Марина Эльденберт - Желание #5

– Тогда я заберу ее!

– Другое дело, – улыбается Ник, и уголки моих губ тоже непроизвольно разъезжаются в стороны.

Я обхожу стол и забираюсь к нему на колени, целую так, что у самой начинает кружиться голова от недостатка кислорода и, кажется, от переизбытка счастья.

– Вау, – говорит он, когда я все-таки отстраняюсь. – За такой поцелуй и целого состояния не жалко.

– Вот значит как! – делано обижаюсь я, а потом, не выдерживая, смеюсь вместе с ним.

Счастье разливается во мне, расширяется и грозит смести все на своем пути, поэтому, прежде чем я зацелую Ника, шепчу:

– Спасибо.

– Пожалуйста, – серьезно отвечает он. – Но и деньги у тебя тоже будут.

Мои брови взлетают вверх, а Ник тянется за смартфоном и открывает видео. Изображение черно-белое, но достаточно четкое. И пусть звука нет, я почти сразу узнаю себя и Влада на балконе. Я смотрю на себя как бы сверху и слева.

– Что это? – спрашиваю сиплым от волнения голосом и вздрагиваю, когда от быстрого движения блондина «сони» вылетает из моих рук. Видео обрывается, когда я срываюсь с места.

– Доказательство, с которым ты пойдешь в суд.

– Как ты… Откуда это у тебя?

– Клуб, в котором вчера был показ, принадлежит моему хорошему знакомому. Камеры все записывают, информация хранится сутки, поэтому мы быстро нашли то, что нужно.

Что?

Нет, не так. Что-что-что?!

– Если сломанный нос на него не сработал, но это сработает точно. – Во взгляде Омельчина сталь, даже у меня мурашки по коже. – Я перекину тебе видео.

Я снова целую его.

На этот раз по-другому. Нежно, вкладывая в этот поцелуй все свое тепло. Всю благодарность. Потому что камера сделала меня счастливой, но, как оказалось, новая камера ерунда по сравнению с тем, что он сделал для меня на самом деле.

Мое появление в понедельник было почти триумфальным. По крайней мере, все во мне торжествовало, когда я видела вытянувшиеся лица Влада и Кристины. Даже комментарий последней о том, что я известным путем добыла у своего парня новую «сони» и оптику, не омрачил моего настроения. Конечно, фраза была в стиле Кристины, но общий смысл был именно такой. Я ответила, что если завидно, то пусть завидует молча, ей такие не светят. Ни фотокамера, ни парень. Пусть наслаждается общением с Владом! Они просто созданы друг для друга.

Владу я показала видео, и сказала, что пусть ждет вызова в суд. Надо было слушать, как он матерился. Потом правда весь день бегал за мной и просил уладить «по-тихому». Естественно, я на это не повелась, адвокат Омельчина проконсультировала меня, как себя вести, и я не собиралась отступаться. И ни капельки не грузилась по этому поводу. Я вообще словно летала на крыльях.

Если можно было влюбиться в Ника Омельчина еще больше, то я это сделала. Когда я, наконец, признала в себе это чувство, меня накрыло таким всепоглощающим счастьем, что мне казалось, что я свечусь, как лампочка. Очень счастливая лампочка. И Ник тоже светился рядом со мной.

Внезапно куда-то подевалась его суровость: он часто улыбался, подшучивал надо мной, дурачился и всегда угадывал даже мелочи, которые могли меня порадовать. Иногда мне казалось, что мы читаем мысли друг друга. Я не отставала и потихоньку узнавала, что нравится ему.

Единственное, что омрачило радостную эйфорию прошедших дней – это новость, что Арт все-таки покинул курс.

– Я не хочу учиться у человека, которому плевать на остальных людей, – сказал он, когда мы с ним пересеклись.

Слова Джорджа задели и меня. Я бы и хотела относиться к нему, как прежде, но у меня не получалось. Но и бросать курс я тоже не собираюсь.

– Я хочу побороться за Нью-Йорк, – говорю я.

– У тебя получится, – подмигивает Артем. – И если суд стрясет с этого придурка слишком мало, то я всегда могу выложить ролик на своем канале.

Да, Арту я тоже показала то видео.

– Ну нет! Не нужно ему черный пиар устраивает.

– Только это меня и останавливает.

Но это было неделю назад, а сегодня снова пятница, и я тороплюсь домой. Улыбаюсь мысли, что пентхаус в Москва-сити действительно стал мне домом, а Ник – самым дорогим человеком. Моим единственным мужчиной. Моим любимым.

