Мейсон тихо рассмеялся.

— Я ни о чем не забыл, Кейтлин.

Так, значит, все это время он играл с ней! Кейтлин не смогла бы припомнить, когда в последний раз ей было так плохо. Даже нескончаемые финансовые проблемы не доводили ее до такого отчаяния.

— Ты настоящий ублюдок, Мейсон Хендерсон! Выметайся отсюда!

— Через минуту.

— Немедленно!

— А как быть с платьем? Покупаем мы его или нет?

— Мы?!. Тебе нужно платье для твоей подружки. Моим же делом было найти подходящее и продемонстрировать тебе. Что я и сделала. Так что, покупать его или нет, решай сам.

— Ты не права, Кейтлин. Выбор за тобой.

— Приведи в магазин свою девицу. На банкет идти ей. Вот и пусть примерит платье и скажет, хочется ли ей его носить.

— По-моему, это ты забыла кое о чем, — вкрадчиво проговорил Мейсон. — Ты оказываешь мне услуги в обмен на немалую сумму.

Кейтлин похолодела.

— Ты держишь меня за шлюху?!

— Не устраивай мелодрам. Ты же согласилась заняться этим.

— У меня не было выхода, — пробормотала Кейтлин. Горло у нее горело, будто его долго терли наждаком.

Во взгляде Мейсона что-то мелькнуло. Сочувствие? Нет, сказала себе Кейтлин, не выдумывай. В душе нового Мейсона Хендерсона нет места сантиментам.

И своей следующей фразой Мейсон продемонстрировал свою несгибаемость:

— Факт есть факт: мы заключили соглашение. Так что, Кейтлин, решай: покупаем платье?

Она могла бы сказать "нет", могла выбрать одно из тех платьев, что примеряла. Но честность была для Кейтлин превыше всего. На какой-то миг платье из зеленой органзы так очаровало ее, что Кейтлин совершенно забыла: предназначено оно другой. Жестокие слова Мейсона вернули девушку в реальность: она обещала помогать ему в обмен на погашение долга по закладной. Все так просто. И, хотя это сущая пытка — представлять Мейсона с другой женщиной, следует быть честной.

— Разумеется, покупай, — сухими губами выговорила Кейтлин.


Только когда они возвращались на ранчо, обозленная Кейтлин высказала наконец то, что накипело в душе:

— Мейсон, ты куда большая свинья, чем я ожидала.

— Ты о чем?

Его удивленный взгляд разъярил ее еще пуще.

— Будто не знаешь!

— Все-таки объясни, будь добра.

— Сделка заключалась в том, что я помогаю тебе купить платье для твоей подружки. Так тебе еще понадобилось разбудить мою чувственность! Это гадко! Нужно быть законченным подонком, чтобы дойти до такого! Как низко ты пал!

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — парировал Мейсон, — но мне казалось, тебе тоже это нравится.

— Да как ты смеешь!

Мейсон ответил не сразу. Кейтлин напряглась, ощутив его взгляд: взгляд настолько по-мужски откровенный, что ее пробрала дрожь. А когда Мейсон заговорил, она пожалела о своей несдержанности.

— Вспомни, я ведь видел твои глаза в зеркале. Тебе не меньше моего хотелось заняться любовью. Или я прав, или ты чертовски хорошая актриса. — И, когда она не ответила, поинтересовался: — Так что, Кейтлин? Тебе все это ненавистно? Или ты притворяешься?

Кейтлин отвернулась к иллюминатору и, только когда уверилась, что сможет говорить без всхлипов, ответила:

— Я и не отрицаю, что была возбуждена.

Мейсон хмыкнул.

— Но только в тот миг, — отчеканила она. — Ты понял? Я возбудилась лишь в минуту, когда это происходило. Чувство ушло в то мгновение, когда я поняла, какую грязную игру ты ведешь.

— Ты уверена, что это игра, Кейтлин?

— Уверена, как ни в чем другом, — отрезала она. — Хотела бы я ошибиться, однако это так. Как бы там ни было прежде, сейчас ты мне омерзителен. И только.


— Я хочу, чтобы ты пошла со мной на банкет.

— Что? — само собой вырвалось у Кейтлин.

— Ты отлично меня слышала.

Кейтлин вцепилась в трубку, радуясь, что Мейсон не видит ее. Неделя, прошедшая с их последней встречи, обернулась для нее сущим адом. Снова и снова — большей частью помимо воли — переживала она сцену в примерочной бутика. Воспоминания отказывались меркнуть.

— Что ты задумал? — требовательно поинтересовалась она.

— Я же сказал: хочу, чтобы на банкет со мной пошла ты.

