Сара Пекканен - Жена между нами

Эмма не знает, что я намерена спасти любую женщину, которая могла бы стать будущей женой Ричарда.

– Вам нужно покончить с этим, как можно скорее. Чем дольше это будет тянуться, тем хуже…

– Я сказала, что разберусь.

Она идет к двери и открывает ее. Я нехотя переступаю порог.

– До свидания, – говорит она. У меня есть подозрение, что она намерена никогда в жизни меня больше не видеть.

Но она ошибается.

Потому что теперь я знаю, что мне нужен собственный план. Когда я увидела вспышку Ричарда при одном упоминании моего имени и выдуманного звонка, у меня зародилась одна мысль. Я иду по коридору, выложенному синим ковром, повторяя путь, который Ричард проделал несколько минут назад, и мысль медленно обретает форму.

Эмма думает, что завтра приедет Морин посмотреть платье, а потом они вместе с Ричардом поедут выбирать торт.

Она и не подозревает, что произойдет завтра на самом деле.

Из принтера вылезают страницы только что оплаченного страхового полиса – страхование на случай смерти.

Я скрепляю их вместе и кладу в коричневый конверт. Я выбрала программу, которая покрывает не только смерть по естественным причинам, но и кончину или увечье в результате несчастного случая.

Я кладу конверт на стол, рядом с запиской для тети Шарлотты. Это было самое сложное письмо, которое мне когда-либо приходилось писать. Я оставила ей информацию о своем банковском счете, раздувшемся от недавнего вклада, чтобы она легко могла получить доступ к деньгам. Я также назначила ее единственным получателем денег по этой страховке.

У меня осталось три часа.

Я вычеркиваю это дело из списка. Моя комната прибрана, кровать аккуратно застелена. Все мои вещи сложены в шкафу.

Еще раньше я вычеркнула два других пункта. Я позвонила родителям Мэгги. А потом Джейсону.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить мое имя. Я ходила по комнате в ожидании, когда он сообразит, кто я такая, думая о том, как он отреагирует, учитывая наши предыдущие встречи.

Но он истово начал благодарить меня за пожертвования в приют, потом рассказал о своей жизни после университета. Он женился на девушке, с которой познакомился еще тогда.

– Она меня не бросила, – сказал он растроганно. – Я так злился на всех на свете, особенно на себя за то, что меня не было рядом, за то, что не помог сестренке. Когда меня арестовали за вождение в пьяном виде и отправили в клинику – что тут скажешь, она меня буквально вытащила. Все время меня поддерживала. На следующий год мы поженились.

Жена Джейсона была учительницей в средней школе. Она окончила университет в тот же год, что и я. Только поэтому он и стоял тогда в углу аудитории имени Жана Пьяже на церемонии вручения дипломов. Он пришел ради нее.

Вина и тревога заставили меня лгать самой себе. Я даже не была главной причиной его злости.

Меня невольно охватила жалость к женщине, которая позволила страху столько лет принимать решения за нее.

Я все еще боюсь, но это больше не ограничивает меня.

В моем списке осталось всего несколько пунктов.

Я открываю браузер и стираю историю запросов, уничтожая свидетельства моих недавних поисков, чтобы никому, кто воспользуется моим компьютером, не было видно ни авиабилетов, которые я покупала, ни маленьких частных мотелей, которые искала.

Эмма не понимает Ричарда так, как я. У нее никак не уложится в голове, на что он действительно способен. Невозможно себе представить, в кого он превращается в самые страшные минуты.

Ричард просто найдет другую, если я его не остановлю. Но он станет осторожнее. Он найдет способ вращать трубку калейдоскопа, смахивая правду, составляя из цветных стекол новую яркую реальность.

Я выкладываю на кровать то, что собираюсь сегодня надеть, и долго стою под горячим душем, пытаясь прогнать напряжение, сковывающее мои мышцы. Потом я заворачиваюсь в халат и протираю затуманившееся зеркало над раковиной.

Осталось два с половиной часа.

Сначала волосы. Я зачесываю мокрые пряди в тугой пучок. Аккуратно накладываю макияж и надеваю бриллиантовые сережки-гвоздики, которые Ричард подарил мне на вторую годовщину нашей свадьбы. На запястье я застегиваю часы «Картье». Мне важно отслеживать каждую секунду.

Я выбрала платье, которое надевала во время нашей с Ричардом поездки на Бермуды. Классический белоснежный «футляр». Его можно было бы надеть в качестве свадебного наряда на какую-нибудь простую церемонию на пляже. Это одна из тех вещей, которые он мне отправил несколько недель назад.

