— Продолжай читать, Анна, — спокойно сказала она невестке. Анна вновь склонилась над книгой. Она прочитала две главы, пока появился капитан Хардинг, долго и тщательно обыскивавший дом. Как только она его увидела, Анна вновь потеряла самообладание. Она встала, прижимая к себе книгу, как будто это был талисман, защищающий ее от его слов и хранящий Сазерлей от тех, кто желал ему зла. Но Кэтрин, которая лишь украдкой глянула на капитана, сразу поняла по недовольному выражению его лица, что ему не удалось найти драгоценности. У нее отлегло от сердца. Он казался разочарованным, но мстить не собирался.

— Вы закончили, капитан? — осведомилась Анна, с трудом произнося слова.

— Да, миссис Паллистер, — он сожалел о напрасно потраченном времени.

— Тогда вам больше незачем оставаться здесь.

У нее так сдавило голову, что ей казалось — не уйди он сейчас, ее мозг больше не выдержит.

— Прежде чем я уйду, вы отдадите мне свои серьги. Это ведь жемчуг, обрамленный золотом, не так ли?

Джулия вспыхнула от гнева и чуть было не закричала, но бабушка сжала запястье девочки и окинула ее строгим взглядом. Кэтрин вновь негодовала по поводу глупости Анны. Почему она не спрятала свои серьги? Сама она не заметила их под локонами невестки, но капитан обладал более острым зрением. Анна, надевшая украшение утром чисто автоматически, потеряв от страха голову, уронила книгу на кресло и начала снимать серьги, опасаясь, как бы капитан не передумал и не отобрал у нее обручальное кольцо. Она бросила серьги в протянутую ладонь.

— Получите!

Он спрятал серьги и внимательно посмотрел на Кэтрин: нет ли на ней каких-то других драгоценностей, кроме обручального кольца.

— Я покидаю вас, леди. Мой сержант сейчас на кухне, где организует обед для солдат, которые весь день ничего не ели. Больше мы вас не побеспокоим. Счастливо оставаться.

Хорошо воспитанная Анна кивнула, Кэтрин не произнесла ни звука, а Джулия отвернулась, чтобы не дать ему повода попрощаться с ней индивидуально. Как только он вышел, Анна бросилась к окну, чтобы видеть, как солдаты покидают усадьбу. Кэтрин и Джулия присоединились к ней.

Возле крыльца стояли три фургона, каждый из которых был запряжен четверкой лошадей. Один из фургонов уже был нагружен конфискованным имуществом. Круглоголовые строем покидали дом. Сержант нес в руках мешок, только наполовину заполненный сазерлейскими трофеями, а солдаты тащили продукты, взвалив мешки на плечи. Все это они погрузили в фургон и приготовились к отбытию из усадьбы. Последним из дома вышел капитан Хардинг. Он сел верхом на коня и поехал через двор в сторону тенистой аллеи.

Когда последний круглоголовый исчез за вязами, Анна отошла от окна и направилась к креслу, но вдруг остановилась и прижала руки к вискам. Прежде чем Кэтрин успела прийти к ней на помощь, она, как подкошенная, рухнула на пол. С ней случился глубочайший обморок.

Джулия испуганно вскрикнула. Кэтрин показала ей рукой на кресло.

— Принеси подушку. Мы подложим ее под голову твоей мамы. Она, должно быть, ушиблась, упав на пол, — когда девочка подложила подушку, Кэтрин вновь обратилась к Джулии: — Поднимись наверх, в Длинную галерею, и скажи Ридли, чтобы он пришел сюда и перенес твою мать на диван.

— Хорошо, бабушка! — Джулия бросилась к двери.

— Подожди! Прежде чем спустишься сюда, заскочи в мою спальню и возьми там лавандовую воду, которая стоит на столике возле постели.

— Я все сделаю! — Джулия выбежала из комнаты.

Кэтрин с трудом опустилась на пол возле Анны, которая лежала, раскинув руки. Высохшими от старости руками Кэтрин поправила подушку. Она обожала невестку, которая вполне уживалась с ней в одном доме, без устали ухаживала за ней всякий раз, когда ей случалось заболеть, и проявляла к ней столько доброты, что старая женщина просто диву давалась. Более того, Анна никогда ей грубого слова не сказала, а язык у самой Кэтрин был довольно острый. Потирая запястья Анны, она бормотала чуть слышно:

— У нее нет стержня. Редкой доброты женщина, но совершенно бесхарактерная. Боже! Да если б я оказалась такой же слабой в первые годы моего вдовства, то и Роберт, и Сазерлей погибли бы. Господи, не дай мне умереть, пока сын не вернется домой навсегда. Иначе неизвестно, что может случиться с ней, — затем она произнесла громче то, о чем постоянно думала в отсутствие сына и внука: — И неизвестно, что может случиться с Сазерлеем.

