Кейт Петти - Жара

О! Я заболела. Я извинюсь и все утро проваляюсь в постели. Потом, наверное, смогу прийти на репетицию оркестра и даже на репетицию джаз-бэнда. В конце концов, придется же мне иногда встречаться с Дональдом, и будет гораздо проще, если вокруг будет много людей. Он не знает, что мои чувства изменились с момента того печально знаменитого разговора с Аделой. И, конечно же, он понятия не имеет, что я в него по-настоящему влюбилась. Это знает только Джесса.

И как, интересно, Адела, которой вообще все до лампочки, ухитрилась прибрать его к рукам, а мне это не удалось?

Джемма вернулась в спальню.

— Что с тобой, Ханна?

Голос мой прозвучал жалобно.

— Я плохо себя чувствую, — прохрипела я, — думаю, полежу утро в постели. Попроси, пожалуйста, Джессу сказать нашим. Спасибо.

И я снова сползла на подушку. Я услышала, как Джемма шепчет Джессе, чтобы она не будила меня, потому что мне нехорошо.

— Бедненькая, — пробормотала Джесса.

Потом Джемма подошла к Аделе и велела ей дать мне поспать. Адела что-то пробурчала в ответ. Отличная идея! Измученная, я снова провалилась в полузабытье.

— Привет, Ханна. Ты как? — Дональд тронул меня за руку, когда я протискивалась мимо него на свое место. Страдания опустошили меня, и голова все еще кружилась. Он явно беспокоился за меня. Ха.

— Жить буду, — сказала я.

Он перегнулся через вторую Ханну, когда я села. Он все еще был встревожен. И тут я поняла почему.

— Как думаешь, сможешь пойти на репетицию джаз-бэнда сегодня вечером? Нам надо как можно больше репетировать.

Конечно. Не хотим испортить музыку. Не хотим, чтобы драгоценный джаз-бэнд остался без саксофона. Я отвернулась.

— Все нормально будет, — сказала я и углубилась в процесс установки пюпитра.

Мы проходили «Вариации Римского-Корсакова», и мне надо было сосредоточиться на моем соло на пикколо. Слава богу, сегодня мы не играли Мендельсона. Не думаю, что вынесла бы Аделу с ее скрипичными экзерсисами. Джесса поймала мой взгляд. Она ободряюще улыбнулась мне, когда дирижер поднял палочку, и я почувствовала себя уверенней.

Нужно было собрать остаток воли в кулак. В перерыве Адела бросилась в секцию флейт.

— Привет, Дак. Я думала, ты болеешь. Дон, дорогой, пойдем выйдем, я быстренько курну, — сказала она с таким видом, будто ожидала нашей реакции. Она стащила его со стула и увела за собой, оставляя шлейф качающихся пюпитров.

Джесса взяла меня за руку.

— Пойдем, попить возьмем. Мне надо кое-что тебе рассказать.

Перерыв был только двадцать минут.

— Не пойдем пить, давай просто пройдемся.

Солнечный свет больно ударил по моим опухшим глазам.

— Господи, Ханна, да ты выглядишь ужасно.

Мы сели под каким-то деревом. Я выжидательно посмотрела на Джессу:

— Как я рада за тебя! Не беспокойся обо мне. Думаю, у меня к Дональду уже все прошло. Они с Аделой прекрасная пара.

— Да конечно! — воскликнула Джесса. — Я всегда знала, что эта дрянь не так проста как кажется, но даже не догадывалась, насколько. Я только сейчас начинаю ее понимать. Так, я быстренько попытаюсь тебе все рассказать. Это все со слов Кевина. Адела вцепилась в Дональда с тех пор, как я наорала на нее. Она чувствовала себя такой отвергнутой, и этот номер с жалостью к себе она прокрутила с Доном — типа, все меня ненавидят, потому что я такая замечательная, никто не обращается со мной нормально, все боятся моей яркой индивидуальности. Разве не ужасно любить кого-то, кто не отвечает тебе взаимностью, и так далее, и тому подобное. И потом она заявляет: «Понимаю, каково сейчас тебе… Как тебе тяжело, Дон, ведь Дак тебя не любит, потому что любит она Кевина»…

— Я все это знаю, — прервала я, — Адела мне сама рассказала. Какая теперь разница? Ведь Дональд и Адела теперь пара. Так же, как ты и Кевин.

— Это все только потому, что я с ним вчера разобралась. Я сказала, что Адела просто играет в свои обычные игры. Ты любишь Дональда. И это я влюбилась в Кевина.