Я выбрала его не только из-за него самого или связанных с ним ассоциаций, но еще и потому, что на нем есть карманы.

Осталось два часа.

Я надеваю сандалии, потом собираю сумку.

Список я разрываю на мелкие клочья и спускаю в унитаз, наблюдая, как расплываются чернила и обрывки бумаги затягивает вниз.

Перед уходом мне нужно еще кое-что сделать. Это самый мучительный пункт в списке, он потребует от меня всех душевных сил и весь актерский опыт, который я приобрела за последнее время.

Я нахожу тетю Шарлотту в свободной комнате, которую она использует как студию. Дверь открыта.

По комнате в три слоя разложены холсты. Пол из мягкой древесины покрыт брызгами сочной краски. На мгновение я поддаюсь обаянию красоты: лазурное небо, блестки звезд, горизонт в неуловимый момент перехода к рассвету. Симфония полевых цветов. Шероховатая поверхность видавшего виды стола. Мост в Париже, взметнувшийся над Сеной. Изгиб щеки немолодой женщины с молочно-белой собранной морщинками кожей. Мне так хорошо знакомо это лицо; это автопортрет моей тети.

Тетя Шарлотта поглощена ландшафтом, который пишет. Ее мазки стали шире, чем были в прошлом, ее стиль стал проще.

Я хочу запомнить ее именно такой.

Через несколько секунд она поднимает взгляд и моргает.

– А я и не заметила тебя, милая.

– Я не хотела тебя отвлекать, – говорю я мягко. – Я выйду ненадолго. Оставила тебе обед на кухне.

– Ты хорошо выглядишь. Куда идешь?

– На собеседование. Не хочу сглазить, расскажу тебе вечером.

Взгляд у меня падает на холст на другом конце комнаты: веревка с мокрым бельем за окном здания на одном из венецианских каналов. Я едва ли не ощущаю легкий ветерок, раскачивающий рубашки, штаны и юбки.

– Пообещай мне кое-что, прежде чем я уйду.

– Что-то ты сегодня раскомандовалась, – поддразнивает тетя Шарлотта.

– Я серьезно. Это важно. Обещай съездить в Италию до конца лета.

Улыбка на губах тети Шарлотты тает.

– Что-то случилось?

Мне так хочется пересечь комнату и прижаться к ней, но я боюсь, что тогда не смогу уйти.

В моем письме сказано все, что нужно:

«Помнишь, как ты научила меня, что солнечный свет состоит из всех цветов радуги? Ты была для меня солнечным светом. Ты научила меня видеть радугу… Пожалуйста, поезжай в Италию за нас обеих. Частичка меня всегда будет с тобой».

Я качаю головой.

– Ничего. Я хотела сделать тебе сюрприз и отвезти тебя в Италию. Но я боюсь, что если получу эту работу, мы не сможем поехать вместе. Вот и все.

– Давай сейчас не будем об этом думать. Просто сосредоточься на собеседовании. Во сколько оно?

Я смотрю на часы.

– Через полтора часа.

– Удачи.

Я посылаю ей воздушный поцелуй и представляю, как он касается ее мягкой щеки.

Уже во второй раз в своей жизни я стою в белом платье у края узкой полоски голубого и жду приближения Ричарда.

Дверь лифта закрывается за его спиной. Но он остается неподвижен.

Даже стоя на другом конце коридора, я чувствую, как напряженно он смотрит на меня. Вот уже несколько дней я сознательно подливала масла в огонь его ярости, пытаясь выманить ее оттуда, где он старательно ее скрывает. Эта тактика прямо противоположна той, которой я придерживалась, пока мы были женаты.

– Удивлен, дорогой? Это я, Нелли.

Сейчас ровно два. Эмма всего в десяти метрах от меня, в своей гостиной, с Морин. Ни та, ни другая не знают, что я здесь; я вошла в здание вместе с курьером. Я точно знала, когда он появится у двери с продолговатой коробкой в руках, потому что сама сегодня днем заказала доставку дюжины белых роз для Эммы.

– Я думал, ты уехала, – говорит он.

– Я передумала. Я хотела еще немного поболтать с твоей невестой.

Мои руки нащупывают в карманах несколько разных предметов. От реакции Ричарда будет зависеть, какой из них я достану первым. Ричард вступает на ковровую дорожку. У меня не хватает выдержки, чтобы не отпрянуть назад. Несмотря на летнюю жару, на его элегантном темном костюме, белой рубашке и золотом шелковом галстуке ни складочки. Он еще не потерял самообладания, по крайней мере не в той степени, в которой нужно мне.