Свободной рукой Кейтлин взъерошила волосы.

— Не понимаю...

— А я-то считал, что все просто! Ты пойдешь со мной, Кейтлин?

Она пришла в ярость.

— Ты не смеешь просить меня об этом! Ты ведь пригласил еще и другую, Мейсон. Что случилось с твоей подружкой? Она передумала? Или сбежала от тебя? Великого Мейсона Хендерсона бросают. Так что случилось?

— Зачем тебе всегда столько слов, Кейтлин? — невозмутимо отозвался он. — Почему бы просто не сказать "да"?

— Потому что это не просто. Ты не сказал, что случилось с той женщиной.

— Неважно.

— Для меня важно. Я не люблю быть заменой. Почему твоя подруга не идет на банкет?

— Я тебе уже сказал. Неважно.

И Кейтлин поняла: сколько она ни нажимай, больше Мейсон ничего не скажет.

Повисло молчание. Потом он спросил:

— Разве не довольно, что я прошу тебя пойти со мной?

— Нет, — отрезала Кейтлин.

Она уже собиралась бросить трубку, когда Мейсон заговорил вновь:

— Уверен, ты помнишь, что срок ближайшей выплаты вот-вот наступит.

Где-то в желудке Кейтлин стянулся тугой комок боли. Капельки пота выступили на верхней губе, горло перехватило.

— Ты сможешь заплатить?

— Мне... мне нужно время... — почти простонала она.

— Старая песня.

— Ты получишь деньги.

— Когда?

— Я надеюсь продать скот.

Даже для нее самой ответ прозвучал неубедительно.

— И когда состоится продажа?

Будь ты проклят, Мейсон! Нельзя же так загонять в угол!

— Пока точно не знаю.

— Значит, выплата отодвигается на неопределенный срок, потому что ты не знаешь, когда и что продашь.

— Раньше или позже...

— Ясно. Ты не деловая женщина, — перебил он. — В бизнесе на "раньше или позже" далеко не уедешь, Кейтлин.

— Ты не понимаешь...

— Все я понимаю, и преотлично. Ты неплатежеспособна, но пытаешься пускать пыль мне в глаза так же, как пускала Биллу Оттеру. Только я не Билл, я не стану ждать.

Внезапно ее охватил гнев.

— Опять эти твои игры, Мейсон! Ну да, теперь-то я знаю, как ты их любишь! Только ты, кажется, не понял, что для меня это не игры. На кону ранчо моих родителей. Будет оно существовать или нет. Это мой дом, и я сделаю все, чтобы он таковым и оставался — столько, насколько хватит моих сил. — Кейтлин на минуту умолкла, переводя дыхание и стараясь взять себя в руки. Но когда заговорила, голос ее был зол по-прежнему. — Тебе нравится брать надо мной верх, Мейсон. Ты любишь, чтобы я плясала под твою дудку. Это шантаж чистой воды.

— Шантаж?

— Не похоже, что тебе нужны деньги.

— Голословное утверждение, — проворчал он.

— Будь тебе на самом деле нужны деньги, ты бы не удовлетворялся моими услугами, а настоял на чеке. Почему ты так поступаешь со мной, Мейсон?

— У меня есть на то причины.

— Не говори, что мои услуги ценны для тебя.

— Не будь они ценны, разве я просил бы тебя их оказывать? — Он помолчал. — Так ты пойдешь на банкет?

Не люби она его так отчаянно, Кейтлин не заставила бы просить себя дважды. Вечер в обществе Мейсона — и в следующем взносе не будет надобности. Что может быть проще? Однако сейчас она была влюблена по уши, и мысль, что она будет для Мейсона всего лишь заменой другой женщины, причиняла Кейтлин непереносимую боль.

— А если я откажусь? — пересохшими губами прошептала она.

— Тебе еще не надоело задавать один и тот же вопрос? Не заставляй меня повторяться, Кейтлин.

— Ты и правда опротестуешь закладную? И отберешь ранчо?.. — Ноги у нее так ослабели, что начали подгибаться. — У тебя совсем нет сердца, Мейсон? — К собственному ужасу, на последних словах Кейтлин всхлипнула.

Мейсон долго молчал. Неужели, подумала Кейтлин, я наконец достучалась до него?

— Вот что я тебе скажу, — наконец сказал он, — подумай до завтра. А завтра дашь мне ответ.


Думать, разумеется, было особо не над чем. Мейсон вовсе не удивился, когда, позвонив Кейтлин, услышал о ее согласии идти на банкет.

— Мне заранее все ненавистно, — честно предупредила она.

