Анна Годберзен - Зависть

Что бы он подумал об этой комнате, увешанной заключенными в аккуратные рамы портретами женщин со степенными неулыбающимися лицами? Элизабет задумалась, сколько же девушек сидело в этой комнате до неё, немного успокаиваясь от сходства здешней обстановки с их собственными гостиными. Они желали, чтобы всё это поскорее закончилось, и они смогли бы вновь ходить на балы, получать предложения и выглядеть в глазах общества теми же хорошими целомудренными девицами, какими были всегда – ничем не запятнанными, рожденными составить хорошую партию. Они все лицемерки, все и каждая, поняла Элизабет. Девушки в белых платьях и мужчины, возносящие их на пьедесталы, и всё равно трущиеся об их тела во время танцев. И не в последнюю очередь её собственная мать, которая сказала Элизабет, что «была о ней лучшего мнения», но с корыстолюбивым удовольствием выдала бы своё дитя замуж ради денег.

Единственным знакомым Элизабет человеком, напрочь лишенным лицемерия, был Уилл. В её горле застрял крупный ком, и она поднесла руку к животу. Поразительно, что ей пришлось так страдать из-за любви, и что наказание станет настолько реальным, унизительным и всепоглощающим.

– Дорогая, – произнесла женщина, появившаяся из-за ширмы.

Свет был приглушенным, но от внезапности, с которой Элизабет открыла глаза, перед лицом замелькали белые точки. Нижние веки немного увлажнились. Лицо облаченной в черный бархат женщины было широким, как и её грудь. Хозяйка улыбалась Элизабет так, словно готова была требовать с неё денег. Возможно, впервые подумала об этом Элизабет, ей и не придется страдать. Может быть, это не очередной трагический виток судьбы.

Внезапно её осенило, что растущий внутри неё ребенок – это единственное наследство, оставленное ей Уиллом, и стыдиться его ни в коем случае не стоит. Уилл был ей мужем, напомнила себе Элизабет.

– Мне нужно идти, – вставая, извинилась она. Элизабет чувствовала себя усталой, но спать ей не хотелось, и она едва что-либо соображала, совсем как человек, который провел на ногах всю ночь.

– Но, дорогая, ваше положение…

Элизабет устремилась к двери.

– Простите, – громко и четко сказала она. – Я пришла по ошибке.

***

В доме было темно, когда она поднялась по ступеням крыльца, но Элизабет не сняла плаща до тех пор, пока не услышала скрип боковой двери гостиной и не увидела, как из темноты выходит мать.

– Я полагала, что они продержат тебя там всю ночь, – сказала она, и хотя слова были резкими, в тоне миссис Холланд слышался надрыв.

– Нет. – Элизабет пыталась перевести дух и дать глазам привыкнуть к темноте. Хорошо оказаться внутри, хотя мороз и спал, но, поднимаясь на крыльцо, Элизабет почувствовала в воздухе влажность, предшествующую дождю. – Я не смогла там остаться.

– Что ты имеешь в виду?

Миссис Холланд вышла в фойе, неся за собой шлейф того запаха пепла, которым пропитывается любая одежда человека, долго просидевшего у камина. Теперь Элизабет могла разглядеть лицо матери, и увидела в нём ту же робкую нерешительность, какую сама переживала всего час назад. Но у Элизабет робость сменилась странным мужеством.

– Я решила оставить ребенка, – спокойно произнесла она. – Ребенка Уилла.

Миссис Холланд издала такой звук, словно её пнули в живот и вышибли весь воздух.

– Ты погубишь нас, – сказала она. Но фраза прозвучала не резко, и, повиснув в воздухе, не оставила после себя гнетущего ощущения пророчества.

Элизабет поняла, что улыбается. Она расцеловала пожилую леди в щеки и пожелала ей спокойной ночи. Затем развернулась и поднялась по лестнице в свою спальню. Она совершенно не представляла, что будет делать утром, но знала, что впервые за много дней сможет проспать всю ночь.

Последняя воля и завещание Кэри Льюиса Лонгхорна будут зачитаны сегодня в отеле «Новая Голландия», где покойный мистер Лонгхорн проживал в последние годы своей жизни. Хотя он был холост, многие дамы из высшего общества придут оплакать его, но некоторые из них, конечно, надеются, что сегодня щедрость покойного переживет его самого.

Из светской хроники Нью-Йорка в «Уорлд газетт», пятница, 2 марта 1900 года.

– Мисс Брод, что с вами случилось?

Каролина, или Лина, или кто бы она ни была сейчас, полностью лишившись высокого положения, ступила в фойе отеля «Новая Голландия», где не так давно блистала. Подол её шубы слегка волочился по натертому до блеска мозаичному полу, и хотя сегодня Каролина желала выглядеть менее разбитой, первый же повеявший на неё аромат духов и кофе, и мистер Каллена, крохотный портье, раньше часто вручавший ей ключи от номера, вызвали на глазах девушки слёзы. И даже не успев начать объяснять, она уже плакала навзрыд, как ребенок.

