Марина Эльденберт - Желание #5

Так может правда перестать себя сдерживать?

В душе каким-то диким пестрым цветком, наполненным теплом и светом, раскрывается мое огромное-огромное счастье. Оно больше меня, больше этой квартиры, больше всего небоскреба. Да больше всей Москвы!

Я разворачиваюсь на стуле, и оказываюсь с Ником лицом к лицу.

– Что ты предлагаешь?

– Секс.

Мое счастье в один миг с громким «чпок» лопается, как мыльный пузырь, который окатывает меня отрезвляюще прохладной водицей и ошметками моих фантазий. Кажется, Дуравета – мое прозвище по жизни! Потому что только я могла нафантазировать себе чуть ли не свадьбу с Омельчиным. Хорошо еще не придумала имена нашим детям!

– Секс? – разочарование все-таки прорывается в мой голос, но не получается сдерживаться, когда во рту горчит от его слов, а внутри все медленно закипает, как магма под земляной коркой.

За кого он меня принимает?

Хотя и так понятно, за кого.

Вот только после всего, чтобы между нами случилось хорошего, я как-то позабыла, что передо мной Ник, мать его, Омельчин!

– Да, – сосредоточенно кивает Ник. – Божественный секс.

Он тянется ко мне, но я выставляю ладонь вперед, запечатывая ему рот.

– Нет, – я отталкиваю Ника и сползаю с барного стула, хотя честно хочется ему врезать. Прямо руки чешутся! И коленки тоже. – Иди ты со свои сексом, знаешь куда? Каким бы божественным он ни был!

Он перехватывает меня, когда собираюсь пройти мимо, и возвращает на стул. Просто берет и подсаживает на него, будто я ничего не вешу, и не позволяет мне его отпинать, оказываясь между моих колен. Я трепыхаюсь в его объятиях, пока Ник не прижимает меня к столу и блокирует так, что я не могу пошевелиться.

– Объяснись! – приказывает он строго. Не кричит, но его голос дрожит от сдерживаемой ярости.

– Что тебе объяснить? Ты и сам все прекрасно понимаешь!

Ник прищуривается: хищно, даже зло, и на один миг мне кажется, что он как Влад наплюет на мое желание. Я осознаю, что если он захочет меня трахнуть, то я с ним просто не справлюсь, я абсолютно перед ним беззащитна. И моя злость разом притупляется. Чуть-чуть.

– Я не ищу секс, что тут непонятного. Потому что если бы я искала секс, то вчера бы не убегала от Влада. Он тоже предлагал секс. Можно было согласиться…

– Не сравнивай нас. – Ник не рычит, но на его лице играют желваки, а мне пофиг.

– Это еще почему? – интересуюсь я. – Вы даже очень похожи, он тоже предлагал мне потрахаться, а потом зажимал. Вот как ты сейчас!

Он отпускает меня и отодвигается так быстро, что я едва не заваливаюсь в сторону. Но вовремя возвращаю себе равновесие и спрыгиваю со стула, чтобы уйти. И так криками разбередила больное горло. Хотя, может, это болит где-то глубоко внутри.

– Скажи мне, чего ты хочешь, – говорит Ник, когда я ставлю ногу на первую ступеньку лестницы. И я поворачиваюсь:

– То, что ты мне дать не способен!

– Уверена?

– Более чем!

– Так что тебе нужно? – повторяет он.

– Ты серьезно?!

– Более чем.

Это напоминает разговор двух дебилов, и если с Дураветой все понятно, во мне горит и тлеет обида, то Ник вроде раньше умный был!

– Я хочу романтики. Свиданий. Совместных просмотров фильмов. Да я даже не в курсе, какие ты любишь фильмы! Постепенного узнавания друг друга. Поцелуев на верхушке колеса обозрения.

Вид у Ника такой скептический, что я умолкаю. Да уж, хотела утереть ему нос, а выставила себя идиоткой.

– Вот! – говорю, тыкая в него пальцем и криво усмехаясь. – Такие у меня идиотские запросы. Свой завтрак можешь съесть сам. Я не голодна.

Я хотела поставить точку в этой ситуации, и я ее поставила.

По крайней мере, мне хотелось в это верить, потому что несмотря на горьковатый осадок от секс-предложения Ника, после того как я сказала ему правду, стало легче.

Поднялась к себе, и чтобы не думать про Омельчина (кажется, теперь это мой девиз на ближайшие пару месяцев!), взялась за обработку домашнего задания. В пятницу Джордж отошел от своего правила «одного лучшего снимка» и задал снять фотоисторию. Я собиралась выбрать среди фотографий Милы и Маси: девушка и ее чихуахуа получились очень фотогеничными и яркими.