Мейсон засмеялся.

— Я веду тебя не на пытку, Кейтлин. Ты сможешь неплохо повеселиться.

Кейтлин прикрыла глаза. Если бы Мейсон пригласил ее с самого начала! А так...

— Какое там веселье. — Ее голос дрогнул. — Мне даже нечего надеть на этот твой банкет.

— Ты меня удивляешь, — хмыкнул он.

— Уж не про зеленое ли платье ты подумал?

— Про него, разумеется.

— Оно никогда не предназначалось для меня.

— Теперь оно твое.

— Платье с плеча другой женщины.

— Мечта, а не платье.

— Мечта, купленная для другой. Я не смогу надеть его.

— Когда я представляю тебя в нем, — в хрипловатом голосе Мейсона снова появились мягкие, обволакивающие нотки, — я вижу воплощенную мечту о любви, притягательную зеленую грёзу. Не будет мужчины, который не захочет подержать тебя в объятиях. Все эти гордые нефтяные короли, все до одного будут завидовать мне. Они представят, как я целую тебя...

Кровь закипала в жилах Кейтлин. Бессознательно она ерошила взлохмаченные волосы, радуясь, что Мейсон не видит ее сейчас.

— Перестань! — с отчаянием вскрикнула она наконец. И уже спокойнее добавила: — Надо быть сумасшедшей, чтобы согласиться пойти с тобой.

— Что ты сказала, Кейтлин? — В голосе Мейсона звякнул металл.

— Я не пойду на банкет.

— Ты передумала?

— Совершенно верно.

Если она ожидала новой порции уговоров, то ошиблась.

— Вольному воля, — только и сказал Мейсон.

— Мейсон... Ты дашь мне время собрать деньги?

В его тоне сквозило удивление.

— Зачем спрашивать, если знаешь ответ?

— Итак, я должна выбирать: банкет или опротестование? Тебе наплевать на мое отчаяние? Не можешь быть хоть чуточку сострадательным?

— Я сострадаю тебе, — заверил он, — только не так, как ты ждешь.

Кейтлин молчала. Если и были слова, которые могли положить Мейсона на лопатки, она этих слов не знала.

— Я прощаюсь, — заторопился вдруг Мейсон. — У меня встреча, надо выйти пораньше... Так о банкете мы забываем?

В этот момент Кейтлин осознала, что из-за гордыни и любви к Мейсону вот-вот потеряет ранчо.

— Мейсон, погоди! — выдохнула она в трубку. — Я... Я пойду на банкет. — Каждое слово давалось ей с трудом.

— Опять передумала?

— Да...

— Прекрасно, — ровным голосом откликнулся Мейсон.

К досаде Кейтлин, он, казалось, принял перемену ее мнения целиком на свой счет. Борясь с душившими ее слезами, она слушала, как он говорит:

— Я буду на ранчо в воскресенье утром. И не тревожься о платье. Я захвачу его с...

— Мейсон, — перебила она, — я хочу, чтобы ты кое-что понял. Я согласилась пойти с тобой на банкет, но потому лишь, что у меня не осталось выбора.


7


— Самая прекрасная женщина этой ночью — ты.

Было далеко за полночь. Банкет закончился, и они стояли у дверей гостиничного номера Кейтлин. Две комнаты, такое условие поставила Кейтлин, и Мейсон не возражал. Его собственный номер был дальше, за холлом.

— Не было сегодня мужчины, ни единого, кто не желал бы заполучить тебя в объятия.

— А ты не преувеличиваешь, Мейсон?

Хотя Кейтлин и выпила за вечер всего два-три бокала шампанского, она слегка опьянела. Опьянела от смеха и беззаботной атмосферы; от восторженного внимания мужчин, которых представлял ей Мейсон — кое-кто из них подавал ей знаки, но Кейтлин делала вид, что не понимает. Однако более всего опьянела она от счастья быть рядом с любимым человеком, скользить в его объятиях по паркету танцзала, прижиматься к Мейсону, чувствуя томительный восторг от соприкосновения в танце своих и его ног.

— Так уж и ни одного? — поддразнила Кейтлин.

— Ни единого, — в тон ей отозвался Мейсон.

— Ты тоже был неплох. Несколько дам просто пожирали тебя глазами.

— Правда пожирали?

— Я уж думала, ты бросишь меня на произвол судьбы, а сам уединишься с кем-нибудь.

— Там была только одна дама, с которой я желал бы уединиться, и желал я этого просто отчаянно.

— Кто она? — Сердце Кейтлин забилось чаще.

— А ты не знаешь?

— Откуда, если ты не называешь имени?