– Полно, полно, мисс Брод, – успокаивал её мистер Каллен, снимая с плеч Каролины промокшую шубу. – Вы попали под дождь? – нерешительно спросил он, осматривая шубу, которая на самом деле всю ночь провела в непосредственной близости от ливня и теперь от неё, несомненно, разило улицей. Мистер Каллен сделал знак коридорному, и когда причиняющий боль предмет убрали с глаз долой, портье положил руку на плечо Каролины и сказал: – Мы отправим её в чистку и посмотрим, что можно сделать. Но, дорогая, вы же продрогли. Мы должны согреть вас и переодеть в сухую одежду.

Каролина спрятала лицо в ладонях и живо закивала, хотя ещё не придумала, как перестать рыдать.

– Постарайтесь взять себя в руки, дорогая, – продолжил Каллен, провожая её в кабинет. – Вы приехали на чтение завещания мистера Лонгхорна? Уверен, что старый джентльмен что-то вам оставил…

Каролина провела тыльной стороной ладони под носом, вытирая его, и попыталась поверить словам портье. На самом деле она не питала больших надежд, и пришла сюда лишь потому, что проснулась в дверном проеме и пойти ей было больше некуда. И в выражении лица Каллена она видела лишь попытку успокоить её, и от проявленной им доброты Каролина испытала желание вновь разрыдаться, но усилием воли подавила его. Мистер Каллен вызвал одну из горничных и поручил ей найти платье для Каролины, и только когда гостья окончательно успокоилась, проводил её в апартаменты, где мисс Брод и мистер Лонгхорн провели много вечеров, разговаривая о том, как прошла его юность и какой многообещающей является её.

Мистер Джеймс, поверенный, сидел за широким столом и смотрел на Каролину откровенно неприветливым взглядом. К счастью, Каллен ещё не ушел и проводил её к одному из выставленных перед столом стульев. Портье отошёл только после того, как убедился, что она заняла своё место. Здесь сидели ещё несколько женщин, театрально всхлипывающих в носовые платочки. Среди них была и Люси Карр, старательно отводящая взгляд от Каролины.

– Добро пожаловать, леди и джентльмены… – начал мистер Джеймс, омерзительно откашлявшись в ладонь. Последовала преамбула, которую бывшая любимица Лонгхорна едва смогла выслушать. Старый холостяк приказал составить завещание в ожидании своей кончины, когда Каролина так непростительно оставила его. Она всё ещё пожинала плоды того эгоистичного решения, и подозревала, что будет пожинать их ещё долго. Большинство изящных предметов в комнате, заметила она, завернули в бумагу, и жизни здесь больше не было.

– Моей двоюродной кузине, миссис Уильям Барр, – читал мистер Джеймс, почтенная леди ахнула и вытянулась в струнку, – я оставляю все свои большие серебряные подносы и тысячу долларов.

Миссис Уильям Барр громко восхвалила щедрость Лонгхорна, хотя и выглядела немного разочарованной.

Последовал ряд мелких указаний, на которые сидящие на стульях ответили прохладно. Каролина не ожидала от старика ничего – они были знакомы всего несколько месяцев, и она подвела его в самый ответственный момент. Но она всё равно не смогла удержаться от мысли, что пять тысяч долларов помогли бы ей намного больше, чем Обществу защиты девочек, осиротевших вследствие пожара, которое являлось любимой благотворительной организацией её покойного благодетеля. «Я ведь тоже сирота», – думала Каролина, промокая глаза.

А затем она услышала заключительные слова и встала, намереваясь уйти.

– А оставшееся наследство, – немного неохотно произнес мистер Джеймс, – включая мою недвижимость, акции, предприятия и наличные деньги, я завещаю своей дорогой подруге, скрасившей последнюю главу моей жизни – мисс Каролине Брод.

Все в комнате ахнули и повернулись к девушке, уже идущей к двери. На секунду Каролина подумала, что её хотят осудить за непристойное поведение или иное нарушение правил хорошего тона, и перевела взгляд с собравшихся женщин на поверенного. Затем она увидела улыбающуюся ей Люси Карр и поняла, что удача вновь вернулась к ней.

Каролина всё ещё дрожала от холода, и, наверное, должно пройти несколько часов, прежде чем она начнет осознавать, как кардинально изменилась её жизнь. Но ощущение безопасности уже возвращалось к ней, и женщины, пришедшие сюда со своими надеждами, теперь столпились вокруг неё и наперебой желали ей всего наилучшего. Лонгхорн в конце концов увидел перспективу в молодости Каролины и с бесконечной добротой и безграничным великодушием обеспечил её выполнение.

