— Мне не хочется спать, — пояснила Лиллиан, закрыв ящик комода.

Она оставила дорожный сундук там, где он стоял, чтобы прислуга убрала его позже, подошла к кровати и нервно убрала нитку, прилипшую к краю покрывала.

— Я вижу. — Габби зевнула и прикрыла рот рукой. — Надо попросить теплого молока или немного бренди. Может быть, это успокоит тебя и ты немного вздремнешь.

— У тебя действительно усталый вид. — Лиллиан наклонила голову, разглядывая подругу. — Прости, Габби, я не даю тебе отдохнуть. Почему бы мне не заняться разведкой…

— Выслеживанием, — перебила ее подруга, прикрыв глаза.

— Разведкой, — настаивала Лиллиан, засмеявшись. — Я приду за тобой примерно через час.

— Спасибо, дорогая, — ответила Габби, удобно устраиваясь в кровати. — Я надеюсь, что короткий сон восстановит мои силы. И все же смотри не попади впросак.

Лиллиан проигнорировала замечание подруги на прощание, выскользнула из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь. В коридоре она сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, и с любопытством осмотрелась вокруг. Много месяцев она пыталась просчитать, как отомстить человеку, который погубил ее мать, и вот теперь она в его доме.

И этот дом оказался просто огромным. Она понятия не имела, откуда начинать свои поиски. По правде говоря, она даже не знала, что ищет. Роджер Кэторн много десятилетий тщательно создавал публичный образ благочестия и добродетели, верности и благопристойности… Вряд ли он оставил повсюду следы своих дьявольских грехов, чтобы она буквально споткнулась о них.

И тут еще ее знакомство с сыном подлеца, новым герцогом Биллингемом. Саймон Крэторн здорово смутил ее. Она уже довольно давно вращалась в светском обществе, чтобы по некоторым признакам понять, что мужчина увлечен ею. И уж конечно, она хорошо знала себя, чтобы почувствовать, что она тоже увлечена. Уже на подъездной аллее все стало предельно ясно.

Но Лиллиан не хотела увлекаться новым герцогом, особенно когда между их семьями стоит такая безобразная история. Она не хотела, чтобы и он увлекся ею. Его интерес приведет к тому, что он станет высматривать ее. Он даже может искать ее, что будет означать едва ли не крушение планов тихо и незаметно обследовать его дом.

С этого момента ей придется быть осторожной в обращении с ним.

Отогнав подальше тревожные мысли, Лиллиан двинулась по коридорам дома. По сравнению с тем, какой шум здесь стоял днем, когда прибывали гости, сейчас все было совершенно тихо. После чая почти все дамы удалились в свои комнаты, чтобы подготовить наряды, подремать… и, возможно, посплетничать о симпатичном хозяине. Мужчины, вероятно, пили портвейн, или чем там еще занимаются мужчины, когда их покидают леди и у них появляется несколько редких мгновений покоя.

Все это означало, что для Лиллиан наступило удобное время, чтобы познакомиться с планом дома. Даже если ее застанут за этим занятием, у нее есть хорошее и достоверное оправдание, что Габби вздремнула, а ей не спалось и не хотелось мешать подруге. Поскольку ее поведение не вызывает подозрений, никто не поставит под сомнение ее намерения.

Спустившись по длинной изогнутой лестнице в холл, Лиллиан осмотрелась. Здесь было так много дверей и коридоров, что она даже растерялась. Но потом все же выбрала одну дверь наугад и открыла ее, действуя медленно на тот случай, если там будут люди.

К счастью, в комнате никого не было. Это оказалась небольшая гостиная, отделка которой была выполнена в цветочных мотивах. Мебель в бледно-розовых тонах, светлые шторы — все указывало на то, что здесь собираются леди. Лиллиан поморщилась от пресыщенной миловидности обстановки и закрыла дверь. Следующая комната оказалась еще одной гостиной, за которой следовала залитая солнцем комната для завтраков. Лиллиан старалась запомнить расположение комнат на тот случай, если позже у нее появится возможность осмотреть их более тщательно.

Она подошла к очередной двери, собираясь быстро осмотреть помещение и двигаться дальше. Но когда она толкнула массивную деревянную дверь, у нее захватило дух и она, не сумев удержаться, вошла и с любопытством осмотрелась вокруг.

Библиотека! Самая прекрасная из тех, какие ей доводилось видеть прежде. Книжные полки из вишневого дерева простирались вплоть до сводчатых потолков, поднимаясь так высоко, что здесь даже была терраса, для того чтобы достать верхние книги, и лестница на колесиках на каждом уровне для той же цели.

