Рэйчел Гибсон - Запутанные связи

- Когда мне было около десяти лет, я отправился в библиотеку, думая, что просмотрю старые газетные статьи, но библиотекарем оказалась подруга моей бабушки. Поэтому я ушел.

- Ты видел какие-нибудь отчеты о событиях той ночи?

- Нет.

- Хотел бы на них взглянуть?

Он отрицательно покачал головой.

- Нет. У меня мало воспоминаний о родителях, и если я прочитаю о случившемся той ночью, это разрушит те немногие, которые у меня еще остались.

Она тоже практически не помнила свою мать. Только недавно, благодаря дневникам, некоторые события прояснились.

- Может быть, нет.

Он горько рассмеялся.

- До твоего появления здесь я не знал, что моя мама смотрела, как умирал отец. Не знал, что она настолько его ненавидела.

- Возможно, она его не ненавидела. И любовь, и ненависть – очень сильные эмоции. Люди убивают тех, кого любят, постоянно. Мне это непонятно, но знаю, что такое происходит.

- Это не любовь. Что-то другое. – Мик отошел в темный угол террасы и схватился за деревянные перила. За озером над горами начала подниматься луна, ее совершенное зеркальное отражение появилось на гладкой воде.

– До твоего приезда в город все было похоронено в прошлом, которому и принадлежало. Потом ты начала лезть не в свое дело, рыть носом, и теперь это единственная тема, которую все вокруг обсуждают. Так же было, пока я рос.

Мэдди подошла к Мику, села на перила, скрестила руки под грудью и посмотрела на темный силуэт его лица. Она была так близко, что рука мужчины практически касалась ее тела.

- В отличие от того, что происходило у вас дома, полагаю, твои родители часто оказывались темой для городских сплетен.

- Да, можно сказать и так.

- Поэтому ты и дрался все время?

Он посмотрел ей в глаза и беззвучно рассмеялся.

- Возможно, мне просто нравилось драться.

- А может быть, тебе не нравятся люди, которые говорят неприятные вещи о твоей семье.

- Думаешь, ты меня знаешь. Считаешь, что разгадала меня.

Она пожала плечами. Да, она его знала. Ей казалось, что их жизни в какой-то степени были зеркальными отражениями.

- Я думаю, что жизнь в городе, где каждый знает, что твоя мать убила твоего отца и его молодую любовницу, похожа на ад. Дети бывают очень жестокими. И это не просто избитое выражение, а правда. Поверь мне, я знаю, они могут вести себя подло.

Легкий ветер сдул несколько длинных прядей волос Мэдди на щеку, Мик поднял руку и нежно отвел их от ее лица.

- Что они делали? Не брали тебя играть в кикбол ?

- Меня нигде не выбирали. Я была немного толстой.

- Немного?

- Очень толстой.

- Сколько ты весила?

- Я не знаю, но в шестом классе мне подарили по-настоящему клевые черные ботинки. У меня были слишком большие икры, и застегнуть замок до конца не получалось. Так что я загнула их верх, пытаясь убедить себя в том, что все подумают, будто бы ботинки следует носить именно так. Но дети не были одурачены, и я никогда больше не надевала эту обувь. В тот год меня стали называть Цинциннати-Мэдди. Сначала я была так рада, что они больше не называли меня Толстушкой Мэдди. Потом я узнала, почему они выбрали это прозвище, и больше уже не радовалась.

Сквозь сумеречное пространство, которое разделяло их, он вопросительно поднял бровь, и девушка объяснила:

- Они говорили, что я такая толстая, потому что съела Цинциннати .

- Маленькие засранцы, – он опустил руку. – Неудивительно, что ты такая своенравная.

Разве она такая? Возможно.

- А у тебя какое оправдание?

Мэдди чувствовала, как взгляд Мика скользит по ее лицу в течение нескольких мгновений, прежде чем он ответил:

- Я не настолько своенравен, как ты.

- Конечно, – усмехнулась девушка.

- Ну, я не был таким до твоего приезда в город.

- Задолго до моего приезда ты превращал жизнь шерифа Поттера в ад...

- Для меня самого жизнь в этом городе иногда была адской.

- Могу себе представить.

- Нет, не можешь. – Он глубоко вздохнул и сказал правду. – Люди всю мою жизнь гадали: психану я и убью кого-нибудь, как мать, или вырасту и стану таким же, как отец. Для ребенка тяжело жить с таким грузом.

- Тебя это беспокоит?

Мик отрицательно покачал головой.

