Рэдклифф - Затерянная мелодия любви

Они любили друг друга всю ночь, прерываясь лишь для того, чтобы в очередной раз прошептать о преданности и произнести заверения, необходимые им для исцеления. Когда забрезжил рассвет, уставшая, но довольная Грэм отклонилась на подушки у изголовья кровати. А Анна устроилась, свернувшись вокруг нее и положив голову ей на плечо.

– А теперь нальешь нам шампанского, любовь моя?

Анна поцеловала ее, не желая отрываться ни на секунду.

– Конечно, дорогая.

Грэм пригубила бокал и вздохнула.

– Ты уверена, что это то, чего ты хочешь? Навсегда? Со мной бывает… сложно.

– Грэм Ярдли! Никогда бы не подумала, что ты способна на подобное признание! – мягко рассмеялась Анна. Она нежно погладила Грэм по щеке и, вновь став серьезной, поцеловала ее в губы. – Я очень-очень этого хочу.

Грэм приподняла бровь, на ее лице застыл вопрос.

– И каковы твои требования? Мне кажется, стоит обсудить все до того, как мы пойдем дальше.

Анна снова засмеялась, радуясь вернувшемуся блеску в глазах Грэм.

– Прежде всего, я бы хотела снова видеть тебя в хорошем здравии, – тихо начала она.

Смутившись, Грэм отвернулась. – Теперь, когда ты рядом, я обязательно поправлюсь.

– Расскажи мне все, Грэм. Теперь я с тобой. Позволь мне помочь, – попросила Анна, прижимая Грэм к себе.

– После того, как ты уехала, я больше не могла оставаться в Ярдли Мэнор. Ничто, даже потеря зрения, не было для меня таким болезненным, как расставание с тобой.

Она говорила тихо, в ее голосе чувствовалась боль. Даже вспоминать об этих днях было невыносимо.

– О, дорогая! – прокричала Анна, чуть ли не заплакав. – Прости! Я ни в коем случае не хотела причинить тебе боль! – Анна подумала о том, что если бы она не вернулась, Грэм бы никогда не поправилась. – О, боже! – невольно застонала она.

– Тише, любимая. Теперь уже все позади, – успокаивала ее Грэм, целуя. – Главное, что теперь мы вместе.

Она не рассказала Анне о том, как была близка к смерти, и каким добрым другом та ей казалась, предлагая избавление от страданий, которые она больше не могла выносить. И хотя ее душа рвалась оказаться в объятиях смерти, ее тело сопротивлялось, и, несмотря на ощущение слабости, она на самом деле шла на поправку.

– Я никогда тебя не оставлю, Грэм, обещаю. Пожалуйста, поедем домой, в Ярдли. Я хочу жить с тобой там, хочу, чтобы ты снова мне играла. Пожалуйста, отвези меня домой!

– Конечно, любимая, – прошептала Грэм, ее губы нашли губы Анны. Она, наконец, поверила в то, что в ее жизни еще осталось место для любви.

– Они хорошо выглядят, – сказала Анна, приостанавливая джип возле Дафны и ее команды. Она указала на новые кустарники, которые женщины высаживали возле въезда в имение Ярдли.

Дафна облокотилась на дверцу джипа с опущенным стеклом, широко улыбаясь своей начальнице.

– Это отличные экземпляры! Мы здесь уже заканчиваем. Завтра думаю заняться задней террасой. Фотографы приедут в пятницу, будут снимать палисадники.

Анна небрежно пожала плечами. – Делай, как считаешь нужным.

– С террасы вид еще лучше, особенно если смотреть на женщин, – с игривой улыбкой сказала Дафна.

Анна поймала ее озорной взгляд и остроумно ответила: – Надеюсь, ты не Грэм имеешь в виду. И, кроме того, ты же говорила, что счастлива в браке.

Дафна засмеялась.

– Безнадежно. И даже если бы было иначе, мне лучше знать, что не стоит увиваться за Грэм. Для нее не существует никого, кроме тебя, да и ты бы с меня шкуру содрала за одну только мысль! Я говорила о свое новой подопечной Лори, она без ума от помощницы Грэм. И когда хозяйка играет, ее просто магнитом тянет к музыкальной комнате.

Анна взглянула на часы, было уже почти пять вечера. – Неужели Грэм с Шейлой все еще работают? Они же не спали почти всю ночь! Грэм обещала мне не перетруждаться! – взволнованно закончила она.

Воспоминания о долгих мучительных месяцах одиночества в Бостоне все еще не оставляли Анну. А недавно перенесенная болезнь Грэм вызывала страх ее потерять.

Дафна увидела тень неподдельного страха на лице Анны и вспомнила, какой слабой Грэм казалась еще совсем недавно. Но за последние полгода многое изменилось.

