— Шестьсот?! — Шон едва не поперхнулся. — Нет, вы точно сумасшедшая.

— Вовсе нет, — спокойно ответила она. — Просто я решила правильно распорядиться тем, что останется, и заодно кому-то помочь. И хорошо, если этим «кем-то» будете вы.

— Но что вы обо мне знаете, мисс Мидлбрук? Давайте выясним, — предложил он.

Она с готовностью кивнула.

— Мне говорили, что вы были очень бедны.

— Я родился нищим и воспитывался в публичном доме, — подтвердил Шон. — Об этом знает весь Лондон.

— Богатая покровительница помогла вам выбраться из нищеты и получить образование.

— Ну вот, снова эта небылица об «особе королевских кровей», — поморщившись, произнес он. — И все из-за моего мистического сходства со старым принцем-консортом.

Лора с улыбкой наклонила голову.

— Благодаря этому слуху вы могли получить доступ в высший свет, и это пошло на пользу вашей работе. Хотя, судя по портретам принца Альберта, вы ничуть на него не похожи, — сказала Лора, махнув рукой. — И потом, он наверняка умер еще до вашего рождения.

— Сразу после, — поправил Шон. — Мне двадцать восемь.

— Ее Величество обожала принца. Вряд ли она стала бы о вас заботиться, будь все это правдой. Скорее всего, вы сами распустили эту сплетню, преследуя цели, о которых я только что говорила.

Сам того не желая, Шон рассмеялся. Эта шалунья так же откровенна, как и красива. Беседа вдруг начала ему нравиться.

— Вы угадали, так оно и есть, — признался он. — Королева даже вызвала меня на частную аудиенцию, чтобы установить истину, но от этого слухи не прекратились. Кстати говоря, я ей понравился. Но спасла нас с мамой не она, а моя бабушка… Прошу вас, продолжайте. Что еще вы обо мне знаете?

— У вас есть усадьба в Корнуэлле, — сказала Лора. — Закончив Оксфорд, вы поступили на службу в армию, два года провели в Африке, а потом вышли в отставку и стали работать в Скотланд-Ярде. Потом вы открыли собственное сыскное агентство и за огромные суммы соглашались выполнять самые опасные задания. Из этого я могу сделать вывод, что вам постоянно нужны большие деньги. Но вам не надо рисковать и дальше, достаточно жениться на мне.

— Значит, вы хотите, чтобы я уложил вас в постель за деньги? — резким тоном осведомился он.

— Вот именно, — кивнула она.

Шон готов был взорваться от злости.

— Могу ли я спросить, что вы собираетесь делать через пару месяцев, после того, как вкусите прелестей супружеской жизни и промотаете состояние?

Она опустила глаза, но потом снова устремила на него решительный взгляд.

— Я собираюсь умереть.

На мгновение Шон лишился дара речи. Он вглядывался в лицо и жесты девушки, стараясь найти признаки лжи.

— Вы больны?

— Да, — ответила она и быстро продолжала, хотя потрясенный Шон едва понимал, что она говорит: — Но моя болезнь для вас не опасна. Она не заразна и почти незаметна. Только приступы головокружения, которые быстро и безболезненно сведут меня в могилу. — Шон увидел, что она улыбнулась. — Я уже распорядилась о… последних приготовлениях, так что вам не придется беспокоиться.

Шон был в ужасе от ее слов, ему хотелось услышать, что это шутка, но твердый голос и уверенный взгляд Лоры свидетельствовали о том, что она говорит правду. Не думая о том, что делает, он взял ее за руки.

— Вы должны сходить к другому врачу, — спокойно произнес он, стараясь не выказывать жалости — вряд ли ей это понравится. — Я найду вам врача и провожу к нему, если вы не захотите идти одна.

Лора сжала его руку, будто это он нуждался в утешении, а не она.

— Доктор Кэдуолледер уже давно единственный врач в графстве, и я ему верю. А вчера я ходила к его молодому коллеге, рассказала о словах доктора и о своих симптомах, и он согласился с диагнозом.

— Но, может быть, существует лекарство…

Она усмехнулась.

— Доктор Смизерс хотел прописать мне постельный режим и ежедневно пичкать снадобьем, которое сам же изобрел. Но он так и не сказал, будет ли от этого толк. И потом, я не собираюсь проводить оставшиеся дни, лежа в постели. Я чувствую себя хорошо, во всяком случае пока.

Шон вздохнул, чувствуя небывалую печаль. Собственные проблемы теперь казались ему пустяком. И тут его осенило:

— Вы узнали об этом в тот день, когда я приезжал?

— Да, и вы были ко мне очень добры. Отчасти поэтому я вас выбрала.