Ник обещал мне сюрприз, поэтому мы договорились встретиться уже дома, и я добираюсь на метро. С московскими пробками это все равно быстрее, чем на такси. Уже на выходе из ближайшей станции звонит телефон. У меня на всех стандартная мелодия, так что это может быть как Ник, так и мама, которая в последнее время вспоминает обо мне все чаще. Но оказывается, я не угадала.

Это Катя.

Хотела добавить бывшую подругу в черный список, но руки не дошли. Потом я просто про нее забыла, как сама Катя в свое время забыла обо мне. Так что ей сейчас нужно?

Пока раздумываю, Катька набирает меня несколько раз, и я не выдерживаю, принимаю вызов в прямом и переносном смысле.

– Что надо? – Может, грубо, но как есть.

– Вета, привет. – Голос у Емцевой тихий и подавленный.

– Ну привет.

– Мы можем поговорить?

– Говори.

Расстались мы, мягко говоря, не очень, и я не собираюсь ей помогать и делать вид, что между нами по-прежнему большая дружба. Катя шмыгает носом, будто старается сдержать слезы или только что плакала.

– Кое-что случилось, и мне не к кому обратится. Некому рассказать. А ты моя лучшая подруга.

– Была ею, – напоминаю я.

– Нет, у меня никого ближе тебя нет.

– А как же Толик?

– Он меня бросил, – теперь явно всхлипывает Емцева. – Сказал, что не готов к серьезным отношениям. Что мы поспешили съехаться. И ушел.

Я бы хотела позлорадствовать, но как-то не хочется. Я для этого слишком счастлива. Но и забыть Катькину подставу не получается.

– Что ж, сочувствую, – говорю. – Это все, что ты хотела?

– Нет! – выкрикивает бывшая подруга, будто боится, что я брошу трубку. – Я не очень хорошо с тобой поступила. Должна была сразу все рассказать, предупредить заранее. Да, блин, это ты должна была остаться жить у меня, потому что я тебя приглашала, а не этот…

– Но остался «этот», – напоминаю я.

– Прости меня за это, – совершенно искренне извиняется Емцева. – Я бы хотела все изменить. Поговорить с тобой. Может, встретимся? Ты в Москве?

– Я в Москве, но, честно, не готова с тобой встречаться.

– Что я могу сделать, чтобы мы снова стали друзьями?

– Не представляю.

Я действительно не представляю, поэтому нажимаю «отбой».

Ее звонок поднимает старую обиду, и уже не получается вернуть себе то легкое настроение, с которым я ждала встречу с Ником. В общем, я гружусь, и именно поэтому мне нужно побыстрее его увидеть, а лучше – поцеловать. Поцеловаться так, как умеем только мы.

Но первая, кого я вижу, войдя в квартиру – это незнакомая девушка. Она сидит на нашем диване, по-хозяйски закинув ноги в кроссовках на журнальный столик. Меня это бесит, потому что несмотря на то, что в квартире убирается горничная, ходить в гостях в обуви – это «фу». Но еще больше меня выводит из себя самоуверенный взгляд незнакомки и ее фраза:

– Привет! Ты, наверное, сестренка Ника?

Хорошая новость – кем бы ни была незнакомка, Омельчин ей обо мне рассказывал. Плохая – как о сестре. Меня дергает от этой мысли. И от того, как раскованно она ведет себя в его квартире.

– Я его девушка.

– Девушка? – Незнакомка вскидывает густые, зачесанные наверх брови, и я понимаю, что мне знакомо ее лицо. Откуда? У меня в Москве не так много знакомых. Особенно таких: она стильная и ухоженная. Я бы ее запомнила. – Ник говорил, что живет с сестрой.

– Мы сводные. У нас разные биологические родители.

– Интересно.

Девица, по крайней мере, убирает ноги со столика. И как Ник такое пропустил? Он же помешан на чистоте!

Она грациозно поднимается с дивана, поправляет темно-синее платье-рубашку и протягивает мне ладонь:

– Я – Алена.

Тут я вспоминаю, где ее видела. Это же Алена Булавина. Булава! Фитнес-звезда Инстаграма. Правда в жизни она более блеклая что ли. Ну ладно, она мне просто не нравится, потому что сидит в гостиной Ника.

– Вета, – я отвечаю на рукопожатие исключительно из вежливости. – А что вы здесь делаете?

– Жду Ника, конечно же, – отвечает она со снисходительной улыбкой. – У него какой-то важный звонок, поэтому он ушел на второй этаж. Может, давай на ты? Мне так удобнее.

– Хорошо. Значит, ты здесь по делу?

– Можно и так сказать. Я участвую в продвижение его нового проекта.