– Анна, – мягко сказала она, – Грэм прекрасно выглядит. Я еще никогда не видела ее такой. Она сильная и здоровая. А какая музыка доносится из ее комнаты! Я с трудом отгоняю своих работниц от террасы.

Анна заставила себя расслабиться, зная, что Дафна права.

– Шейла очень помогает Грэм, она записывает ноты и сортирует ее неизданные произведения. Но когда они работают, то забывают обо всем. Шейла почти такой же трудоголик, как и Грэм!

– Она пишет диплом по произведениям Грэм, да?

– Да, она прикреплена к Грэм до конца года.

Анна не поверила своим ушам, когда Грэм попросила связать ее со студенткой, которая писала ей множество раз с просьбой об интервью.

Шейла работала у них уже два месяца и была без ума от Грэм. Она здорово помогала Грэм, и вскоре стало очевидно, что она с пониманием относится ко всем ее особенностям. Девушка принимала незрячесть Грэм, не задевая ее чувств и не ущемляя ее независимости.

Анна доверила ей самое дорогое, что у нее было – свою возлюбленную.

– Думаю, года будет вполне достаточно для Лори, чтобы завоевать ее сердце.

Анна засмеялась. – У тебя лишь одно на уме!

– О, а у тебя разве нет? – передразнила Дафна.

Анна покраснела, вспомнив, как спешила домой, чтобы снова почувствовать на себе руки Грэм. И даже сейчас ей не верилось в то, какой поворот приобрела ее судьба. Она и не представляла, что может быть настолько счастливой.

Она сняла джип с ручного тормоза и, улыбаясь, поехала к дому.

* * *

Анна тихо вошла в музыкальную комнату. Еще на подходе к двери, она точно знала, что играет Грэм. Грэм считала Шейлу очень талантливым музыкантом, но Анна всегда безошибочно определяла, кто из них играет. В игре Грэм невообразимо сочетались сила и грация, это был ее почерк, полное отражение ее самой. Анна узнавала каденцию и вибрацию ее музыки точно так же, как узнавала ее голос и ласки.

Она просто стояла и смотрела за ее игрой через комнату. Грэм была в движении, ее внутренняя энергия трансформировалась в звук и музыка лилась из-под ее рук. От этого зрелища у Анны до сих пор захватывало дух и пробуждалось желание.

Когда припев закончился, Анна прочистила горло:

– Привет, вы готовы сделать перерыв?

Повернувшись к ней, Грэм приветственно улыбнулась.

– Ты вернулась пораньше, любимая?

Она выглядела свежей и полной энергии, и это был верный признак того, что работа шла хорошо. Она наверняка позабыла о времени, и Анна даже не сомневалась, что обе они даже не пообедали.

Анна бросила строгий взгляд на Шейлу, но та лишь робко пожала плечами и направилась к двери.

– Вы обе просто невозможны, – проворчала Анна. Она подошла к Грэм, обняла ее сзади и поцеловала в волосы.

Грэм накрыла руки Анны на своей груди. Она перевернула их ладонями вверх и прикоснулась губами к мягкой коже, а затем прижалась к ним щекой.

– Я рада, что ты дома, – прошептала она.

– Ты в порядке? – спросила Анна и крепче обняла женщину, которая была для нее дороже собственной жизни.

– В полном, – ответила Грэм. – Но у меня есть новости.

– Какие?

Грэм замялась, ее руки ласкали руки Анны, лицо приняло задумчивое выражение.

– Я согласилась дать концерт в июле.

Анна открыла рот от удивления.

– О, дорогая, это прекрасно!

Об этом она и мечтать не могла.

– Ты не против? – приглушенно спросила Грэм. – Это не будет для тебя проблемой?

Анна присела на табурет рядом с Грэм, обняв ее за талию. – С чего ты взяла, что я буду против? – тихо спросила она.

– Это означает, что я буду больше работать, готовясь к выступлению, я буду постоянно занята.

Анне казалось, она понимает, что хотела сказать Грэм.

– И ты решила, что я буду сердиться?

– Возможно.

– Грэм, – осторожно начала Анна, – я знаю, какая ты, когда работаешь, и иногда я волнуюсь, но не за нас, а за тебя. Ты забываешь поесть, ты забываешь поспать, ты худеешь и не бережешь себя. Я ни разу, ни на секунду не ощущала, что не нужна тебе или что ты меня больше не любишь.

– Пока я дышу, я не могу не любить тебя, – прошептала Грэм, ее пальцы переплелись с пальцами Анны. – Ты мой свет, ты мое сердце. Благодаря тебе в моей душе снова живет музыка.