— Мисс Мидлбрук, ваша просьба, к сожалению, невыполнима. Понимаете, у меня есть кое-какие обязательства. Завтра я должен ехать в Париж, мне нужно заняться одним делом.

— Чудесно! — улыбнулась Лора. — Я всегда хотела там побывать!

Шон поспешно покачал головой.

— Это будет скучная и утомительная поездка, безо всяких развлечений. Там может быть опасно, так что…

— Я обещаю не мешать вашей работе. А что касается опасности, то мне и так нечего терять, не правда ли? Возможно, я даже чем-нибудь вам помогу.

— Не говорите глупостей! Это невозможно.

— Ну же, я не причиню вам никаких неудобств, обещаю. Вам придется только немного потерпеть мое присутствие. За мной можно не ухаживать, если мне будет плохо, и не оплакивать меня, когда… в общем, когда все будет кончено. Пожалуйста, женитесь на мне. Ну, ненадолго…

От ее умоляющего взгляда Шон вдруг почувствовал, что у него начало жечь в глазах. Неужели слезы? Впрочем, слезами горю не поможешь. Шон проглотил комок в горле и тряхнул головой, стараясь найти силы, чтобы снова ей отказать. Но невидимая стена, которую он старательно возводил вокруг себя, вдруг рухнула и рассыпалась в пыль.

— Ну как, сэр, мы договорились? — тихо спросила она.

— Да, — хрипло прошептал Шон. Это слово вырвалось как-то само собой. Черт, он же не собирался соглашаться. — Вернее, послушайте, я не…

Лора отпустила его руку и резко поднялась.

— Поспешите, мистер Уайлдер. Мы еще успеем попасть к судье.

«Господи, что же я делаю?!» — подумал Шон, запирая дверь и догоняя Лору.


— Пользуясь данной мне Британской Короной властью, объявляю вас мужем и женой, — нараспев произнес сэр Бьюфорд Мэллори так, будто говорил эти слова каждый день. Шон и не знал, что венчаться в церкви теперь уже не в моде. Толстая книга, которую держал в руках судья, громко захлопнулась. Шон вздрогнул и посмотрел на Лору, которая стояла рядом, крепко вцепившись в его руку. Она поднялась на цыпочки и быстро чмокнула его в губы. О Боже, он снова женат! По спине у него внезапно пробежала дрожь.

— Ну вот, — радостно произнесла Лора и обернулась к судье. — Где следует поставить подписи?

Надо же, она сама обо всем позаботилась: и о специальном разрешении, и о судье, и о кольцах. Даже поцеловала его сама. Шон смотрел, как она уверенно, без малейших колебаний расписывается на бумагах, которые дал судья. «Лора Малинда Эймс Мидлбрук». Онемевшими пальцами он взял у нее ручку и нацарапал собственную роспись.

— «Кэвендиш»? — улыбнулась Лора. — Внушительно звучит!

— Это девичья фамилия моей матери, — поспешил объяснить Шон. Он взглянул на ее широкое золотое кольцо, исчезнувшее под перчаткой цвета лаванды. Собственное кольцо вдруг показалось ему неимоверно тугим.

— Кэвендиш — чудесная фамилия. Очень сочетается с титулом «лорд».

Ее веселость так раздражала Шона, что ему хотелось взять и как следует ее встряхнуть. Или у нее истерика? Как она может все время улыбаться и шутить? По дороге в суд Лора болтала без умолку. Шон даже не разбирал, что она говорит, — он размышлял о том, на какой ужасный шаг пошел. Вернее, они оба на него пошли, и он не предпринял ничего, чтобы остановить это безумие. О чем он, черт возьми, думал?

Но не оставлять же ее одну. В конце концов, почему бы не посочувствовать ей? Он же не собирается посвятить Лоре всю свою жизнь, а только скрасит ее последние дни. От брата ей мало толку — он дни напролет проводит в своей конюшне, родители же только и делают, что колесят по свету.

— Скажите откровенно, мистер Уайлдер, — произнесла Лора, как только они вышли на улицу, — разве не чудесно быть богатым? Разве вам не нравится то, что я придумала? Деньги делают человека свободным!

«Свободным»? Он посмотрел на нее, надеясь, что она не заметит страха в его глазах.

— Может быть, покончим с формальностями? — сказал он. — Я могу называть тебя Лорой?

— Конечно, можешь! А я буду звать тебя Шоном. Хотя, может быть, Кэвендиш тебе нравится больше?

— Совсем наоборот, — ответил он, направляя ее в сторону дома, где снимал меблированные комнаты. — Ты хочешь есть? — Сам он был не в состоянии проглотить ни кусочка.