- Нет, не беспокоит. Проблемой моей матери – одной из проблем – было то, что никогда не следовало терпеть парня, который постоянно ей изменял. А проблемой моего старика было то, что ему вообще никогда не следовало жениться.

- Так твое решение проблемы – это избегать брака?

- Точно. – Мик сел рядом с Мэдди на перила и взял ее руку в свою. – Примерно так же ты решила проблему лишнего веса, перестав есть продукты, богатые углеводами.

- Это другое. Я гедонист, и мне приходится избегать больше, чем просто углеводов. – В этот момент гедонистическая натура Мэдди почувствовала, как тепло его ладони распространилось вверх по ее руке и дальше разлилось по всей груди.

- Ты и секса тоже избегаешь.

- Да, и если я вернусь к одной из своих старых привычек, все может стать просто отвратительным.

- Насколько отвратительным?

Мужчина внезапно оказался слишком близко, и Мэдди встала.

- Я предамся разврату.

- В сексе?

Девушка попыталась отнять руку, но Мик усилил хватку.

- В еде.

Он взялся за край ее кофты свободной рукой.

- В сексе?

- Да.

В разделявшей их темноте мелькнула его белоснежная соблазнительная улыбка.

- Насколько отвратительной ты станешь? – Медленно он притянул Мэдди к себе, пока она не оказалась между его бедрами.

Тепло его руки, прикосновение ног и порочная улыбка общими усилиями завлекали, уничтожали волю к сопротивлению и толкали ее в пучину разврата. Девушка чувствовала, как налились груди, как стало покалывать кожу, и невыносимая жажда, которую Мик разбудил своим первым поцелуем, снова ударила по ней – острая, мучительная, всепоглощающая.

- Тебе не захочется этого узнать.

- О, да, – произнес он. – Я думаю, определенно захочется.

– Кажется, ты собирался держать свой язык подальше от моего рта.

Мик взглянул в лицо Мэдди, освещенное луной, и потянулся к молнии ее спортивной кофты.

– Полагаю, смогу подыскать для языка и другие достойные места, помимо твоего ротика. – Он потянул застежку вниз, полочки разошлись, образуя глубокое декольте. Под кофтой на девушке не было ничего, и мужское достоинство Мика пришло в боевую готовность, когда белые холмики обнаженной груди оказались в нескольких дюймах от его лица.

– Нас могут увидеть, – всполошилась Мэдди и схватила Мика за руку.

– Аллегрецца уехали в Бойсе. – Он продолжил двигать застежку, пока молния не разъединилась на тонкой талии.

– А соседи с другой стороны? – настаивала Мэдди, но не остановила Мика, когда тот развел края кофты в разные стороны. Упругая грудь девушки казалась белоснежной в лунном свете, соски торчали темными пиками.

– На улице никого, но, даже если кто-то пройдет, ни зги не видно. – Уверенная рука обвилась вокруг талии Мэдди, и мужчина притиснул девушку крепче к себе. – Никто не разглядит, как я делаю это. – Мик наклонился ниже и поцеловал ее в живот. – Или это. – Горячие губы переместились в ложбинку между грудями.

– Мик.

– Да?

Мэдди зарылась пальцами в густые волосы. Ноготки, царапающие кожу на голове, посылали щекочущие возбуждающие импульсы вдоль позвоночника Мика. Девушка отрывисто вздохнула и пробормотала:

– Наверное, нам не стоит этого делать.

– Хочешь, чтобы я остановился?

– Нет.

– Хорошо. Я как раз нашел место для своего языка.

Он приоткрыл рот и лизнул набухший сосок. Она пахла сахарными печеньями, и на вкус тоже оказалась сладковатой.

– Ммм, – простонала Мэдди и прижалась ближе к изыскателю. – Так восхитильно, Мик. Как мне этого не хватало. – Она любила поговорить, что ж, от писательницы этого следовало ожидать. – Не останавливайся.

Мик и не собирался, только не сейчас, когда делал именно то, о чем мечтал с тех пор, как встретил ее в магазине. Он убрал руку из-за хрупкой спины и коснулся высокой груди.

– Ты красивая женщина, Мэдди. – Мик отстранился ровно настолько, чтобы заглянуть в лицо, на полуоткрытые губы и темные глаза, наполненные желанием. – Пожалуй, я попробую тебя везде, начиная отсюда.