Она увидела Ридли, быстрым шагом вошедшего в комнату. Он без труда поднял Анну и положил на диван. Затем помог Джулии поставить на ноги Кэтрин.

Анна все никак не приходила в себя, и Кэтрин не на шутку забеспокоилась. Она послала служанку за остропахнущей травой, растущей на огороде. Некоторое время Кэтрин помахивала пучком травы перед носом своей невестки, веки которой наконец дрогнули. Бабушка и внучка вздохнули с облегчением.

— Они уже ушли? — Анна широко открыла свои серые глаза. Она уже и забыла, что видела, как круглоголовые покидают усадьбу.

Джулия обняла мать:

— Да, уже ушли! Бабушка говорит, что они больше не вернутся, и с нами вновь будут Звездный свет и другие лошади, которых сейчас прячут в лесу.

Кэтрин отложила в сторону травы.

— Слава богу, все кончилось хорошо.

— Не в малой степени благодаря смелым и честным ответам моей доченьки, — Анна, которая все еще лежала на подушках, улыбнулась Джулии и ласково, по-матерински коснулась ее локонов: — Я сделаю тебе прическу, если ты принесешь гребень.

— Пока не надо, — заявила Кэтрин с твердостью в голосе. — Тебе надо еще полежать, — потом она погладила Джулию по плечу: — Я думаю, тебе стоит оставить маму одну. Сходи-ка в свою спальню и проверь, все ли там цело.

Джулия поцеловала Анну и стрелой вылетела из комнаты, вдруг вспомнив о своем игрушечном домике — деревянном особняке с четырьмя комнатами и залом. После своего пони она больше всего на свете любила этот домик. Его соорудил для нее Кристофер во время одного из своих приездов в Сазерлей. В домике жила крохотная восковая кукла, одетая в голубой халатик из тафты.

Войдя в свою спальню, она замерла в ужасе. Матрас валялся на полу, там же находились простыни и подушки. По всей комнате разбросаны ее туфельки и одежда, хранившаяся в шкафу. Ее коробка с игрушками была перевернута, а кукольного домика нигде не было видно.

Потом она заметила его. Его сбросили с платяного шкафа вместе с зубной щеткой, гребнем и другими мелкими вещами. Она бросилась к домику и опустилась перед ним на колени, радуясь тому, что солдаты не унесли его; ей казалось, что он-то и является истинной ценностью. Однако ее крайне огорчило, что домик поврежден: трубы сбиты, стекла выбиты, и дверцы висели на петлях.

Она нежно и осторожно взяла его в руки, как будто это был раненый человек, и поставила на шкаф. К ее радости, крохотная куколка ничуть не пострадала.

— По крайней мере с тобой все в порядке, Сюзан Рен.

Она назвала свою куклу в честь старшей сестры Кристофера Рена. И сделала это специально, полагая, что куколка, живущая в таком очаровательном домике, должна непременно быть в родстве с архитектором. Джулия раздела куклу, что делала всегда, укладывая ее спать, и осторожно положила на полку. Затем внимательно осмотрела домик, которому был причинен значительный ущерб, думая при этом о том, что Кристофер и Майкл вскоре приедут на каникулы в Сазерлей. Единственным человеком, кто мог бы возвратить домику прежний вид, был Кристофер. Ридли девочка в этом плане не доверяла. Ближе к вечеру Джулия обнаружила, что из ее шкатулки исчезла золотая брошь, которую ей подарили на крестинах. Эту вещь, равно как и золотые пряжки с туфелек, похитили солдаты.

Анна и Кэтрин также лишились золотых пряжек. Кроме того, с одного из халатов Анны были сорваны полудрагоценные камни, а сам халат изорван в клочья. Она весьма сожалела о потере, так как с этим платьем у нее были связаны воспоминания о лучших временах, которые, она надеялась, могли бы вскоре вернуться вновь. Серебряные дверные ручки, набалдашники и инкрустация — все то, что не тронули во время предыдущего обыска, — исчезло. Однако солдаты не тронули фарфоровую посуду — по той причине, что она слишком хрупкая и могла бы разбиться в фургоне.