– Неужели? И что же ты собираешься ей сказать? – он говорит угрожающе тихо.

– Я начну с этого, – я достаю листок бумаги. – Это отчет по твоей карте «Виза», в котором нет никакого «Равено».

Он слишком далеко, чтобы разглядеть мелкий шрифт и увидеть, что это отчет по моей собственной карте.

Я должна продолжать давление, пока он не потребовал доказательств. Я улыбаюсь Ричарду, хотя в животе у меня вскипает страх.

– Еще я расскажу Эмме, что ты отслеживаешь ее телефон, – я говорю тихим и ровным тоном, как он сам. – Так же, как делал со мной.

Я почти чувствую, как растет напряжение в его теле.

– Ты переступила черту, Ванесса, – очередной медленный шаг вперед. – Ты портишь жизнь моей невесте. После всего, что я пережил из-за тебя, ты пытаешься еще и это разрушить?

Боковым зрением я оцениваю расстояние до двери в квартиру Эммы. Я готовлюсь, напрягая все тело.

– Ты врал про Герцога. Я знаю, что ты с ним сделал, и расскажу Эмме.

Это неправда – я так никогда и не узнала, что случилось с моей любимой собакой, хотя я не думаю, что Ричард причинил ей какой-то вред, но мои слова оказывают нужный эффект. Я вижу, как его лицо стягивает маска злобы.

– И про анализ спермы ты соврал, – у меня во рту так сухо, что с трудом получается выталкивать слова. Я делаю шаг назад, к двери Эммы. – Слава Богу, что ты не способен был зачать ребенка. Ты не заслуживаешь детей. Я фотографировала синяки, оставленные тобой. Я собирала доказательства. Ты, наверное, не думал, что у меня хватит ума?

Я тщательно выбрала слова, которые подстегнут моего бывшего мужа.

Это срабатывает.

– Эмма бросит тебя, когда я все ей расскажу, – я больше не могу сдерживать дрожь в голосе, но правду, которая в нем заключена, невозможно отрицать.

– Как та женщина, которая была до меня.

Я делаю глубокий вдох и произношу финальные слова.

– Я тоже хотела от тебя уйти. Я никогда не была твоей дорогой Нелли. Я не хотела оставаться твоей женой, Ричард.

Он взрывается в приступе гнева.

Я этого ожидала.

Но я не рассчитала, как скоро он потеряет контроль над собой, как быстро он до меня доберется.

Он настигает меня, прежде чем мне удается добежать до двери Эммы.

Пальцы Ричарда сжимаются у меня на горле, перекрывая доступ кислорода.

Я думала, у меня будет время закричать. Забарабанить в дверь, вызвать на помощь Эмму и Морин, чтобы они стали свидетелями преображения Ричарда. Ричард никогда бы не смог дать оправдание насилию; это было бы физическое доказательство, а не просто запись в дневнике, бумага в ящике стола или предмет в кладовке. Это была страховка, с помощью которой я хотела спасти нас всех – себя, Эмму и других женщин, которых Ричард встретит в будущем.

Я также рассчитывала на то, что при появлении Морин или Эммы Ричард остановится или что по крайней мере они смогут остановить его. Теперь ему не нужно отрицать перед самим собой необходимость меня уничтожить.

Мою трахею как будто расплющивают мне о затылок. Я чувствую невыносимую боль. У меня подгибаются колени.

Моя левая рука беспомощно тянется к двери Эммы, хотя я уже знаю, что это бесполезно. Она крутится в свадебном платье перед своей будущей золовкой, не подозревая, что происходит за стеной ее гостиной.

Атака Ричарда почти беззвучна; булькающий звук, который вырывается из моего горла, слишком тих, чтобы его услышала Эмма или какой-нибудь другой жилец этого этажа, который оказался бы дома.

Он придавливает меня к стене. Его горячее дыхание касается моей щеки. Когда он придвигается еще ближе, я вижу у него над глазом шрам, серебристый полумесяц.

У меня начинает кружиться голова.

Я пытаюсь нашарить в кармане перцовый баллончик, но, как только мне удается его достать, Ричард ударяет меня головой об стену, я разжимаю пальцы, и он со стуком падает на ковер.

Поле моего зрения сужается, по бокам появляются черные полосы. Я лихорадочно пинаю его по ногам, но мои удары не производят никакого эффекта.