Ближе к обеду все-таки выползаю на кухню, чтобы сделать себе чай, и обнаруживаю, что Омельчин куда-то ушел. И мне действительно не интересно куда. Вот ни капельки! Хотя я могу поспорить на что угодно, что он поехал к той, которая не просит поцелуев на колесе обозрения. Надо же было сказать такой бред! У меня даже в блокноте нет такого желания. Но стоит добавить. Вдруг однажды получится исполнить.

Я, не торопясь, варю суп, а когда режу сыр для сэндвичей, представляю Омельчина со сговорчивой девицей. Рука срывается, и я срезаю себе ноготь. Хорошо не палец!

После тарелки супа и большой кружки улуна становится лучше не только на душе, но и с горлом. Потому что, кажется, не стоило ложиться спать, не высушив голову, к тому же предварительно побегав босиком по улице. Одно радует – насморка нет. Его я особенно ненавижу.

Вернувшись в бильярдную, позволяю себе немного подремать, и просыпаюсь, когда солнце уже садится. Голова гудит, словно перед этим я решила допить ту бутылку виски, которую сегодня рассматривала в мини-баре Омельчина. Нужно же знать, чем он меня напоил. Ради прикола гуглю, сколько стоит напиток, и…

– Охренеть! – вырывается у меня.

Да за эти деньги можно слетать в Нью-Йорк бизнес-классом, поселиться на Манхеттене и ни в чем себе не отказывать. Хотя о чем это я? Не представляю сколько стоит квартира Ника, даже гуглить не хочу. Но он почему-то живет здесь один. В смысле, сейчас он не один, а со мной, точнее, это я у него живу. Но речь, блин, не об этом, а о том, что у Омельчина нет постоянной девушки, а значит… Значит, он точно не ищет серьезных отношений, и то, что я себе напридумывала утром – совершенно невозможно. Меня не устраивает то, что он мне предлагает. Его не устраивает то, чего хочу я.

И почему я вообще решила, что между нами что-то возможно?

Мы с Ником не сталкиваемся ни вечером, ни утром: я больше не спускаюсь за чаем, тем более что есть совсем не хочется, и выхожу из дома задолго до занятий, чтобы забежать в аптеку за смягчающими леденцами и не опоздать. От противопростудного чая я решаю отказаться, потому что от него всегда клонит в сон, а мне еще нужно пережить день занятий. Уже в школе распечатываю свою фотосерию, поднимаюсь в аудиторию и натыкаюсь на пристальные взгляды.

Ситуация будто один в один, как с моим опозданием – я в центре внимания. Разве что до начала занятия еще достаточно времени, Джорджа пока не видно и собрались не все. Но вот те, кто собрался, почему-то пялятся на меня. Не сказать, что я сильно подружилась с однокурсниками, но общалась с ними нормально. С Артемом и Колей особенно, и с Владом.

Последний, кстати, на месте, сидит на подоконнике. Пластырь на переносице не скрывает распухшего носа. Так тебе и нужно, придурок!

Улыбаюсь Коле, но он тут же отворачивается, будто меня не знает. Или не хочет знать.

Что за фигня?

– Это мое место, – говорю, подходя к своей подушке. Нога Влада как раз над ней, и лучше бы ему свалить по-хорошему, потому что я не собираюсь от него бегать.

– Кто сказал? – морщится Кристина, будто от меня чему-то воняет.

– Я сказала. Ноги убери.

– А то что? – прищуривается Влад, и благодаря побитому лицу, выглядит мерзко. – Трахаля своего позовешь на помощь?

– Что?!

Все вдруг смеются: зло и нарочно громко.

– Твой «братик», который мне сломал нос, – рычит татуировщик. – Хорошо ему отсосала в благодарность?

– Ты охренел?! – не выдерживаю я.

– Нет, охренела ты, – перебивает он меня. – Сначала ты из трусов выпрыгиваешь, чтобы я тебя заметил, потом тащишь в койку, а после бежишь жаловаться своему богатому папику. Он, кстати, ходит? После нашей с ним стычки.

Во мне кончаются слова. По крайней мере, те, что пропускает цензура.

– Вот честно, Вета, сразу бы сказала, что дело в деньгах, – презрительно ухмыляется этот урод. – Я, конечно, не живу в Москва-сити, но о цене бы точно договорились.

Снова звучит смех, и…

Это какой-то дурной сон. Мало того, что я мысленно возвращаюсь в тот кошмарный вечер, так еще чувствую себя так, будто меня окунули в бочку с дерьмом. Как в детстве, когда меня дразнили из-за веса. Нет, это даже хуже.