Наиболее ценные ювелирные изделия, принадлежащие женщинам, хранились в шелковом кошельке, приколотом к нижней юбке Кэтрин. Теперь эти драгоценности вернулись на свое прежнее место в шкатулку. Кэтрин досадовала на себя за то, что не догадалась спрятать в свой кошелек и брошь Джулии. Вина, разумеется, была Анны, так как сама Кэтрин не могла всего упомнить. Однако на сей раз она не стала отчитывать невестку, чтобы та вновь не упала в обморок. Большинство драгоценностей уже давно были отданы роялистам, воюющим за реставрацию монархии, но кое-что Кэтрин приберегала для невесты Майкла и Джулии, когда та станет взрослой девушкой.

Круглоголовые сорвали несколько гобеленов, которые теперь валялись на полу. Пострадали две картины. Однако ценные книги, сброшенные с полок, где солдаты искали спрятанные драгоценности, были в полном порядке. В целом Сазерлею повезло.

В ту ночь Кэтрин легла спать, чувствуя себя смертельно усталой. Когда ее покинула служанка, раздевавшая ее (на этот раз сама бы она ни за что не разделась даже при желании), мысли старой женщины обратились к внучке, спящей крепким сном в комнате по соседству. Пора было уже подумать о том, чтобы передать Джулии драгоценный подарок, ибо здоровье. Кэтрин все ухудшалось, а тут еще эта война… Как только наступит подходящий момент, она непременно сделает это.

ГЛАВА 3

Через несколько дней в усадьбу вернулись лошади. Джулия поджидала их с куском сахара, который специально для нее отколол повар. Казалось, что лошади, которых запрягали в карету, особенно радовались возвращению домой. Они стремительно промчались в конюшню, где для них уже приготовили корм. Звездный свет фыркал и тряс головой, когда Джулия похлопывала его по шее, здороваясь с ним. Потом она все утро каталась на нем. Ее радовало, что на этот раз рядом с ней скакал не грум[2], а мать.

Одной ей разрешалось преодолевать верхом лишь незначительные расстояния по парку. Конечно, Джулии хотелось бы, чтобы рядом с ней находился отец, но и присутствие матери доставляло девочке много радости. Вместе они ходили в поле за цветами, и Анна подбирала какой-нибудь новый узор для своего вышивания. С собой они брали корзинку с деревянным дном, которые делали только в графстве Сассекс. Анна никогда не рвала большие букеты, за исключением весенней поры, когда повсюду, куда ни ступишь, росли колокольчики. Тогда мать и дочь возвращались домой, неся в руках охапки цветов, и заполняли ими вазы по всему дому.

Анна ездила верхом не только потому, что эти поездки укрепляли ее здоровье, но и из любви к пейзажам холмистого Сассекса. Ощущение свободы действовало на нее весьма благотворно. Хотя ей и внушалось — весьма лицемерно, — что она является хозяйкой дома, Анна понимала, что на деле Сазерлеем владеет Кэтрин, отличающаяся весьма властным характером. Вдалеке от дома, среди мирных полей и дубов, Анна чувствовала себя свободной и независимой. Она становилась веселой и беззаботной, каковой не ощущала себя под крышей дома в отсутствие мужа.

Через неделю разразилась гроза. Пошли затяжные дожди. Джулия скучала и капризничала. Она так привыкла совершать прогулки верхом на своем пони! Время от времени девочка перебегала под дождем от дома к конюшне, чтобы навестить своего любимца.

Не в силах более сносить такое существование, она решила обратиться с просьбой к взрослым, выбрав для этого время обеда, всегда начинавшегося в два часа. В отсутствие мужчин дамы Паллистер обедали не в Большом зале, а в примыкающей к нему комнате, которая была поменьше. Однако при надобности ее можно было расширить, убрав фальшивую стенку. Тогда в помещении могло разместиться большое количество людей. После отъезда Роберта эта комната находилась под замком, чтобы облегчить труд прислуги, убирающей дом. Однако когда пришли круглоголовые, комнату пришлось открыть, чтобы те не подумали, будто там хранятся драгоценности.

Прислуга не имела понятия, что существует потайная дверь, ведущая в комнату. В свое время Нед и Кэтрин навидались всякого при дворе — интриги, преследования за религиозные убеждения были обычным явлением. Так что тайное помещение в Сазерлее было просто необходимо. Здесь прятался Роберт, когда за ним охотились круглоголовые.

Прежде чем обратиться со своей просьбой к старшим, Джулия вволю насладилась обедом. В это время года как раз созрели овощи, кроме того, подавался вкусный пирог с поджаристой корочкой. Свежая картошка, горох и бобы приносились прямо с огорода. На десерт подали клубнику.

— Мне кажется, погода улучшается, — заявила Джулия с оптимизмом в голосе, доедая свою клубнику, — может, мне покататься днем верхом, мама?