несколько секунд, пока подглядывал за ничего не подозревавшей девушкой. Проклятие, она и правда чертовски хороша, эта мисс Фэрли, но разве это повод для того, чтобы так волноваться?

Как раз в этот момент он услышал за стеной голоса. Оказалось, сквозь отверстие можно было не только видеть, но и слышать происходящее. Граф напряг слух, по-прежнему не отрывая глаз от стены. Только сейчас он заметил огромного рыжего кота – просто чудовище в пушистой шкуре! – который развалился у ног девушки и довольно урчал. Вполне искренне Эдвард позавидовал животному.

– Вам надо пошить три новых корсета, мадемуазель, – защебетала портниха с заметным французским акцентом. – Два повседневных, поскромнее, и один выходной, для балов, с глубоким декольте. По французской моде! – Пока она говорила, руки ее уверенными движениями измерили талию клиентки.

Мисс Фэрли открыла рот, чтобы возразить, но только тихо ахнула, когда измерительная лента опоясала ее бедра и ягодицы. Краска смущения залила ее лицо. Похоже, эта девушка ужасная скромница, отметил Эдвард, улыбнувшись.

Флоренс чуть кашлянула, проверяя, вернулся ли к ней голос, и все же возразила:

– Мадам Виктуар, я думаю, что три корсета – это... слишком роскошно, и я вполне могу обойтись одним, нарядным...

– Как же так, мадемуазель? – удивилась портниха, оттолкнув в сторону развалившегося кота, ответившего на это недовольным мяуканьем. – Один корсет – это слишком мало для истинной леди! Корсет – это женское оружие номер один. Любой мужчина падет жертвой вашей красоты, если вы будете следовать моим советам.

– Но... мое финансовое положение довольно затруднительно и не позволяет мне... – начала Флоренс, но затихла под осуждающим взглядом мадам Виктуар.

– Глупости, мадемуазель! Такое капиталовложение очень выгодно. Покупая корсет и хорошее платье, женщина получает красоту и элегантность. А это залог успеха у мужчин, разве не этого вы хотите? И перестаньте трястись, можно подумать, я первая, кто увидел ваши лодыжки! – фыркнула портниха весело. – Кстати, у меня есть почти готовый заказ как раз ваших размеров. Немного ушить здесь, тут подобрать и будет просто чудесно!

– О нет, мадам! – воскликнула Флоренс. – Я не хочу, чтобы кто-то из ваших клиентов лишился платья по моей вине!

– Чепуха, леди, заказавшая его, прибудет в Лондон очень нескоро, так что я вполне успею сшить ей другое! – И не обращая внимания на протесты мисс Фэрли, француженка вызвала горничную, велев принести «выходное платье цвета бордо».

– Цвета бордо? – По тону Флоренс было ясно, что она почти в панике.

– Нет-нет, не стоит смущаться, мадемуазель! – воскликнула мадам Виктуар, застегивая тугой английский корсет на спине девушки. – Ведь вы хотите устроить ваше будущее, не так ли? А разве есть иной способ этого добиться?

– Да, но...

– Никаких «но», юная леди! Я не посоветую плохого, поверьте. Ни один джентльмен не возьмет замуж серую мышку!

Этот диалог развеселил Эдварда, хотя желание все сильнее давало о себе знать. Эта мисс Фэрли была невинным цветком, и все попытки портнихи превратить ее в роковую женщину забавляли его. Флоренс оказалась соблазнительным спелым персиком из чудесного сада. Персиком, который безумно хотелось надкусить.

Вот только попробовать этот запретный плод предстоит не ему, Эдварду, графу Грейстоу!

Но даже эта мысль не помогла справиться с невероятным возбуждением, которое владело Эдвардом, пока портниха помогала Флоренс надеть платье. Он столько раз видел, как раздеваются женщины, бывшие его любовницами, но не было ни одного случая, когда он видел их одевающимися. В том, как соблазнительные формы исчезают под строгими линиями одежды, было что-то невероятно возбуждающее! То, как руки мадам застегивали сотни крохотных крючков, как оправляли складки шелковой ткани на груди и бедрах, сводило его с ума.

