Кейт Петти - Жара

«Очень к глазкам подойдет», — подумала я. Впрочем, ни к каким умным мыслям в тот момент я не была способна. Все это так здорово! Моя любимая музыка, с моими любимыми мужчинами. И они сами захотели пригласить меня, такую малявку! У меня даже очки запотели. Джесса судорожно пыталась придумать, как бы отвертеться от ее духового квинтета и предложить свою кандидатуру, но она не любит джаз, как и любой другой вольный стиль.

Наконец ко мне вернулся дар речи.

— Отлично, — согласилась я. Трудно описать словами те чувства, которые владели мною тогда.

— Ну и прекрасно! — сказал Кевин и ушел, оставив нас с Джессой в полном недоумении.

— Не буду притворяться, что не ревную, — сказала Джесса, когда Кевин отошел подальше и не мог ее услышать. — Наслаждайся близким общением с Кевином. И ты еще из младших… Ну, что я тебе говорила? Теперь видишь, что ты им всем нравишься?

— Джесса! Никоим образом я не могу нравиться Кевину, если он еще не выжил из ума. Совершенно точно — ему нравишься ты! Так что на этот счет можешь быть спокойна. Я не встану у вас на пути.

Я чуть было не сказала, что Кевин мне совсем неинтересен и что мечтаю я о Дональде. Но здравый смысл победил.

— Адела-то как расстроится, что ее не позвали. Слушай, ты не в курсе, им, случайно, в джаз-бэнд скрипка не нужна?

— Она в струнном квартете. Я точно знаю, она сама вчера об этом говорила. Ох, как я рада, Джесса! Жизнь, кажется, налаживается!

И действительно прогресс на лицо — я не думала о Дональде целую минуту.

На барбекю, которое проходило в общей комнате, предполагались сосиски и печеные бобы. Меня это устраивало. Очень уютно получилось — все сгрудились вокруг телевизора, а снаружи стеной лил дождь. Через два часа некоторым ребятам надоело смотреть телевизор и они решили поиграть в настольный теннис. Кевин был главным организатором этой затеи, и мы не успели опомниться, как уже все вместе бегали вокруг стола, попеременно отбивая шарик. Мы играли долго, и я даже не заметила, когда к нам присоединился Дональд.

— Привет, Ханна. Тебя Кевин спрашивал уже?

Так, Ханна, в обморок не падаем. И особо надеяться тоже не надо.

— О чем? — холодно спросила я.

— Ты будешь с нами играть?

О, божественно! От него я это тоже хотела услышать.

— Я сам не могу играть на флейте или саксофоне, потому что занят на клавишных. Ты когда-нибудь играла на саксофоне? Я могу научить тебя, если хочешь. Аппликатура та же, что и на флейте, — он наклонился и внимательно посмотрел на мой рот, — и у тебя, к тому же, правильная форма губ.

Ух ты!

— Мы с Кевином уже договорились — я согласна, — сказала я так спокойно, что сама удивилась.

— Классно. Просто здорово!

— Ханна! — заорал Макс. — Твоя очередь! Хватит болтать!

— Извини, — сказала я и улыбнулась Донни.

Он улыбнулся мне в ответ, и шарик просвистел мимо.

* * *

Так как сегодня была суббота, учителя не гнали нас в кровать примерно до половины двенадцатого. Для Аделы это было еще детское время, а я уже валилась с ног. Парни шептались о чем-то в углу, когда мы уходили. Я ничего не заподозрила, а зря — они слишком много хихикали.

Меня догнала Адела.

— Что-то тебя сегодня не видно, — сказала я ей, уже заранее беспокоясь, как она отреагирует на то, что я попала в джаз-бэнд.

— Я была на концерте, — сказала она, — а потом занималась. По-моему настольный теннис — это детская забава.

— А Кевин так не думает, — я еще страдала от ее замечаний во время ланча.

— Это потому, что меня там не было, — самодовольно сказала она.

Я хотела было остудить ее пыл, но передумала. Мне ведь все равно Кевин безразличен, и, по-моему, она еще не знала о джаз-бэнде. Я вдруг подумала, что Адела — своенравный котенок. Погладь ее против шерсти, и она выпустит коготки.

Я безмятежно заснула, и мне приснился чудесный сон, все происходило, как наяву: Дональд говорит, что у меня правильная форма губ и нежно целует. Я чувствовала его волосы. Я слышала его смех. Секундочку. Я слышала его смех! И смех Макса, и еще двоих парней. Я открыла глаза, было темно, но я услышала, как кто-то выдвигает ящики и запихивает вещи в пластиковый пакет.