У дальней стены горел камин, пляшущие огоньки пламени согревали и освещали помещение. Перед камином стояли два кресла и стол между ними. Одну стену занимало высокое и широкое окно, его стекла были отполированы до сверкающего блеска, чтобы как можно больше света проникало сюда. Диванчик у окна, обиты и мягкой светло-зеленой тканью, манил Лиллиан присесть и на несколько часов погрузиться в чтение.

Неожиданно для себя Лиллиан обнаружила, что идет вдоль полок, скользя пальцем по корешкам книг, и читает все названия, начиная от Шекспира, журналов по медицине и заканчивая иностранными томами, которые она даже не знала. Приятнее всего было то, что, по всей видимости, книги читали, а не просто коллекционировали для всеобщего обозрения. На самом деле у многих книг были потрепаны корешки, потому что их много раз открывали и закрывали.

— Вы тоже являетесь поклонницей Шекспира?

Лиллиан подпрыгнула на месте и повернулась на голос, который мгновенно вывел ее из задумчивого состояния. В дверях, небрежно прислонившись к дверному косяку, стоял герцог Биллингем. Лиллиан удивленно вздохнула. Еще четверть часа назад она клялась избегать встреч с ним, и вот он здесь. Однако ее первой реакцией было вовсе не сожаление или досада, а нечто совершенно другое. Что-то, что она поспешила оттолкнуть от себя, когда он подарил ей улыбку, ожидая получить в ответ такую же.

Но Лиллиан не стала отвечать улыбкой на его улыбку. Вместо этого она отошла от книжной полки и скромно сложила руки на груди.

— Я англичанка. Разве быть поклонницей Шекспира незаконно, ваша светлость?

Лиллиан мгновенно пожалела о своих словах, потому что улыбка герцога превратилась в широкую ухмылку, а в зеленых глазах вспыхнули искорки веселья. У нее сжалось сердце. Черт, она рассмешила его. Неправильно она себя ведет, если хочет, чтобы он не обращал на нее никакого внимания.

— Наверно, этот закон касается книг, — задумчиво сказал Биллингем, делая шаг к Лиллиан. — Если такого закона нет, то я предложу его палате лордов, когда через несколько недель мы соберемся вновь. Я уверен, что он получит мощную поддержку со стороны всех партий.

На языке у Лиллиан вертелся остроумный ответ, но она заставила себя молча проглотить его. Игривое подшучивание не входило в ее планы, хотя ей очень хотелось сделать это.

— Я не собиралась приходить сюда без приглашения. — Лиллиан намеренно избегала направленного на нее взгляда Саймона, словно ее это нисколько не интересовало. — Моя подруга леди Габриэла решила немного вздремнуть, а мне было как-то неспокойно и совсем не спалось.

— Понятно. — Саймон с довольным видом огляделся вокруг. — Ну что ж, если и есть в этом доме комната, чтобы успокоить вас, то это именно библиотека. Уже очень давно она является моим любимым местом, где можно собраться с мыслями.

Лиллиан поймала себя на том, что уже довольно долго и пристально смотрит на него. Если бы не его семейные узы, он был бы для нее очень привлекателен сейчас — физически, потому что никто не станет отрицать, что герцог Биллингем был неотразимым образцом мужской красоты.

Но кроме этого, было кое-что еще. За несколько мгновений, проведенных вместе, Лиллиан почувствовала, какой он умный и, несомненно, начитанный, что всегда привлекало ее в людях. И это не говоря уже о том, что всякий раз, когда он улыбался, она не могла оторвать глаз от его рта, что вызывало в ней некоторый трепет и мешало чувствовать себя спокойно.

— Но вы пришли сюда в поисках уединения, ваша светлость, и я не стану мешать, — произнесла Лиллиан, стараясь освободиться от того странного воздействия, какое она ощущала в присутствии герцога.

Она направилась к двери, но Саймон быстро шагнул в сторону и загородил ей дорогу. Точно так же, как несколько часов назад, когда он взял ее за руку, знакомясь, Лиллиан, не удержавшись, подняла голову и посмотрела в его лицо — очень красивое и доброжелательное лицо.

— Я пришел сюда не за уединением, — мягко заметил герцог. — Я пришел сюда потому, что дверь оказалась приоткрытой. И я не просил вас уходить, мисс Мейхью.

Лиллиан заморгала. Тот факт, что он вспомнил ее имя после встречи с таким количеством гостей, только лишний раз подтвердил, что она запомнилась ему. И если сейчас она повернется и выбежит из комнаты, он запомнит ее еще лучше.