Он втянул язык Мэдди к себе в рот. Соски девушки напряглись еще больше. Было нестерпимо приятно чувствовать ее и отведывать на вкус. Ладонь Мика двинулась вниз от груди вдоль мягкого плоского живота и проскользнула в свободные штаны. С того самого поцелуя в «Мортс» его преследовали дикие фантазии о том, чем он займется, если вновь окажется с ней наедине.

Мик провел рукой по бедрам Мэдди и коснулся трусиков. Она оказалась такой горячей и влажной, что вожделение скрутило и болезненно сжало его пах. Он жаждал ее, как ни одну женщину за долгое время. Мик честно пытался держаться от возмутительницы спокойствия подальше, но стоило встретиться, как его рот накрыл манящую грудь, а рука забралась в трусики, и на сей раз он не отступит, пока не утолит желание, пульсирующее во всем теле. Мэдди сама хотела его, и Мик был более чем готов предоставить ей желаемое. Он никуда не уйдет, пока они оба не вымотаются настолько, что утратят способность двигаться.

– Да, Мик, – прошептала она. – Трогай меня там.

Кофта свалилась на пол, мужчина слегка отстранился и перевел взгляд с груди девушки на лицо. Его пальцы глубже протиснулись под трусики и замерли.

– Здесь? – он чуть приоткрыл гладкие створки и прикоснулся к укромному местечку. Влага выдавала ее готовность, и ему не терпелось заменить палец кое-чем другим.

– Да. – Дыхание Мэдди ускорилось, и она вцепилась в закаменевшие плечи.

– Мне нравится, что из-за меня ты сделалась такой влажной. – Промурлыкал Мик прямо в губы Мэдди. – Я хочу коснуться тебя языком. – Мик нажал на маленький бугорок. – Здесь.

Она кивнула.

– Не возражаешь?

Девушка покачала головй, затем кивнула, а потом отчаянно замотала головой, соединив два движения в одно.

– Мик, – прошипела Мэдди, и руки на его плечах сжались еще сильнее. – Если ты не прекратишь… – Она втянула в себя воздух. – О Боже, не останавливайся, – простонала гедонистка, чуть не рухнув на колени от мощного оргазма.

Мик одной рукой обхватил Мэдди за талию, чтобы она не упала, а другой продолжал поглаживать, надавливать и осязать ее удовольствие. Мужчина поцеловал девушку в шею, страстно желая оказаться внутри нее, ощутить, как узкие стенки сжимаются с каждой пульсацией.

Придя в себя, Мэдди заявила:

– Я не собиралась заходить так далеко.

Мик вытащил руку из трусиков и прижался к строптивице бедрами, демонстрируя свою эрекцию.

– Давай повторим. Только в этот раз вместе.

Он провел поблескивающими от сока пальцами по острому соску и припал губами ко рту Мэдди, показывая всю силу своей необоримой потребности.

Она оторвалась от поцелуя и выдохнула:

– У тебя ведь есть презервативы? Правда?

– Найдутся.

Обнаженная по пояс развратница взяла мужчину за руку и увлекла в дом.

– Сколько у тебя с собой?

Сколько? Сколько?

– Парочка. А у тебя?

– Ни одного. Я же придерживалась целибата.

Мэдди закрыла за ними дверь и повернулась к спутнику.

- Придется растянуть эти два на всю ночь.

– Что ты задумала?

Она толкнула его на закрытую дверь, стянула с него футболку и швырнула прочь.

– Кое-что, чего тебе не следовало начинать. – Мэдди взяла контроль в свои руки, ее очевидное нетерпение еще сильнее завело Мика, ему казалось, что пуговицы на его «Ливайсах» того гляди брызнут во все стороны. – Но что тебе придется закончить.

Она прижалась к нему грудью и поцеловала в горло, одновременно накрыв рукой ширинку.

– Я собираюсь попользоваться твоим телом. – Мэдди лизнула жертву в шею и разом стянула с мужчины брюки и трусы. – Не возражаешь?

– О Боже, нет.

Вздыбленный член Мика уперся ей в живот, и Мэдди взяла его теплой ладонью, обхватила и принялась поглаживать вверх и вниз, надавливая большим пальцем выступающую набухшую вену.

– Ты красивый мужчина, Мик Хеннесси, – Мэдди обвела пальцем багровую головку. – Крепкий. – Вот уж, действительно. – Большой.

Мик со свистом втянул воздух.

– Ты справишься с этим.

– Конечно. – Искусительница прикусила беззащитную шею, затем медленно опустилась на колени, целуя живот мужчины и стрелку волос, указывающую вниз. – Другой вопрос: справишься ли ты?