— Нет, не очень, но кофе выпью с удовольствием. Да, выпьем кофе с пирожными вместо свадебного обеда, и — домой. — И она обхватила его руку. — Ты ведь поведешь меня к себе? Обсудим предстоящее путешествие. У тебя есть вино? Можно сейчас купить шампанского. Я обожаю гулять в это время дня, а ты? Если бы не было тумана, мы бы увидели великолепный закат.

Но не успел он объяснить ей, что это вовсе не туман, а обычный лондонский смог, как Лора уже говорила о том, что ждет не дождется, когда они будут пересекать Ла-Манш. Шон не останавливал ее, понимая, что ей так легче — ни на чем долго не задерживаться. Ему очень хотелось помочь ей, чтобы она забыла о своем несчастье, чтобы в ее улыбке снова появились естественность и тепло! Но он уже разучился утешать женщин — если вообще когда-то умел.

Глава третья

Лора вбежала в гостиную. Кружась, положила свою широкополую шляпу на подоконник и начала стягивать перчатки.

— Шон, это просто чудесно! Все в коричневых и зеленых тонах. Это прекрасно тебе подходит — сразу видно, что здесь живет мужчина!.. Ой, что это! — И она схватила альбом, который Шон оставил раскрытым на диване. — Ты рисуешь? Я тоже люблю рисовать! Я так и знала, что у нас с тобой много общего. У тебя очень хорошо получается, — сказала она, рассматривая рисунки.

Он забрал у нее альбом и закрыл его.

— Мне это нужно по работе. Наброски помогают при случае опознать человека. Я никогда даже не учился рисованию.

Лора положила руку ему на плечо.

— Ложная скромность тебе не идет. Скажи правду: тебе ведь нравится это занятие?

Он кивнул и неуверенно улыбнулся в ответ на ее похвалу.

— Да. А ты всегда говоришь то, что думаешь?

— А почему бы и нет? Честность для меня очень важна.

И Шон нежно обхватил ее лицо руками.

— Я клянусь никогда тебе не лгать, Лора. Правда для меня ценнее всего — ведь она так редко встречается.

Вдруг на его лице отразилась глубокая печаль, и Лора подумала: должно быть, чей-то обман так глубоко ранил его, что он до сих пор не может об этом забыть. Может быть, ей удастся помочь ему? Она убрала со лба Шона прядь волос и улыбнулась.

— У тебя есть кухня? Я умею готовить.

— Нет. — Он взял ее за плечи и посмотрел прямо в глаза, будто что-то искал в ее взгляде. — У меня нет кухни.

Лора вздохнула. Его взгляд словно заворожил ее.

— Шон, у тебя глаза похожи на весенние листья. Обожаю весну.

Он негромко рассмеялся, запрокинув голову.

— Лора, Лора… Даже не знаю, что мне с тобой делать.

— Тогда сделай меня своей женой. Зачем откладывать? — При одной мысли о его объятьях ее охватил жар и закружилась голова.

Шон обнял ее крепче и поцеловал. У этого поцелуя был вкус кофе и чего-то неуловимо мужского. Боже, какой приятный вкус… Но тут он оторвался от нее, обжигая своим дыханием. Не в силах перевести дыхание, она шепотом спросила:

— Что теперь?

Увлекая Лору за собой, он сел на диван и посадил ее к себе на колени со словами:

— Теперь нам надо поговорить. — И начал нежно поглаживать ее по плечам.

— Ни о чем нам не надо говорить, — возразила она и снова потянулась к его губам, но он отвернулся.

— Нет, надо! Подожди. — Пока она ждала, он перевел дыхание, а потом кашлянул и начал: — Нам надо кое-что обдумать, обсудить наши планы…

Лора коснулась руками его лица.

— Нет. Чтобы строить планы, нужно иметь будущее, понимаешь? А у нас есть только настоящее. Если ты не можешь себя заставить, скажи мне прямо. А если можешь, то, пожалуйста, сделай это!

Лора не помнила, как они перебрались с дивана на постель. Почувствовав, что шелковая ткань соскальзывает с ее ног, она ахнула и ощутила шероховатость его мускулистой груди. Губы Шона касались ее лица, шеи… Она затаила дыхание, и тут его рука, задержавшись на ее колене, двинулась вверх, и сладостное предвкушение тут же сменилось нетерпением. Она не могла больше ждать.

— Не торопи меня, а то сама пожалеешь. — С этими словами Шон накрыл ее рот своим. «Как это чудесно», — подумала она, погружаясь в волшебный танец любви. Наслаждение росло, и Лора застонала — ей хотелось, чтобы он двигался еще быстрее, и он ускорял темп, пока они оба не достигли блаженства. Ее охватила дрожь экстаза, и сила страсти повергла ее в сладостное небытие.