Постепенно стали возвращаться слух и зрение. Коля Пиноккио расслышал, что Мария Петровна на повышенных тонах разговаривает с Дашей, что та ей дерзит, не соглашаясь ни с одним словом. Хвалей что-то выкрикивает с места в адрес Даши, ему вторит Костальцев. Мария Петровна повышает голос на них, рекомендует заткнуться. Кошкина что-то вякает. Ее обламывает Павловская. Она все так же сидит рядом и поглаживает плечо Коли Пиноккио. Зачем? Он же спокоен, как удав. Спящий мушкетер на задворках его памяти проснулся. Теперь все будет иначе.

Коля хотел повернуться к Тане и сказать о том, о чем только что думал, не надо, мол, больше волноваться за него и бояться тоже не надо, он сам со всем справится. Однако телодвижение его получилось каким-то скованным и неуклюжим и… опять же почему-то Коля Пиноккио оказался на полу, лежащим навзничь между рядов. Падение окончательно вернуло резкость зрению и выплюнуло пробки из ушей.

Склоненным над ним лицам Павловской, Даши и Хвалея с Костальцевым, встревоженным и озабоченным, Коля Пиноккио улыбнулся, во всяком случае, ему хотелось верить, что улыбнулся, и промямлил, хотя, казалось, что произнес нормально:

– Все в порядке. Я дома.

– Ты в школе, Пиноккио! – это Хвалей.

– Далеко летал? – хохотнул Костальцев.

– Прекратили базар! – гаркнула Мария Петровна. – Расселись по местам!

Ее громкий окрик подействовал, впрочем, как всегда. Слушались ее не потому, что боялись или уважали, просто не выносили криков, звонких и противных, точно сирена. Бывают такие звуки, которые непереносимы. Мария Петровна обладала именно таким голосом.

Коля Пиноккио поднялся без посторонней помощи, занял свое место за партой. Павловская не вернулась за первую парту, где раньше сидела, осталась с ним. Даша сидела позади.

– Белая, – обратилась Мария Петровна к Даше, – на тебя это не распростроняется! Встань! Мы не закончили.

Даша вышла из-за парты.

– Ты на кого похожа? – зарядила вопрос Мария Петровна.

– Волочкова в аду, – вставила Кошкина – высокая, рыжая, спелая девочка, засмеялась и заразила Хвалея с Костальцевым.

– Очень остроумно, Кошкина! – упрекнула ученицу в отсутствии чувства юмора классный руководитель.

– Это вы меня сейчас дурой выставили? – догадалась Кошкина.

– Кошкина, нафига тебе мозги? – заметил Костальцев. – С такими буферами!..

– Можно подумать, у тебя они есть! – возразила Кошкина.

– Уж побольше твоих, – заявил Костальцев.

– Мне долго еще стоять? – это Даша спросила Марию Петровну, переминаясь с ноги на ногу.

– Постоишь, – отозвалась Мария Петровна.

– Отпустите ее, Мария Петровна, в туалет, – Костальцев оглянулся и заметил, как Даша топчется на месте, – а то Белая нас затопит.

– Чё сказал? – подошла Даша к Костальцеву, взяла с его парты хрестоматию по русской литературе и шандарахнула ею ему по голове. Взбешенный и ошарашенный, Костальцев рванулся за убегающей девочкой, но на его пути вырос Коля Пиноккио, за которым Даша и спряталась.

– Пиноккио, – цедил Костальцев, – ты попутал что-то? Чё ты встреваешь вечно? Страх потерял, чмо?

– Потерял, – ответил Коля. – А за чмо ответишь.

– Хвалей, – Костальцев просил помощи друга, – зацени, как это быдло заговорило?…

– Заткнулись все, мать вашу! – заорала Мария Петровна так, что многие позажимали уши. – Костальцев, сел на место! Белая и Кот – вон из класса! Костальцев, сказала, сел на место! Белая и Кот, я не по-русски выражаюсь?…

– Чао! – выбросила Даша воздушный поцелуй в класс, подхватила сумку и вышла за дверь. Коля Пиноккио поспешил за ней.

– Даш! – окликнул он одноклассницу. – Подожди!..

– Отвали, Пиноккио! – не оборачиваясь, отозвалась Даша. – Рэмбо недоделанный, блин!

– Да что я не так сделал? – воскликнул Коля Пиноккио.

– Да все так ты сделал! – остановилась Даша и повернулась к нему. – Только достал уже, понимаешь? Я не нуждаюсь ни в твоей защите, ни в твоей помощи! Не ходи за мной просто, и все!