— Какого черта? Что тут происходит? — Джемма проснулась и закричала, но преступники уже сбежали.

— Ой! — Адела чуть с кровати не упала.

— Глазам не верю! — в ярости завопила Джесса. — У нас все трусы стащили!

— Ха! — Адела была в восторге. — Замечательно! Наконец-то! Хоть какая-то жизнь здесь! Кто это был? Куда они ушли? — и, заинтригованная донельзя, она стала рыться в своих ящиках.

— Они забрали все мое нижнее белье, — пропищала Джесса, не зная, смеяться ей или плакать.

— И мое, — я просмотрела все свои ящики, но негодяи унесли все, кроме гигиенических средств.

Полная радость от вечера сменилась полнейшим унынием.

Несчастная и разбитая, я свернулась под одеялом. Когда-нибудь закончатся эти конфузы?

— Всем спокойной ночи, — сказала я и подумала, каким же это образом я буду наутро смотреть всем в глаза.

— Это не я рассказала, честно, — я сердилась на парней, но я не предатель.

Кевин, Дон и Сэм недоверчиво смотрели на меня. Предположительно, Джемма настучала о преступлении сегодня утром, но нижнее белье вернуть не удалось. А ведь ребята ночью умудрились опустошить все до единого ящики старших девушек. И растворились в ночи. К счастью, у нас были купальники, которые можно надеть вместо обычного белья, но недовольство росло. Втихаря я восхищалась ловкостью, с которой все это было проделано, но мне надо было переодеться. И еще я жутко расстроилась из-за того, что мальчишки шарили в таких особо личных местах. Может, я не злилась бы так, не будь у меня критических дней. Но в этом-то все и дело. Девушкам необходимо личное пространство, и парни должны это понимать.

Всех мальчишек вызвали на разговор — никто точно не знал, кто виноват в произошедшем, — и предупредили, что, когда хулиганов найдут, обо всем будет доложено родителям. Обычная угроза.

— Мы-то, конечно, ни при чем, — сказали Кевин, Дональд и Сэм хором — прямо ангелочки невинные!

Я посмотрела на Дональда.

— Еще как при чем, — сказала я, — я слышала, как вы смеялись.

— Ай-ай-ай, плохие мальчики, — с самодовольной ухмылкой сказал Кевин.

— Вы бы лучше сказали нам, где белье.

В данный момент я никакого смущения не чувствовала, а они как раз были в некотором в замешательстве.

— О-ох, — сказал Дональд, — так, значит, хулиганы трусики утащили?

Он смущенно улыбнулся мне из-под очков.

— Я слышал, — сказал Сэм, — что они запихнули их в морозилку.

— Да, я тоже это слышал, — сказал Дональд.

— Да наплевать на трусы, — сказал Кевин, — давайте уже репетировать.

— А мне не наплевать на трусы! — осмелела я. — Если вы, вонючки, всю неделю ходите в одном и том же, это не значит, что девушки тоже так делают.

— Ну… — Кевин явно смутился.

— Лучше бы вы поскорее вернули белье, иначе все девчонки объявят забастовку, — не отступалась я, — и этот квартет, кстати, превратится в трио.

— Хорошо, хорошо, — сдался Кевин, — мы же этого не хотим, ребята, да? Клянусь, трусики в ближайшее время вернутся.

— Будет сделано, капитан, — хором сказали Дон с Сэмом.

Настоящим лидером нашего джаз-бэнда был Дональд. Даже Кевин признал, что Дональд за клавишными — король. Я не знала, что он играет еще на чем-либо, кроме флейты и саксофона. Он немного помялся, потом сказал:

— Давайте начнем с того, что все знают. Ханна, ты как, любишь джаз?

Я кивнула, я правда очень люблю джаз.

— Ну, с чего начнем?

Сэм стал щипать струны контрабаса.

— «Yesterday», — сказал он.

Это точно все знают.

Фух.

И Дональд повел нас всех. Я просто следовала за ним и немного импровизировала, когда чувствовала, что так будет удачней.

Мы закончили.

— Великолепно! — воскликнул Кевин. — Ханна, да ты звезда! Ты такая естественная! Ты это знаешь?

— Я люблю импровизировать, — ответила я, — и джаз обожаю.

— Да, это видно, — сказал Дональд. И он с триумфом посмотрел на Кевина. — Видишь? Я же говорил, что именно Ханну надо было звать!

— После Джессы, — добавила я.

Кевин кашлянул.

— Ну, я знал, что Джесса уже занята, — сказал он.

— Я не хотел Джессу! — уточнил Дональд. — И слава богу, что она была занята. Я сказал позвать Дак. Кевин, иногда ты просто невозможен.