Несколько часов спустя, нарядившись в платье из собственного гардероба, который ей по праву возвратили, Каролина прибыла к неприметному дому в западной части города и приказала извозчику обождать её на улице. Дождь прекратился, и в воздухе витал аромат приближающихся теплых дней. Но, подходя к крыльцу, Каролина всё равно плотнее запахнула каракулевое пальто, купленное ей Лонгхорном в самом начале их отношений.

Домоправительница, открывшая дверь, сначала не нашла, что сказать.

– Не беспокойтесь, – сказала Каролина, улыбнувшись так, что стали видны все её зубы. – Я пришла не за жалованьем, которое мне задолжали. Оно мне не требуется.

Пожилая женщина окинула взглядом коридор. Она, очевидно, нервничала и поэтому вытирала потные ладони о платье.

– Не думаю, что миссис Тилт обрадуется вашему визиту.

– О, мне совершенно всё равно, – рассмеялась Каролина. – Я же не к ней пришла. Мистер Ригли здесь?

– Да, но…

– Хорошо. – Каролина протиснулась мимо женщины в переднюю, немного повернувшись, чтобы взмахнуть длинной сиреневой юбкой, отразившей льющийся с потолка электрический свет. – Где они?

Домоправительница уставилась на свои руки.

– В гостиной первого этажа.

– Ах да.

Каролина вошла в комнату, не снимая пальто. Её лицо торжествующе сияло. Она отлично знала, как положительно влияет на её внешность чувство победы, и поэтому остановилась в дверях, чтобы миссис Тилт и Тристан смогли в полной мере оценить момент её триумфа. В эту секунду она окончательно убедилась в собственном величии и совершенно без труда воспользовалась одной из уловок, к которым светские дамы прибегали на каждом шагу, а она не могла постичь до этого вечера. Её расчет был безупречен.

– Я же приказала вам никогда сюда не возвращаться, – наконец выдавила из себя миссис Тилт, и, хотя она изо всех сил старалась, чтобы голос прозвучал холодно, лёгкая дрожь немного растопила ледяной тон. Сидящий рядом с ней в обтянутом красно-белой обивкой кресле Тристан впервые за время их знакомства казался смущенным. Глаз Каролины радовали его чёрный пиджак и жилет, а также светлые волосы, уложенные несколько аккуратнее, нежели обычно.

– Правда? Поскольку у меня нет никакого желания возвращаться сюда, наверное, я удовлетворю вашу просьбу. – Каролина беззаботно прислонилась к дверному косяку. – Тристан, – продолжила она грудным голосом, окончательно лишив своего внимания миссис Тилт, – пойдемте со мной.

Ножки стула Тристана заскрипели, когда он неловко заерзал, но молодой человек не встал.

– Мы с миссис Тилт собирались отправиться на ужин в «Уолдорф». Как раз начали вечер с коктейлей, а затем…

– Чушь. Вы поужинаете со мной в «Шерриз». Видите ли, – улыбнулась своей фирменной улыбкой Каролина, – я только что унаследовала огромное состояние, исчисляемое цифрой, до которой, думаю, ваша миссис Тилт не сумеет даже досчитать, и хочу отпраздновать это событие.

После этих слов сомнения Тристана исчезли. Он подошёл к Каролине, даже не извинившись перед леди с Запада, и они, не прощаясь, покинули гостиную. Каролина решила в последний раз оглянуться на миссис Тилт. Наследница Лонгхорна дорого бы дала за то, чтобы лицезреть ту смесь уязвленной гордости и возмущения, с какой смотрела в спины уходящим её бывшая хозяйка. Но так вышло, что этим зрелищем она смогла насладиться совершенно бесплатно.

– Завтра это будет во всех газетах! – крикнула Каролина через плечо.

Тристан помог ей забраться в экипаж, и пока они ехали по запруженным улицам центра города, Каролина поняла, что внезапно исчерпала запас тем для разговора. Её рассказ был слишком длинным, чтобы даже начинать повествование, а в этот вечер ей хотелось только праздника. Её старинный друг, продавец универмага «Лорд энд Тейлор», составлял отличную компанию для подобного вечера – но не более, как Каролина поняла за прошедшие несколько месяцев. Хотя он оказался весьма полезен, когда пришла пора указать миссис Тилт на её место. Каролина, несомненно, предпочла бы общество Лиланда, но днем прочла в газете, что он находится на корабле где-то посреди Атлантического океана, поэтому смирилась с тем, что возобновления их романа придется ждать ещё несколько месяцев. А теперь дождь очистил воздух, она была одета по-королевски, а её спутник – кем бы он ни был – выглядел весьма симпатично. Как и всё остальное, вечер только начинался.