Оглядываюсь, ища поддержки, но девчонки из нашей группы как одна сложили руки на груди и смотрят на меня с отвращением, а парни либо отводят глаза, либо скользят по мне оценивающими взглядами. Влад же смотрит прямо, и в этом взгляде я вижу настоящего его. Почему другие не видят это дерьмо?!

Открываю рот, но сказать ничего не успеваю, потому что в аудиторию входит Джордж.

– Все в порядке? – интересуется он.

Как не вовремя!

Как же, блин, не вовремя.

Колотить Влада на глазах преподавателя – как минимум, не хорошо. Только это меня и останавливает. Это и внимательный взгляд Джорджа. Потому что хочется с дикими криками броситься на Влада с кулаками, повалить на пол и отпинать эту мразь. Больно-больно.

Мысленно я уже сделала так сотню раз, а в реальности… В реальности приходится терпеть его противную рожу. Так что у меня выбор: нажаловаться на него или перенести наши разборки на потом. Ну нет, я привыкла во всем разбираться сама! И с Владом тоже разберусь. Поэтому сжимаю губы и молчу.

– Мы обсуждали домашнее задание, – отвечает за нас Кристина.

– Это хорошо, – говорит Джордж. – Это хорошо, что вы так увлеченно его обсуждаете. У вас десять минут на то, чтобы я увидел ваши истории на стенде.

Аудитория мигом оживает, все подхватывают свои снимки и спешат к стендам у дальней стены. Так как свои держу в руках, то и оказываюсь возле нее первой. Я плюю на всё и прикрепляю фотографии Милы и Маси сверху с левого края. Это история о том, как любопытная собачка вылезла из сумочки, пока ее хозяйка заказывала себе кофе, и едва не потерялась. На первом снимке Мася удирает, а на втором грустная сидит на крыльце кофейни, когда на заднем плане можно заметить взволнованную Милу. На третьем я сняла счастливое воссоединение друзей.

– Детский сад, – презрительно хмыкает Кристина за моей спиной.

Я поворачиваюсь и вздергиваю бровь:

– Какие-то проблемы?

Нет, серьезно! Я сейчас эту блогершу лишу ее нарощенных волос, если она еще что-нибудь вякнет!

Но блондинка только пожимает плечами, и я, расправив плечи, возвращаюсь на свое место.

Сегодня Джордж меняет подход и начинает занятие не с разбора, а с лекции. Не глядя на стенды, дождавшись, пока все развесят свои фото, он рассказывает про нюансы студийной съемки. Несмотря на то, что преподаватель из него очень требовательный, объясняет он просто и понятно, а еще это позволяет увлечься процессом и забыть про Влада с Кристиной, сидящих по соседству. Даже взгляды однокурсников от презрительных до любопытных тут же смахиваю или смотрю в упор, до тех пор, пока любопытный сам не отводит глаза.

Я большую часть детства чувствовала себя чудным зверьком, но теперь не собираюсь никого забавлять!

В перерывах я придумываю себе занятия: добавляю фото в инстаграм, читаю, прогуливаюсь до кулера в конце коридора, где пью горячую воду, чтобы смягчить горло. Делаю все, только чтобы ни с кем не общаться. Впрочем, остальные не жаждут нашего общения. Даже Артем, который появляется на лекции последним. Уверена, на первой перемене ему все объяснили. Между мной и другими студентами будто провели жирную черту, за которую я не собиралась заступать.

Когда доходит до разбора домашнего задания, Джордж зовет всех подойти к стенду. На перемене я успела рассмотреть все работы, и могу сказать, что мои однокурсники те еще придурки, но придурки талантливые, потому что подошли к делу достаточно креативно. Здесь и истории про человеческие страхи, про рабочий день, и такие же как у меня истории с сюжетом, мрачноватые, романтические, атмосферные, забавные.

Всякий раз, как я приближалась к стенду, мой взгляд соскальзывал к снимкам Милы и Маси, и становилось немножечко светлее на душе. И даже чуточку меньше хотелось убить придурка Влада, который всех настроил против меня. В основном девчонок, потому что на каждом перерыве они тусовались возле него и очень сильно сочувствовали, спрашивая, не болит ли у него нос. В определенный момент я даже не выдержала и поинтересовалась не болит ли у него член. После удара коленкой-то!

Надо было видеть их лица!

Зато парни перестали коситься, а вот Влад конечно же рассмеялся, но наградил меня таким злобным взглядом, что настроение стремительно поползло вверх. Ровно до того момента, когда я направилась к стенду и натолкнулась на пустое окошко ровно посередине. Последнего кадра моей истории не было.

Он исчез.

Как он мог исчезнуть?