Тут она имела вежливость покраснеть.

— Ну, и что нового? Кевин сказал что-нибудь Дональду про меня?

— Нет, не сейчас, когда Дональд встречается с Аделой, но он сказал, что Дон с ума сходил по тебе.

— Ладно, пора возвращаться.

— Давай не пойдем на ужин. Я предупрежу Кевина.

Я все еще не могла смотреть на Дональда, когда вернулась на место. Но во мне загорелась маленькая искорка надежды. Она часто гасла, потому что я думала о Дональде, потом сразу об Аделе, и теперь было уже слишком поздно что-либо менять. Но я все равно чувствовала себя немного лучше. После репетиции все пошли в общую комнату, но я вернулась в спальню: не хотела смотреть на Дона и Аделу, особенно сейчас. За мной в спальню пришла Джесса.

— Я не хочу здесь оставаться, — сказала я.

В комнату могла зайти Адела.

— Пойдем в сад около музыкального корпуса, тогда тебе не придется волноваться о репетиции джаза.

— Очень хочется пропустить репетицию.

— Не вздумай мне Кевина подвести!

— Ладно, ладно!

— Так, на чем мы остановились?

— Кевин знает, что он нравится тебе, а не мне. Еще он знает, что Дональду нравлюсь я, пардон, нравилась. Но Дональд не знает, что нравится мне. И даже уверен в обратном, так как Адела не упустила возможности передать Донни наш разговор в первый день, когда я призналась, что не считаю его привлекательным…

— Ты что, правда это сказала?

— В первый день, ну, в наш самый первый день — да.

— А когда ты передумала?

— Во второй день!

— Вот что я никак не могу понять: почему Дональд запал на Аделу. Колдовство — единственное мое предположение. Приворот какой-то, но в конце концов мы же знаем, что с самого начала Дон неровно дышит именно к тебе.

— Дышал. Дышал неровно.

— Нет. Что-то случилось. Кто-то сказал или сделал что-то, после чего все изменилось.

— Аделе очень не нравилось, когда Кевин крутился около меня, это точно.

— Мне тоже не нравилось!

— Но ты же не мстительная, по крайней мере, в отношении меня.

— Но Адела совершенно точно — да. И, к сожалению, Кевин не притворялся: ему правда нравилась Адела! Но думаю, мы что-нибудь придумаем. — Мы услышали голоса и скрежет отодвигаемой мебели в музыкальном классе. — Они уже садятся. Я просто забегу сказать привет моему прекрасному Кевину.

Джесса побежала ко входу. Я вошла за ней. Все парни уже были там. И Адела тоже. Она сидела на коленях у Дона и обнимала его. Жутко сексуально. Я не могла на это смотреть. Джесса великолепно разрешила ситуацию.

— Пойдем, Адела, — сказала она, — ребятам надо поработать.

Адела неохотно слезла с колен Дона.

— Жаль расставаться, — она лучезарно улыбнулась Дональду. — Просто представь, что ты играешь для меня.

Она послала ему воздушный поцелуй и заскакала рядом с Джессой, вся такая сладкая, ведь теперь они уже не соперницы.

Я решила, что лучше всего будет сослаться на мое плохое самочувствие. Это даже не было неправдой. Не помню, чтобы мне еще когда-нибудь было так больно. Дон тоже казался немного подавленным, каким-то уставшим, по-моему. Отыграли мы очень даже искусно. Технически все было замечательно.

Но тут обычно неразговорчивый Сэм, возмутился:

— Что с вами случилось, ребята? Где душа? Это же джаз, знаете ли. Надо сердце вкладывать в музыку. Вечером во вторник все было великолепно — море сердца и души. А сегодня чепуха какая-то. Что-то изменилось?

— Я изо всех сил старался, — пробормотал Кевин.

— Извините, — в унисон сказали мы с Дональдом.

Мне так хотелось посмотреть на него и увидеть ту его улыбку, но я не осмелилась. Я знала, что в нас изменилось, хотя всего и не понимала.

В конце концов меня просветила сама Адела. Джесса ходила в блаженном счастье. Кевин — это мечта. Кевин — такой красавчик. Кевин сам не может понять, почему не начал встречаться с ней раньше. Тот ее парень — уже история. Кевин, Кевин, Кевин. Она заснула со сладким вздохом на устах. Нечего и говорить, Аделы еще не было. Она явилась через полчаса. Я никак не могла уснуть, металась и крутилась в постели, да я ждала возвращения Аделы со свидания с Доном.

Когда она увидела меня, то сразу поняла, что я не сплю.