Я порадовалась: Джесса будет на седьмом небе, когда узнает, что Кевин хотел пригласить ее вопреки инструкциям.

Был сырой воскресный день, и нам разрешили поваляться утром подольше — либо идти в церковь. Адела, на удивление, пошла к мессе, а это означало, что к ланчу она не успеет. Я вдруг поняла, насколько жизнь спокойнее без нее. Мы репетировали в камерных группах — я была со старшими, с тремя классными парнями. Мой праведный гнев по поводу трусиков давал мне преимущество: ребята чувствовали себя виноватыми и были как-то особенно вежливы. Может, поэтому я легко справилась с застенчивостью. Но что самое важное — они относились ко мне как к равной, как к специалисту по джазу! Джесса оказалась права — Кевин и правда отличный ударник и первоклассный парень. Мне нравилась манера его игры: он был абсолютно расслаблен и спокоен, и так сексуально двигал плечами. Когда мы играли без нот, я смотрела на него, пытаясь предугадать, как он изменит ритм. Я любовалась его мускулами, сильным торсом, загорелой кожей.

А каков Дональд! Он почти все время вел нас на клавишных и совершенно преобразился. Когда он играл на флейте, пальцы у него были какие-то неловкие, движения скованные, — теперь же за клавишными Дональд сидел свободно, склонив голову, потряхивал длинными волосами или откидывал голову назад с блаженной улыбкой на лице. Грандиозно! Нет слов! Оказывается я влюбилась в гения! Я чувствовала себя такой маленькой, скромной и была бесконечно благодарна ему за то, что он пригласил меня. Как мне в голову могло прийти, что он нелепый?

Сэм был какой-то тихий. Он просто привычно играл на своем контрабасе. Он, как и я, ловил сигналы от Кевина и Дональда. Сэм высокий, с темными тяжелыми бровями и серьезным лицом, которое изредка озаряется жизнерадостной улыбкой.

На этих занятиях у меня впервые появилась возможность реализовать себя. С ранних лет я могла верно повторить любую мелодию. Я не понимала, почему это удивляет других — ведь все так просто. Мне не составляло труда читать ноты с листа, но гораздо интереснее было играть в вольном стиле. В детстве я часто мысленно сочиняла музыку. И вот сейчас я делаю это по-настоящему. И опять вокруг удивляются. Но это уже не друзья моих родителей. И родительские амбиции тут ни при чем. Я сижу тут, в классе, с лучшими парнями на курсе. Счастлива ли я? Да была ли я счастлива раньше? Пусть эта репетиция никогда не кончается!

Объявили перерыв и послали Сэма за напитками и шоколадом. Он ушел, а мы втроем уселись у окна любоваться дождем. Кевин вышел в туалет, и я осталась вдвоем с Доном. Похоже, он так же смущен, как и я. Он встал и потянулся.

— Душновато тут. Давай откроем окно.

Дон вскочил на подоконник и дернул задвижку. Окно со скрежетом открылось. В комнате запахло дождем.

Я высунулась наружу и на несколько секунд подставила лицо под капли дождя. Блаженство! Волосы тут же намокли, а очки запотели. Я их сняла и откинула волосы с лица, забрызгав Дона.

— Извини, пожалуйста! Там так здорово! Ты, наверное, никогда не дышал таким воздухом! — Я смотрела на него снизу вверх.

Он улыбнулся, и тут вернулся Кевин, а вслед за ним и Сэм с напитками.

Теперь я чувствовала себя увереннее. Мы сели прямо на пол и устроили пикник.

— Так, ребята, где же нижнее белье? — спросила я.

— Попробуй посмотреть там, где, как я слышал, его спрятали, — сказал Сэм.

— Хорошо. Но репетиция еще не закончилась?

— Да вернут его, — отрезал Кевин.

— Вернут, непременно, — официальным тоном заявил Дон. И они вдруг рассмеялись над чем-то, понятным только им.

Дети, да и только!

Мы встали и стряхнули с себя крошки.

— Давайте позанимаемся еще с часок, если силы есть, — предложил Кевин. — Может, дождь к вечеру пройдет, тогда успеем искупаться.

К концу этого мокрого дня мы решили, что будем играть четыре вещи: бессмертную «Yesterday», «The Entertainer» Билли Джойля, «In the Mood» Глена Миллера и «Take Five», кто ее только не исполнял! Но так, как мы, — точно никто! Все эти старые добрые джазовые хиты зазвучали по-новому! Под руководством Дона мы играли действительно вдохновенно. Правда, возникла проблема с «Take Five».