Хелен Диксон - Женщины графа Ланзбури

Обычно Джейн не стеснялась общества и могла спокойно вступать в общий разговор, но что-то в манере держаться графа Ланзбури, который завладел вниманием окруживших его гостей, и присутствие мисс Спеллинг заставили ее держаться в тени.

Она не слышала, что он говорит, но даже издали разглядела, что его слушают не просто из вежливости. Граф буквально завораживал окружающих. Вот он рассмеялся в ответ на обращенное к нему замечание, поднял голову и заметил, что Джейн на него смотрит. Он удивленно поднял брови и возобновил разговор.

– Кристофер, полно вам! – сказала мисс Спеллинг, властно беря его под руку. – Терпеть не могу стоять на солнце. Может быть, прогуляемся?

Они стали фланировать по парку, знакомясь и обмениваясь приветствиями с другими приглашенными; Лидия плыла чуть впереди, прекрасно сознавая, какой породила переполох, и, очевидно, наслаждаясь всеобщим вниманием. Стоя на другом краю зеленой лужайки, похожей на пышный зеленый ковер, Джейн смотрела, как граф Ланзбури ведет мисс Спеллинг в сторону беседки, где сидели несколько гостей, вокруг которых сновали слуги.

Подошедшая леди Ланзбури будто прочла ее мысли.

– Итак, Джейн, вы познакомились с мисс Спеллинг. – Она глубоко вздохнула, покачала головой, наблюдая за сыном и своей будущей невесткой – оба оживленно беседовали с гостями. – Она американка – что, по-моему, многое объясняет. И она привлекательна… вы со мной согласны, Джейн?

– Как я могу не согласиться? Она очень красива.

– Да, – ответила леди Ланзбури суховато и как-то рассеянно. – У нее есть молодость, красота, прекрасные связи, богатство… и определенная известность в высшем обществе. Чего больше может мужчина желать в женщине?

Услышав задумчивое замечание леди Ланзбури, Джейн, по-прежнему наблюдавшая за парой, подумала: возможно, деньги… как и недвижимость… – вещь полезная. И у Лидии Спеллинг все это есть, ведь она единственная дочь миллионера-американца. Но была бы она так же желанна, если бы не одевалась у лучших французских кутюрье и не утопала в роскоши и богатстве? Не деньги ли порождали многочисленные взгляды и тихие намеки, которыми обменивались в обществе при ее появлении?

– Ее отец очень богат, – продолжала леди Ланзбури, – он удачно вкладывал деньги в промышленность – железные дороги, производство оружия и товары широкого потребления. Но он не вхож в светское общество. Возможно, многие считают мисс Спеллинг хорошей партией, хотя богатых выскочек не принимают в кругах потомков первых поселенцев.

– Значит, про мисс Спеллинг можно сказать, что она сделала верный ход.

– Вот именно. Судя по всему, англичанам очень нравятся ее открытость и независимость; многие находят ее очаровательной. Конечно, так оно и есть. Лидия – единственная дочь мистера Спеллинга. Ее отец весьма тщеславен. Он хочет, чтобы его дочь получила самое лучшее, по его мнению, то есть титул. Вот почему он привез ее в Европу, где ею многие восхищаются, как редким бриллиантом. Бриллиантом, созданным по меньшей мере для того, чтобы находиться в тиаре. Кристофер может дать ему то, что он хочет. Надеюсь лишь, что мой сын знает, что делает.

– Уверена в этом, леди Ланзбури, – ответила Джейн, стараясь не выдавать зависти к Лидии Спеллинг и жалея, что не она сейчас гуляет по парку рука об руку с графом Ланзбури.

– А я, Джейн, совсем в том не уверена. Я очень люблю сына, но у него есть свои недостатки. Я беспокоюсь, желая, чтобы он поступил правильно. Разумеется, я не хочу, чтобы мои слова достигли его ушей. В конце концов, он взрослый и сам решит, на ком ему жениться. Но будь я азартна, я бы поставила на то, что он в нее не влюблен.

– Не все женятся по любви, – тихо заметила Джейн. – В некоторых странах, где мне довелось побывать, о браках договариваются родители жениха и невесты. Иногда молодые впервые видят друг друга только после свадьбы. Я слышала, что любовь и брак – две разные вещи.

Леди Ланзбури окинула ее внимательным взглядом.

– А каково ваше мнение, Джейн?

– Что те, кто придерживается такого мнения, – к сожалению, люди циничные. Какой еще, кроме любви, может быть повод для того, чтобы жениться?

– Например, необходимость произвести на свет детей.

Джейн посмотрела на леди Ланзбури с притворным изумлением.