Сама мисс Фэрли стояла, не произнося ни слова. Похоже, она привыкла одеваться сама, без помощи горничной, и прикосновения чужих рук стесняли ее. Когда мадам Виктуар приподняла привычным жестом ее груди, чтобы соблазнительно уложить их в вырезе платья, Флоренс так покраснела, что даже ее маленькие ушки стали малиновыми.

– Когда я пошью вам французский корсет, вы будете выглядеть еще чудеснее. – И, желая проиллюстрировать свои слова, она чуть сдвинула груди Флоренс вместе, прижав их ладонями с боков, а затем сдавив талию. – Примерно вот так.

Флоренс прижала ладонь к губам, чтобы не ахнуть от смущения.

Эдвард ощутил такой спазм между ног, что вынужден был задержать дыхание, боясь, что его могут услышать. То, как француженка касалась Флоренс, и то, как вздрагивала девушка в ответ на эти прикосновения, будило в нем незнакомые желания. Казалось, никогда раньше он не желал женщину так страстно. Если бы Эдвард не знал, что в доме полно людей и в любой момент его могут увидеть, он бы удовлетворил сам себя – до такой степени был возбужден. Вот-вот его мужское естество взорвется от напряжения!

Тем временем портниха застегнула последний крючок на шее Флоренс и оправила воздушные кружева. Затем она повернула девушку лицом к зеркалу, висевшему, судя по всему, на той стене, за которой прятался граф.

– Ну что, мадемуазель? Как вы себя в нем чувствуете?

Флоренс провела по складкам шелковой бордовой ткани кончиками пальцев. Она сделала это так осторожно, словно яркая ткань могла обжечь ей ладони.

– Я... мне кажется... – пробормотала девушка, – эта вычурность пугает меня.

Мадам лишь улыбнулась в ответ на это признание. Она сняла с волос мисс Фэрли сползающую заколку и, поправив густую гриву волос, снова закрепила прическу. Казалось, портнихе доставляет невыразимое удовольствие касаться Флоренс. И снова Эдвард ощутил жгучее желание. Желание получить запретное.

– Вы видите, как вы женственны, мадемуазель? Этот наряд подчеркивает вашу красоту. Сожгите свое старое платье, оно недостойно вас!

И правда, в новом одеянии Флоренс выглядела иначе, чем в потрепанных панталонах и сорочке. В ней появилась совсем другая грация и элегантность. Теперь она почти не отличалась от важных красавиц лондонских высших кругов, и лишь растерянное выражение лица выдавало ее провинциальное происхождение.

– Мне кажется, – произнесла она задумчиво, разглядывая свое отражение в зеркале, – что сила женщины не только в ее красоте.

– Разве? – иронически усмехнулась француженка. – Возможно, вы и правы. Но красота – главное оружие современной женщины. Встречают всегда по одежке. Так устроен этот мир, и с этим приходится мириться нам, слабым женщинам. Наше оружие не только в привлекательной внешности, но чаще всего это оружие самое мощное. Особенно когда речь идет о поиске достойного мужа. Что плохого в том, чтобы пользоваться мужскими слабостями?

– Я никогда не желала быть красивой безделушкой, – призналась Флоренс.

– О-ля-ля! Я могла бы посоветовать вам привыкнуть к этой роли, мадемуазель, но в вашей застенчивости есть особый шарм. Возможно, в этом состоит часть вашей привлекательности. Главное, не утратьте способность смущаться, это вам так идет! Чем слабее ощущает себя женщина, тем сильнее желание мужчины защитить ее и предложить руку помощи, – рассмеялась портниха.

Неожиданно Флоренс тоже улыбнулась, а затем легко засмеялась в ответ на эту проповедь. Смех у нее был глубокий и какой-то искренний, словно шел от самого сердца. Даже смеялась она непритворно.

