Беверли Кендалл - Жертвуя счастьем

— Что случилось? Ты почти не притронулась к еде.

Шарлотта положила вилку.

— Я перекусила незадолго до ужина и, наверное, испортила себе аппетит, — ответила она и наигранно засмеялась.

Ее неискренний смех подтвердил его опасения. Что-то было не так, но Шарлотта не желала делиться с ним своими переживаниями.

— Не волнуйся за меня, я просто устала, — поспешно заверила она, заметив тревожное выражение на лице мужа. — Мне нужно выспаться, вот и все.

Лгунья! То, что ее беспокоило, не имело ничего общего с недостатком сна. Алекс видел по ее глазам, что она о чем-то умалчивает и сама страдает от этого.

Алекс вдруг ощутил свою полную беспомощность. Такое же чувство он испытал в тот момент, когда узнал, что Шарлотта бросила его.

В эту ночь в постели она была более неистовой и страстной, чем обычно. Крепко сжимая ее в своих объятиях, Алекс молил Бога, чтобы она доверилась ему. Он хотел знать правду, какой бы горькой она ни оказалась.

Но Шарлотта молчала, неистово лаская и целуя его. После соития Шарлотта прижалась к нему своим влажным от испарины телом и провалилась в глубокий сон.

Ее пылкость с оттенком безнадежности заставила Алекса вдруг подумать о том, что обычно так занимаются любовью, когда понимают, что это происходит в последний раз. От дурных предчувствий по коже Алекса пробежал мороз. Он увидел беду, маячившую на горизонте, и почувствовал себя беспомощным, поскольку не мог предотвратить ее.

До свадьбы оставалось четыре недели. Светский сезон был в полном разгаре. Через две недели Алекс и Шарлотта должны были отправиться в Лондон. Шарлотте было страшно подумать о переезде. В последнее время Алекс стал замкнутым, а она продолжала страдать от тошноты и приступов рвоты. Ночной горшок стал на время ее лучшим другом.

Только Николас был, как всегда, весел и полон энергии. Шарлотта считала маленького сына единственным светлым пятном в своей нынешней жизни. Сегодня Джиллиан, как обычно, увезла его в Радерфорд-Мэнор, где мальчик мог поиграть с детьми Джеймса. Шарлотта ожидала мисс Фостер, обещавшую приехать к ней после обеда. Выбор свадебного наряда пришлось надолго отложить из-за болезни модистки. Алекс заверил жену, что мисс Фостер полностью восстановила свои силы. Об этом он узнал от своего врача, который по его просьбе лечил модистку.

Направляясь в гостиную, Шарлотта неожиданно столкнулась в холле с Алексом. Она не ожидала увидеть его дома в этот час.

— Алекс, ты, наверное, вернулся… — начала было она, но осеклась, увидев, что вслед за ним в дом входят ее сестра и мисс Фостер.

У Кейти был настороженный вид. Она озиралась в холле с такой опаской, словно впервые переступила порог дома своей сестры. Это показалось Шарлотте полным абсурдом. На мисс Фостер было простое коричневое платье и шаль с бахромой. К груди она прижимала образцы тканей. У модистки был такой вид, словно ей предстояло взойти на виселицу, а не снять мерки с клиентки.

«Что происходит?» — изумленно подумала Шарлотта.

— Давайте пройдем в гостиную, — предложил Алекс, указав на открытую дверь.

Шарлотта еще раз посмотрела на Кейти и мисс Фостер, а потом перевела взгляд на мужа.

— Алекс, что это значит?

— Скоро все узнаешь, — с загадочным видом ответил он и, взяв ее под локоть, повел в гостиную.

— Да уж, хотелось бы поскорее понять, что происходит, — промолвила Кейти, следуя за ними.

Мисс Фостер не проронила ни слова. Она шагала молча, и на ее лице с каждой секундой все отчетливее проступало выражение страха.

Когда все вошли в гостиную, Алекс закрыл дверь и повернулся к модистке.

— Мисс Фостер хочет кое-что сообщить вам, — произнес он.

Кейти, наморщив лоб, во все глаза смотрела на модистку. Шарлотта почувствовала, как в ее душе нарастает тревога. Она видела, что мисс Фостер сильно нервничает, прячет от них глаза и потирает руки в перчатках.