– И пока это так, у нас все будет хорошо, – заверила ее Анна. – Но пообещай мне, что будешь о себе заботиться. Ты так мне нужна, Грэм. Без тебя моя жизнь не имеет смысла.

Грэм скрепила слова поцелуем.

– Я обещаю, любовь моя.

Но было что-то еще. Анна чувствовала это по напряжению тела Грэм и вкрадчивому тону ее голоса. Что-то до сих пор беспокоило ее возлюбленную.

– А теперь расскажи остальное, – спокойно попросила она, прижимаясь ближе к Грэм.

– Если я дам концерт, – неуверенно начала Грэм. Но затем решительно продолжила. – Я знаю, каково это, Анна. Не стоит делать вид, что все пройдет незамеченным. После концерта на меня начнут оказывать давление и будут настойчиво просить поехать на гастроли.

Анна задумалась о словах Грэм. Ей нравились изменения, произошедшие в Грэм за последние месяцы. Грэм была полна энергии, ее творческие силы, казалось, прорвались наружу благодаря уверенности в том, что Анна рядом. Она была живой, активной, и заражала всех своей страстной жаждой жизни. Она безгранично обожала Анну – свою музу. Анна и представить не могла, что можно быть настолько счастливой. И вот теперь ей пришлось столкнуться с правдой об истинном положении Грэм в обществе. Грэм была бесценным музыкантом, таким, которого мир вот так просто больше не отпустит. Если Грэм вернется на сцену, то вернется и к жизни, которую вела до Анны. И то, что Анна ответит сейчас, определит их дальнейшую судьбу.

Грэм решила, что молчание Анны является признаком ее несогласия.

– Это не имеет значения, – решительно сказала Грэм. – Я просто откажусь.

– Ты не можешь этого сделать, Грэм. И я бы и не стала просить тебя об этом, – тихо начала Анна. – Я люблю тебя, и я всегда знала, кто ты. Ты не принадлежишь мне одной…

– Я принадлежу только тебе, – резко перебила ее Грэм.

Анна ласково засмеялась, положив руку на бедро Грэм.

– Я знаю это, дорогая. Я говорила о музыке. Я не стану удерживать тебя, а ты не можешь прятать ее от мира, ты должна выступать, Грэм.

Грэм поднялась и принялась мерить шагами комнату, планируя дальнейшие действия.

В этот момент Анна четко поняла, что если не считать незрячести, Грэм была той же женщиной, что и до аварии. Если она выйдет на сцену, то ее возвращение будет окончательным и бесповоротным.

Она была готова вернуть себе мир, которым когда-то правила, и Анна понимала, что это предрешено. На ее глазах Грэм превращалась в музыканта, которого она знала лишь по газетным вырезкам. Это было захватывающе и немного пугающе.

Грэм провела рукой по волосам, размышляя вслух.

– Шейла наверняка захочет поехать со мной. Она очень мне поможет. Я могу ограничить зарубежные гастроли, но мне все равно невыносимо будет находиться вдали от тебя.

Анна встала и прервала Грэм, прикоснувшись к ее руке. Она крепко обняла ее за талию.

– Неужели ты думаешь, я бы отпустила тебя одну? Помимо того, что я просто места себе не найду от волнения, я не могу оставить тебя наедине с этими шикарными женщинами! Возможно, ты не осознаешь, какой эффект производишь на женщин, но я-то знаю!

Грэм выглядела смущенной. – Неужели ты думаешь, я могу захотеть кого-то, кроме тебя? Ты же знаешь, что в тебе вся моя жизнь!

– Не будем испытывать судьбу, – сказала Анна и быстро ее поцеловала.

– А как же твоя работа?

– Когда придет время, я поговорю с Лорен, возможно даже я смогу работать отдаленно. Или на полставки, не знаю. Мне все равно. Я буду там, где должна быть. Рядом с тобой.

Грэм притянула ее ближе и тихо сказала:

– Я не переживаю из-за музыки, с этим никогда не было проблем. Но люди… продюсеры, агенты, журналисты, – они столько всего хотят от меня. Трудно удерживать дистанцию. Я не уверена, что смогу выдержать это снова, особенно теперь, когда я не вижу.

Это было так не похоже на Грэм – выражать вслух свои сомнения, особенно касающиеся ее незрячести, что Анне инстинктивно захотелось ее защитить. Она крепко ее обняла и решительно сказала:

– Тебе не стоит волноваться. Ты больше не одна.

Тело Грэм наконец расслабилось и она ответила на ласки Анны. Они долго целовались, прежде чем Грэм тихо прошептала:

– Спасибо, что вернула меня к жизни, Анна.

Анна взяла изящные, тонкие пальцы, создающие волшебство, которого требовал весь мир, и прижала их к своей груди, где они играли лишь для нее.