Даша снова повернулась к Коле Пиноккио спиной и поспешила прочь от него, лишь бы не видеть и не слышать. Она зашла в туалет, забралась на подоконник с ногами, ноги вытянула во всю длину, опершись спиной о стену. Достала сигареты из сумки, зажигалку, закурила. Видела бы сейчас мама свою дочурку! Вот удивилась бы! С ней точно что-то происходило, меняло, колбасило так, что сама себя не узнавала. Агрессия в поведении стала порядком вещей. Но ведь реально относиться к кому-то с уважением нереально. Все какие-то лживые, двуличные, лицемерные, на кого не посмотри. Классуха вообще в истерике ничего не догоняет. Отстала от жизни со своими Пушкиными и Лермонтовыми. Хвалей – дебил, Костальцев – недоумок, Кошкина – дура… Одни уроды вокруг. Раз Даша не хочет быть, как все, как-то выделяется из толпы дегенератов, значит, ее нужно гнобить, значит, у нее не все дома и ее надо изолировать от общества. Пипец!..

Ляпнула дверь. В туалет зашла Павловская. Даша инстинктивно выбросила руку с сигаретой в форточку, не заметив, кто вошел. Полсигареты улетело.

– Блин, Павловская, – сердито высказалась, – предупреждать как-то надо…

– А чё такое-то? – не поняла Таня, подходя ближе к подруге.

– Да ничё, – махнула рукой Даша, – проехали. – Она достала пачку сигарет из сумки. – Курить будешь? – спросила. – Угощайся, – предложила.

– Откуда? – взяла сигарету Павловская.

– От верблюда, – ответила Даша.

– Чё злая-то такая? – заметила Таня.

– Да не знаю, – пожала плечами Даша. – Достали все. Еще Пиноккио этот…

– А где он? – поинтересовалась Павловская.

– Не все ли равно, где? На рифму не нарывайся, – усмехнулась Даша.

– Чего ты так с ним? – упрекнула подругу Таня. – Он же защищает тебя…

– Не хватало еще, чтобы за меня какой-то чмошник заступался, – вывалила Даша.

– Зря ты так, – возразила Павловская. – Ему после сходняка – полный капец. Между прочим, из-за тебя.

– Я его не просила.

– О таких вещах не просят. Жалко его просто.

– Так пойди и утешь, если жалко, – посоветовала Даша.

– Да чё ты заводишься, – сказала Павловская, – на ровном месте. Ничего не скажи тебе…

– Ладно, прости, – словно успокоившись, произнесла Даша.

– Кстати, есть одна тема, – будто что-то вспомнив, полезла Таня в свою сумку, достала книжку пьес Екатерины Ткачевой.

– Чё, книжку читать будем? – предположила Даша.

– Да нет, – улыбнулась Павловская. – Тема такая, – посерьезнела. – Николай Михайлович хочет поставить спектакль. Хочет, чтобы мы с тобой сыграли главные роли.

– Чё за спектакль? – заинтересовалась Даша.

– Возьми книжку, прочитай пьесу, – протянула Таня сборник пьес подруге. – Если понравиться, приходи завтра в ДК, поговори с Николаем Михайловичем.

– А если не понравиться?

– Отдашь мне книжку и все.

– Почитаю, – взяла Даша книжку, спрятала в сумку.

ЭПИЗОД 13

Сходняк собирали на спортплощадке, которая лежала несколько ниже школьного двора, защищенная со всех сторон естественными стенами природы. Спортплощадку оборудовали на месте вырытого, но не понадобившегося по непонятным причинам, котлована, оснастили специнвентарем, турниками, беговой дорожкой, футбольным полем, являющимся одновременно и баскетбольным, построили удобную лестницу, чтобы обеспечить безопасный спуск, и оградили высоким забором от разной сволочи. По окончании работы в школе закрывалась и спортплощадка, но это не останавливало тех, кто хотел попасть туда. Перелезть через забор не составляло особого труда тому, кто не боялся высоты. Именно на спортплощадку во время большой перемены рвануло большинство учеников из старших классов. Хвалей оповестил через sms о необходимости проведения сходняка всех, кто являлся негласными учредителями сходняка и активных его участников. Проблемы, решаемые сходняком, не ограничивались только школьными делами, а выходили далеко за рамки школы. На сходняке вершились судьбы многих парней, желающих быть и оставаться «реальными пацанами». Хвалей мог бы уделать Пиноккио в одиночку и втихаря, но это было не «по-пацански». Подвигом не пахло. Разделаться, как с дерьмом, с человеком, который гораздо слабее, когда никто не видит, в темноте, – не подло, но бесмысленно. Гораздо интереснее и поучительно отфигачить его на глазах ликующей толпы, тем самым поддержать собственный авторитет и лишний раз продемонстрировать ложную справедливость поединка. То, что она ложная – мало кого интересовало. Важен результат. Именно результата жаждал Хвалей. Безнаказанно искалечив Пиноккио – заявить, что все было честно, чтобы не бегали потом его мамка с папкой и не жаловались ментам и родителям победителя. Кстати, менты этот сходняк и предложили в свое время, чтобы меньше потом разбираться, они же его и «крышевали». Так что Хвалею вообще ничего не грозило. Он первым появился на спортплощадке, повисел на турнике, пока соберутся старшеклассники, чтобы самому старшему, отвечающему за сходняк, ученику по прозвищу «Касым», предъявить свои претензии в адрес Пиноккио. Пиноккио обязан был либо извиниться, либо принять бой с Хвалеем в назначенные сходняком день и час. Девчонок на сходняк не особо пускали, но их присутствие облагораживало, создавало впечатление рыцарского турнира.