Придется прикинуться, туповатой, хотя на самом деле это к ней не относится.

— Книги собирают столько пыли, правда? — произнесла Лиллиан, изо всех сил стараясь не бросать отчаянные взгляды на бесконечные книжные полки.

Вероятно, у нее никогда больше не будет возможности побывать в этой восхитительной комнате, и ей было больно уходить отсюда.

От такого явного отвращения к книгам у герцога пропала улыбка с лица. Лиллиан с облегчением вздохнула. Если хоть немного повезет, он подумает, что она глупая, и на этом все и закончится.

Вместо этого герцог только пожал плечами:

— Если вам не комфортно в библиотеке, тогда я проведу для вас экскурсию по всему дому. Я уверен, что мы найдем по крайней мере одну комнату по вашему вкусу.

Он согнул руку в локте, предлагая ей взять его под руку, и Лиллиан поняла, что, не отрывая глаз, смотрит на нее. Очень красивая рука. Даже через одежду она видела крепкие мускулы. Ну почему он не может быть вялым, ленивым и непривлекательным?

— Мисс Мейхью?

Лиллиан моргнула, подняла голову и увидела, что Саймон смотрит на нее, улыбаясь уголками губ. Его согнутая рука по-прежнему находилась между ними, и Лиллиан наконец взяла его под руку, стараясь не обращать внимания на тревожное ощущение, которое пронзило ее в тот момент, когда она коснулась его руки.

Они вместе неторопливо вышли в коридор, как будто Саймону больше нечего было делать, как только показывать ей свой дом. Очевидно, это было не так. Ведь он герцог. У него столько обязанностей, так почему же он сосредоточил свое внимание на ней?

— Я слышал, что вы с леди Габриэлой — очень хорошие друзья, — произнес Саймон, входя вместе с Лиллиан в очаровательную гостиную, где у большого окна, которое выходило на окружавшие дом холмы, стояло пианино.

Лиллиан старалась дышать ровно, хотя испытывала необыкновенное удовольствие. Какой бы ни была его семья, ее определенно отличал хороший вкус. Черная поверхность прекрасного пианино сверкала, что, вероятно, свидетельствовало о хорошем уходе. Возможно, чуть позже Габби сыграет на этом инструменте. Ее подруга была очень талантлива.

— Габби — моя лучшая подруга, — откликнулась Лиллиан, когда они вышли из комнаты и двинулись дальше. — По возрасту она ближе моему младшему брату, но наши матери когда-то были дружны, поэтому мы знаем друг друга всю жизнь и стали близки, несмотря на неравенство в возрасте.

— Ну что вы, мисс Мейхью! — воскликнул герцог, немного отклонившись назад. — Не может быть, чтобы вы с подругой были разного возраста!

Несмотря ни на что, у Лиллиан зарозовели от удовольствия щеки. Она давно дебютировала в свете, но так долго не выходила замуж, что иногда чувствовала себя древней старухой, и особенно рядом с Габби, цветущей и привлекательной.

— Леди Габриэла моложе меня на четыре года, ваша светлость, и для большинства в наших кругах это целая вечность. — Лиллиан вдруг улыбнулась. — А вам следует знать, что джентльмены никогда не говорят с леди о ее возрасте.

— Прошу прощения.

Биллингем шутливо поклонился, и они вошли в бильярдную. У Лиллиан замерло сердце. Бильярд всегда вызывал у нее воспоминания о покойном отце. Он обожал играть и играл довольно хорошо. Он даже немного научил Лиллиан, несмотря на возражения матери. Какие счастливые были времена…

— Как же вы стали близки друг другу, когда у вас такая уж большая разница в возрасте? — шутливым тоном поинтересовался Саймон.

Лиллиан остановилась, боль железным обручем сжала ее сердце.

— Мы… у нас был одинаковый жизненный опыт.

— Например? — наклонил голову герцог, но теперь он казался намного серьезнее, как будто почувствовал перемены в ее поведении.

— Мы обе потеряли матерей в один год, — пояснила Лиллиан после долгого молчания.

Хотя ей не хотелось говорить что-либо о своей матери, особенно этому человеку, но большого секрета здесь не было. В обществе о смерти ее матери до сих пор продолжали сплетничать и шептаться. Поскольку она упомянула об этом сама, возможно, герцог узнает какие-то подробности и, перестанет проявлять к ней интерес. У многих, кто был до него, интерес к ней пропадал мгновенно.