— Дак! — прошептала она. — Еще слишком рано, чтобы спать. Пойдем погуляем.

Почему-то я согласилась и потащилась за ней. Мы вышли к липовой аллее: Адела аж скакала от приятного ощущения летней ночи.

— Я так хотела, чтобы Дон остался со мной на всю ночь, — сказала Адела, она точно не знакома с понятием такта, — но наш правильный мальчик захотел в кроватку. У него весь день было похмелье, как ты, наверное, заметила. — Я не заметила. — К тому же, он, кажется, не заинтересован тем, что ему предлагают, если ты понимаешь, о чем я…

— Может, ты слишком торопишь его, — тупо сказала я.

— Может быть, — сказал она, — но вчера он был довольно-таки счастлив, как только я влила в него каплю алкоголя. Ну, не каплю, а довольно много. Я пыталась развеселить его. Правда, он оказался немного слабаком. Ему было так плохо всю дорогу обратно!

— Может, он просто не привык к алкоголю?

— Все равно, он прелесть. Мне нравится, что он все время со мной. Особенно если Кевин решительно настроился быть с Джессой. Так время быстрее летит, правда? — она встряхнула кудряшками и зажгла сигарету. — Слава богу, все это скоро кончится. Еще два дня в тюрьме — и потом Италия! Море, солнце и… сама понимаешь что. Дождаться не могу.

Я была в отчаянии. Она говорила о Доне, омоем Доне, как об игрушке. Как о временном развлечении. Он-то хоть об этом знает?

— Я пошла обратно, — сказала я. — Лучше, если мы прокрадемся по отдельности. А ты докуривай свою сигарету.

Я замолчала, так как не была уверена, что смогу договорить: голова кружилась и я едва не теряла сознание.

Я не могла заснуть. Я слышала, как вошла Адела, хоть она и скользнула в постель как мышка. Все мои мысли начинались со слов: «Ах, если бы…» Я снова и снова проворачивала в голове события последних дней — в конце концов, у меня были-таки отношения с Дональдом, пусть даже они ничем не закончились. Мы стали друзьями. Он научил меня играть на саксофоне. Мы были заперты в темной комнате на несколько часов, ну ладно, на два. Мы играли в джаз-бэнде. Я слушала его песню. Чем больше я думала об этом, тем больше мне казалось, что не все потеряно, что к чему-нибудь это да приведет. Или вело, пока не влезла Адела.

Ведь правда, Аделе Дональд всегда нравился. И я сама категорически заявила ей, что мне он не интересен. Но потом… ей же не нужен Дональд. Ей сгодится кто угодно. Кроме Кевина, конечно. Джесса и остальные были правы: она не смогла позабавиться с Кевином, тогда переключилась на Дональда.

Я все вертелась, пока простыня не скрутилась жгутом, а одеяло не собралось в кучу в углу пододеяльника. Надо было выспаться, ведь завтра наш последний полный день и я должна разобраться с Дональдом. Днем у нас помимо обычных репетиций назначен генеральный прогон, не говоря уже о последнем барбекю у бассейна… Но Дональд ведь теперь с Аделой. Они пара. Он, наверное, безумно в нее влюблен. И неудивительно. Она завалила его комплиментами, подарила ему чувство уверенности в собственных силах. Она не закомплексована. И я ему, наверное, никогда по-настоящему не нравилась. Как можно влюбиться в кого-то с прозвищем Дак?

Все-таки я уснула, хоть и случилось это незадолго до рассвета. Я проснулась по будильнику и почувствовала себя отдохнувшей, выспавшейся и уверенной в себе. Джесса и Джемма были еще в кроватях. Адела, как обычно, в коме. Я решила быстро встать, чтобы всех опередить.

За окном было очередное великолепное утро. Я приняла душ, вымыла голову и даже побрила ноги — сегодня я буду неотразима. Потом нарядилась в самый обтягивающий топик и лучшие джинсы.

На завтрак я пошла вместе с Джессой, уверенная, что Аделы не будет, и сразу направилась к столу парней.

— Привет, Кевин! Привет, Дональд! — Дональд тревожно улыбнулся мне. Я ринулась в атаку: — Нам сегодня надо много чего отрепетировать, ребята. Как вы предполагаете все успеть?

— Я планирую прогнать один раз после ланча и еще быстренько перед дискотекой, — сказал Кевин.

Макс, как обычно, не упустил случая спошлить:

— А третью — только с Джессой.

Джесса покраснела и засмеялась.

— Заткнись, Макс.