– Пожалуй, мне стоит научиться поменьше краснеть, – пробормотала девушка сквозь смех, заливаясь румянцем. И опять они обе расхохотались.

Эдвард вскочил в экипаж, не дожидаясь, пока его проводят. Он был зол на себя за то, что провел в этом доме так много времени, увлеченно подсматривая за ничего не подозревавшей девушкой. Он злился и на Алистера Моубри, втянувшего его в эту затею. То, что они проделали, было постыдным занятием. Но граф не мог не признать, что слова поверенного оказались правдивыми: Флоренс действительно была такой, какой он ее описывал.

Хуже всего было то, как Эдвард реагировал на нее. Наверняка мистер Моубри мог предположить подобную реакцию! Графу казалось, что все, мимо кого он ураганом пронесся, покидая дом мадам Виктуар, были в курсе того, чем он занимался в задней комнате и что при этом чувствовал, – и служанка, открывшая глазок, и белошвейки, строчившие одежду. Между ног у него по-прежнему горел огонь, и его восставшую плоть могли заметить посторонние.

Теперь он был уверен, что жесты портнихи, оглаживающие бедра и груди Флоренс, предназначались именно для него, следившего из-за стены. Это бесило и раздражало Эдварда. Поэтому его настроение было таким же пасмурным, как небо, вновь затянувшееся тучами. К тому моменту, когда экипаж подкатил к фамильному особняку, снова начал накрапывать дождь. Извозчик нахлестывал лошадь столь усердно, как будто понял, что граф пребывает в недобром расположении духа.

Моубри сидел напротив и молчал. Конечно, он все понял!

– Вы немедленно распорядитесь заделать глазок! – мрачно произнес Эдвард тоном, не терпящим возражений.

Если мистер Моубри и удивился, то виду не подал.

– Вы неверно истолковали его назначение, милорд, – ответил он. – Он вовсе не служит для подобных подглядываний. Глазок был проделан еще до того, как мадам Виктуар приобрела дом. Вы – первый мужчина, воспользовавшийся им с того момента.

Поверенный сказал это спокойно, словно и не удивившись приказному тону графа. Эдвард расправил плечи. Что ж, он не имеет права судить этого человека.

– Кстати, эта мисс Фэрли... – сказал граф после паузы. – Она действительно хороша.

Моубри промолчал. Он догадывался, что еще не время повторять свое предложение, и ждал, пока Эдвард примет решение сам.

– Думаю, ваша затея может сработать, – признал, наконец граф.

И только после этого Алистер Моубри задал вопрос:

– У вас есть на примете достойная женщина, которая может стать ее дуэньей?

– Моя тетушка Ипатия, вдовствующая герцогиня. Думаю, она сможет составить мисс Фэрли протекцию. Объявим девушку ее внучатой племянницей из провинции.

Моубри кивнул. Он понимал, что его согласие или несогласие уже не требуется. Несмотря на гнев, тлевший в душе Эдварда, граф не мог не признать, что поверенный – очень сообразительный тип, и невольно начал уважать этого мистера Моубри.

– Вы – человек больших талантов, как я вижу, – сказал граф.

Поверенный сдержанно улыбнулся, явно польщенный.

– Мои таланты к вашим услугам, милорд.

«Что ж, этот мужчина еще и амбициозен», – подумал Эдвард и усмехнулся про себя. Возможно, его дерзкий план не так уж плох.

Эдвард высадил мистера Моубри у его офиса, а сам дал извозчику адрес леди Харгрив. Дождь все так же падал с низко нависшего неба, но уже не был столь назойливым. Колеса экипажа жалобно поскрипывали, утопая в жидкой грязи улиц. Густой туман опустился на город, размыв очертания зданий и приглушив звуки. Воздух казался по-весеннему свежим, но серая мгла навевала мысли о нескончаемой зиме. В конце концов, все происходящее стало казаться Эдварду наваждением.