Касым появился в сопровождении одноклассников и друзей из параллельных классов, обнимая новую подругу, с которой только-только начал встречаться, малолетку из восьмого класса. Они курили одну сигарету на двоих, по очереди затягиваясь. Он поздоровался с Хвалеем за руку, спросил:

– Кто терпила?

– Пиноккио, – неохотно ответил Хвалей, опустив глаза в землю.

– Ты чё, Хвалей? – рассмеялся Касым – бывший детдомовец и премный сын военрука. Кликуха пристала к нему еще в детдоме. Что она означала, не знал и он сам. – С чмошником разобраться не можешь? На кой этот отстой на общественность выносить?

– Он меня опозорил при всех в классе, – заявил Хвалей, – чуть горляк не проткнул.

– Тогда ты чмошник, Хвалей! – обвинил его Касым.

– Я не хотел гасить его тихо, – продолжал Хвалей.

– Показательный цирк хочешь? – догадался Касым.

– Хочу на место поставить, – уточнил Хвалей.

– А сам Пиноккио в курсе? – спросил Касым. – А то ты щас все решишь за него, а он ни сном, ни духом.

– В курсе, – сказал Хвалей. – Я его предупредил.

– Ну, и где он? – оглянулся Касым. И все заозирались, шаря глазами по лицам в поисках Коли Пиноккио. Но того на спортплощадке не оказалось.

– Обосрался со страху наверно, – предположила подруга Касыма, хихикнув.

– Щас ты сама обосрешься! – громко бросилась фразой в малолетку, как камнем, Даша. Они с Павловской не могли пропустить такое событие и хоть как-то защитить честь Коли Пиноккио, которого не было на сходняке неизвестно почему. И то, что он струсил, нужно было еще доказать.

– Кто-там гавкнул щас? – не ко всем, а к Хвалею лично обратился Касым.

Хвалей танком протаранил толпу, обступившую его и Касыма с подругой, выхватил Дашу из толпы за руку, потому что сразу узнал ее голос.

– Чё за чучело? – уставился на нее Касым.

– Типа ты Киркоров! – ответила Даша.

– Чё сказала? – сделал вид, что не расслышал Касым, подойдя на шаг ближе к ней.

– Чё слышал, – не испугалась Даша.

– Типа смелая? – еще на шаг ближе оказался к ней Касым.

– Это из-за нее Пиноккио страх потерял! – уточнил Хвалей.

– Так вы чё, телку не поделили? – перевел взгляд Касым на Хвалея.

– Да нафига она мне сдалась?! – поспешил отказаться Хвалей.

– Так Пиноккио чё, типа вступился за тебя? – снова вылупился Касым на Дащу.

Даша промолчала.

– И чё он нашел в тебе? – продолжал Касым. – Ты же страшная. Или это модно щас быть страшной? Или ущербных тянет к ущербным?… Так где твой лыцарь?

– Он не мой, – ответила Даша.

– А чё приперлась тогда вместо него?

– В глаза тебе посмотреть, – произнесла Даша.

– А чё с моими глазами не так? – усмехнулся Касым.

– Воняют, – сказала Даша.

Касым улыбнулся, подошел к Даше вплотную и, глядя в глаза, ударил ее кулаком в живот, чуть ниже солнечного сплетения. Земля под Дашиными ногами закачалась, небо потемнело. Она рухнула, прижимая руки к источнику боли, сворачиваясь калачиком. Однако даром Касыму произведенный выпад против беззащитной девчонки не прошел. Коля Пиноккио появился в последний момент. Он опоздал на несколько секунд. Его задержал директор школы в своем кабинете, поймав гуляющим по коридору во время урока. Пытался выяснить причину променада. Но Коля молчал, повесив голову, думая только о предстоящем сходняке, боясь не успеть. Так ничего и не добившись от закрывшегося в молчании ученика, директор отпустил его с глаз долой, решив поговорить с его отцом, правда, в начале побеседовать с классным руководителем.

Пиноккио попал Касыму по ноге ниже колена и только черканул рукавом лоб. Касым обладал безупречной реакцией, поэтому особо не пострадал от неумелых кулаков нападавшего, но изумления не скрывал.