– Ах! Я не знала, что для того, чтобы зачать детей, обязательна брачная церемония.

Леди Ланзбури рассмеялась.

– Джейн, какое безнравственное замечание! Боюсь, услышав его, многие будут шокированы.

– Возможно, замечание и безнравственное, но вместе с тем разумное.

Улыбка леди Ланзбури увяла.

– Джейн, вы – чудесное создание, и я с удовольствием продолжу с вами беседу о браке… как-нибудь в другой раз. – Она снова посмотрела в ту сторону, куда ушел ее сын, но потом, взяв себя в руки, повернулась к Джейн. – Простите, дорогая, за мою откровенность, но… то, что я сказала о Кристофере… надеюсь, я могу положиться на вашу тактичность.

– Конечно, леди Ланзбури, – серьезно ответила Джейн. – Я не предам ваше доверие.

Они переглянулись; судя по всему, они прекрасно поняли друг друга.

– Спасибо, Джейн, – сказала леди Ланзбури.

Решив, что дела графа Ланзбури ее не касаются, Джейн сочла благоразумным придерживать свои взгляды на брак при себе. За то время, что она узнала леди Ланзбури, она поняла, что той нравится откровенное дружелюбие. Они часто беседовали по душам. Леди Ланзбури нельзя было назвать скрытной. Она призналась Джейн, что восхищается ее тетей Кэролайн, которая после смерти мужа десять лет назад нашла себе достойное занятие.

Наблюдая за Октавией, которая не сводила взгляда с брата, Джейн заметила, что щеки у девочки раскраснелись, а глаза блестят.

– Леди Октавия, вы хорошо себя чувствуете?

Девочка кивнула и тихо сказала:

– Мне не нравится приятельница Кристофера, она всегда злая. И вообще… Она мне не друг.

Октавия задрала голову и посмотрела на Джейн. Нечто неуловимое указывало на ее хрупкость; она казалась слабой, как летний цветок, и ее личико дышало странной трагичностью, которая всегда глубоко трогала Джейн.

– Джейн, мы с вами всегда будем друзьями, верно?

– Верно, леди Октавия. Я всегда буду вашим другом, – с неподдельной теплотой ответила Джейн.

Взяв Октавию за руку, Джейн повела ее на террасу, где попросила слугу принести Октавии мороженого и фруктов себе. Следующие полчаса Октавия была занята десертом. Затем она притихла и смотрела куда-то вдаль странно отчужденным взглядом, к которому Джейн уже привыкла. Ее состояние не ускользнуло от леди Ланзбури.

– Джейн, не повести ли вам Октавию погулять? Может быть, ей захочется спуститься к озеру и посмотреть на лебедей.

Джейн с радостью покинула гостей. Когда она бывала в экспедициях с отцом и его сверстниками, никто не вспоминал о разнице в общественном положении. Куда больше родовитости там ценились знания и опыт. Там Джейн казалось, что она всем ровня. Но здесь, среди блестящих представителей знати, она чувствовала себя неловко и очень обрадовалась, когда леди Ланзбури предоставила ей возможность ускользнуть.

Джейн взяла Октавию за руку, и они пошли по парку к тыльной части дома. Джейн любовалась видами. Здешняя красота не переставала ее удивлять. Перед ней тянулись бесконечные земельные угодья – и все они принадлежали одному человеку.

По озеру мирно плавали лебеди; на холме на том берегу стояла резная беседка, издали напоминавшая какой-то храм. Вход подпирали две колонны, здание венчал купол. Беседка выглядела довольно необычно; Джейн решила непременно осмотреть ее, когда будет одна.

Они немного посидели на лужайке, глядя на конюшню за оградой и большой загон, где паслись лошади. Подтянув колени к груди, Джейн вздохнула, слушая далекие голоса и жужжание насекомых в траве и цветах. Она довольно улыбнулась. Ей еще не доводилось видеть ничего похожего на Чалфонт, и ее невольно завораживало это красивое место, которое как будто обволакивало ее.

Октавия с раннего детства очень боялась лошадей и потому не хотела подходить к ним близко. Она настороженно следила за ними большими глазами.

– Смотрите, леди Октавия! Видите ту гнедую кобылу с красивой гривой? Какая она красавица! Как лоснится на солнце ее шерсть! Конечно, ее каждый день чистят.

Услышав ее голос, кобыла вскинула голову и зашагала к ним. Джейн подошла к ограде и ласково похлопала кобылу по шее. Краем глаза она заметила, что Октавия пятится назад.

– Не бойтесь, леди Октавия! Она послушная и кроткая, как ягненок. Уверена, ей понравится, если вы так же погладите ее, как я.