Я мигом успокаиваю свою ревность. Потому что если она участвует в проекте, это многое объясняет. Не объясняет только, что Булава делает в нашей квартире, но это уже вопрос к Нику.

Мне же не обязательно ее развлекать? Поэтому делаю шаг в сторону лестницы, но Алена меня останавливает:

– Значит, ты его девушка. И давно вы вместе?

– Недавно.

– Он просто о тебе ничего не рассказывал.

– А должен был? Ник не из тех, кто обсуждает свою личную жизнь.

– Я вообще была уверена, что у него ее нет, – хмыкает Алена. – Он слишком помешан на своей работе. Как, впрочем, все мы.

– Мы?

– Я, Ник, Макс. Не каждая пассия согласиться постоянно оставаться на втором плане, терпеть разъезды и ночные звонки. В серьезных отношениях все обычно требуют гарантий. Вроде того, что ты даже без спроса потрахаться ни с кем не можешь.

– Зачем трахаться с кем-то еще?

Взгляд Алены становится сочувствующим.

– Потому что хочется. Потому что иначе скучно. И потому что нам нравится наша свобода.

Это сейчас такой совсем не тонкий намек, что Ник с ней уже спал?

Хочу ответить, что ему со мной не скучно, но осекаюсь. Могу ли я говорить за него?

– Не идеализируй никого, детка, – говорит Алена. – Чтобы потом не было мучительно больно. Просто наслаждайся временем рядом с ним.

– Спасибо за совет, но я как-нибудь сама разберусь. Всего доброго.

– Пока-пока.

Я поднимаюсь по лестнице, замечаю Ника в спальне, он действительно общается с кем-то по видеосвязи, но я, не заглядывая к нему, ныряю за штору собственной комнаты. Упираюсь ладонями в борт бильярдного стола и резко выдыхаю.

Потому что очень хочется что-нибудь разбить, разрушить, покричать и вообще пнуть стол.

Потому что слова Алены попали в яблочко. В самый центр доски в дартс под названием «мои сомнения».

Потому что…

Ник действительно не давал мне никаких гарантий. Более того, еще пару недель назад вовсе предложил никуда не торопиться. И соответственно, никуда не торопился и ничего мне не обещал. Мы вообще больше не поднимали ту тему, просто наслаждались обществом друг друга. Как только что посоветовала Булава.

Чтоб ее, эту Булаву!

Она наверняка имеет виды на Ника, вот и сказала то, что сказала. Только я не считаю, что у нас с ним все временно. Я с силой сжимаю край стола, а внутри себя с визгом бегаю по потолку.

Потому что мне нужно знать, что между нами все серьезно.

Жизненно необходимо!

– Привет.

Я так увлекаюсь, что подпрыгиваю, когда Ник незаметно подкрадывается и прижимается ко мне со спины. Но тут же расслабляюсь, в его объятиях так тепло и хорошо, просто кайф! И можно прикрыть глаза и забыть обо всем. Например, о словах Алены. Но не забывается.

Вот зараза!

– Привет, – отвечаю, поворачиваясь к нему лицом и обнимаю его за шею. – Обещанный сюрприз – наша гостья?

– Что? – сдвигает брови Ник, но тут же снова улыбается: – Вообще-то я планировал отметить твой первый месяц в Москве. Пусть даже он прошел в среду. Насчет гостьи… Если ты про Алену, то нам нужно было пересечься по рабочему вопросу, а она случайно оказалась поблизости.

Совершенно случайно, ага.

– Она уже уехала.

Я облегченно выдыхаю.

– Это хорошо, – говорю. – Потому что я не собираюсь ни с кем делить свой сюрприз. Ни с Аленой, ни с твоей работой.

Плечи Ника под моими руками заметно напрягаются, черты лица становятся жесткими.

– Ты же знаешь, что моя работа для меня важна.

– Знаю, – киваю я. – Но мне хочется, чтобы рядом со мной ты был со мной. Думал исключительно обо мне.

Это почти признание в моей любви. Не оно, но очень близко. Но Ник ничего не отвечает, что заставляет меня паниковать. Ну же, скажи это! Скажи, что я важна для тебя, но он молчит, и поэтому я, пока не струсила, спешу поинтересоваться:

– Какими ты видишь наши отношения?

«Какими ты видишь наши отношения?»

Вопрос на миллион, не меньше. Чего-то подобного можно было ждать от рыжей. Но я оказываюсь к нему не готов. К такому, а еще к признанию, что она не хочет меня ни с кем делить. Я спотыкаюсь об эту фразу, потому что перед глазами всплывает образ Илоны, которая ревновала меня к моей работе. Да что там, она меня к моей же жизни ревновала.