Не сводя взгляда с лошади, Октавия робко подошла ближе. Встав рядом с Джейн, она обхватила ее рукой за талию. К радости Джейн, девочка не отпрянула, когда кобыла ткнулась в нее носом.

– Погладьте ее по носу, леди Октавия, не бойтесь. Смотрите, вот так, как я. – Взяв Октавию за руку, она положила ладонь девочки на блестящий нос, и девочка не отдернула руку. Судя по всему, Джейн вселяла в нее уверенность. Она робко погладила терпеливую кобылу. Джейн незаметно взглянула на девочку. Ее ясные глаза под длинными ресницами были похожи на васильки. Она улыбалась.

Направляясь по дорожке в их сторону, Кристофер наблюдал за сестрой и Джейн. Их смех оказался таким заразительным, что он невольно заулыбался.

Увидев, что мисс Мортимер уводит Октавию гулять, а Лидия оживленно беседует с дамами, он решил, что должен извиниться перед Джейн за свою невольную грубость.

Когда он смотрел на сестренку, лицо его становилось спокойным, а глаза – теплыми и любящими. Хотя Октавия была уже подростком, по своему развитию она значительно отставала от сверстниц. Кристофер дал себе слово заботиться о том, чтобы Октавия ни в чем не нуждалась и жила окруженная лаской и заботой. В такие времена воспоминания об отце становились для него особенно тяжелыми.

Надо отдать мисс Мортимер должное. Хотя она провела в Чалфонте совсем немного времени, Октавия совершенно преобразилась. Кристофер невольно восхитился тем, как Джейн помогает сестренке побороть страх перед лошадьми, чего не удавалось еще никому.

Он подошел ближе. Его влекло и к мисс Мортимер, и к очарованной ею девочке. Он беззвучно ступал по траве, а Джейн и Октавия беседовали и не догадывались о его приближении. Он остановился в нескольких шагах от них, любуясь обновленной мисс Мортимер в сапфирово-синем платье. Какая она гордая, одухотворенная! Кристофер не ожидал, что она превратится в настоящую красавицу, всего лишь сменив свои некрасивые повседневные платья. Наверное, раньше она не нравилась ему именно из-за своей одежды… К тому же ее фиалковые глаза напоминали ему о Лили. Вот что затемняло его представление о ней.

– А когда почувствуете себя достаточно уверенно, – продолжала Джейн, не подозревая, что за ней наблюдают, – ваш брат с удовольствием научит вас ездить верхом, и вы будете галопом носиться по полям и лугам. Ветер сдует с вас шляпку, и вы почувствуете себя свободной, как птичка, что парит в небесах!

Она повернулась к полю, окруженному лесом. В нескольких местах поле перегораживали изгороди и барьеры; Кристофер прыгал через них, приучая лошадей к охоте. Голос Джейн сделался задумчивым, мечтательным.

– Знаете, леди Октавия, раньше я очень любила верховые прогулки. Там, где я когда-то жила, мы с отцом вместе ездили кататься. Иногда я скакала, как ветер. Отец окликал меня – милый отец, он просил не скакать так быстро. Но я не слушала. Я была свободна. Я скакала по дикой местности; там было очень красиво, и никто не мог сказать мне, что я должна делать, говорить или думать. Когда вы научитесь ездить верхом, вы почувствуете то же самое. Хотите, солнышко?

Солнышко? Она назвала его сестру «солнышком»! Кристофер знал, что многие считают его упрямцем с тяжелым характером и железной волей, но, услышав, как Джейн обращается с его сестренкой, он невольно растрогался и подошел ближе, завороженный милой картиной, какую являли девушка и ребенок.

Джейн подошла ближе к Октавии, и Кристофер заметил, как она грациозна. Он любовался ее нежным лицом, тонкими руками, строгой прической, из которой не выскользнула ни одна прядь. В мягком свете казалось, что ее профиль почти целиком находится в тени. В ней была какая-то чистота, что-то очень молодое и невинное. Она напомнила ему воробья. Он попытался представить, как она выглядела бы, если бы воробышек поменял оперение и стал лебедем, и образ, который возник в его воображении, был приятным и одновременно смущал его. Он, не стесняясь и не спеша, разглядывал ее, пока не почувствовал, как сжимается у него сердце. До того мига он не сознавал, насколько она притягательна.

Октавия неотрывно смотрела на свою спутницу; она почти ничего не поняла, но откликнулась на радость в голосе мисс Мортимер.

Вдруг Джейн застыла, как молодой зверек, который почуял опасность, и медленно развернулась. Октавия проследила за ее взглядом, увидела брата и радостно побежала к нему.