— Мисс Кэтрин, миледи, — начала модистка, обратившись к сестрам, — будь моя воля, вы никогда не узнали бы об этом. Но я вынуждена открыть вам тайну по настоянию лорда Эйвондейла.

На ум Шарлотты сразу же пришли мысли о письме. Ее беспокойство усилилось.

— Я знала миссис Хенли, — продолжала мисс Фостер тихим, дрожащим голосом. — Дело в том, что она помогала растить меня.

Шарлотта затаила дыхание и услышала, как ее сестра негромко ахнула. Шарлотта внимательно вгляделась в модистку и только теперь заметила, что у той смуглый цвет кожи, высокие скулы, полные губы и тонкий прямой, как у нее самой и Кейти, нос. Ясные зеленые глаза мисс Фостер были слегка раскосыми. Ее идеальный овал лица был хорошо знаком Шарлотте. Точно такой же она видела, когда смотрелась в зеркало.

Правда обрушилась на нее всей своей мощью, грозя безжалостно раздавить сознание. Шарлотта машинально протянула руку, чтобы найти опору и не упасть. И Алекс тут же пришел ей на помощь.

— Я здесь, — нежно прошептал он, поддерживая жену за талию.

— Вы — наша мать? — едва слышно спросила Кейти.

Мисс Фостер покачала головой.

— Нет, я младшая сестра вашей матери, — тихо ответила она.

Шарлотта почувствовала, что если сейчас же не сядет, то непременно рухнет на пол. Догадавшись, в каком состоянии она находится, Алекс подвел ее к ближайшему стулу, заботливо усадил, а затем встал позади и положил ей руки на плечи.

Шарлотта с беспокойством бросила взгляд на Кейти. Сестра стояла неподвижно, глядя на модистку широко раскрытыми глазами и сложив руки на талии так, словно готовилась отражать удары. Убрав руки мужа со своих плеч, Шарлотта поспешно встала, подошла к сестре и обняла ее.

— Наша мать умерла? — собравшись с духом, спросила Шарлотта.

Голова их тети нервно дернулась.

— Да. Если бы она была жива, то никогда не бросила бы вас. Вы были смыслом ее жизни. Она готова была на все ради вашего блага, — ответила мисс Фостер. — Когда наш отец прогнал ее из дома, ваша мама отправилась за помощью к вашему отцу. Он поселил ее в маленьком доме, и я навещала ее вплоть до ее смерти. Когда она умерла, я хотела взять вас на воспитание, но я была тогда еще слишком молода, мне едва исполнилось тринадцать лет. А затем я потеряла с вами связь и долго не знала, где вы и что с вами. Миссис Хенли потребовался целый год, чтобы выяснить, где вы находитесь. Оказалось, что вас воспитывают две женщины в Кеттеринге. Когда миссис Хенли сообщила мне об этом, я все бросила и переехала туда, поближе к вам. Я нашла работу на новом месте, стала портнихой и подружилась с миссис Тернер, женщиной, на попечении которой вы находились. Иногда я бесплатно шила ей одежду. И в те дни, когда я привозила ей свою работу, мне разрешали видеться с вами.

Шарлотта и Кейти медленно направились к дивану, напротив которого стояла мисс Фостер, и сели. Это как будто явилось сигналом для гостьи, и она тоже опустилась на ближайший стул, стиснув на коленях дрожащие руки. Теперь она не прятала глаз от Шарлотты и Кейти, но Шарлотта видела, чего ей это стоило.

— Потом вас отправили в пансион. Я уехала в Честерфилд, потому что в Бемфорде не было работы. Но я три-четыре раза в год приезжала, чтобы справиться о вашем здоровье и убедиться, что с вами все в порядке.

— Так, значит, когда мы переехали жить к брату, вы все о нас знали? — спросила Шарлотта.

Подозрения вспыхнули в ее душе с новой силой. Ей было бы невыносимо больно сознавать, что всеми своими несчастьями она была обязана собственной тете, родной сестре матери.

Мисс Фостер кивком утвердительно ответила на ее вопрос.

— Да, миссис Хенли сообщила мне ваш новый адрес. Она любила меня и вашу мать, и мы ей отвечали взаимностью. У нее не было своих детей, и она относилась к нам как к дочерям. Миссис Хенли говорила, что наша мама, умирая, взяла с нее обещание заботиться о нас. И эта добрая женщина сдержала свое слово.

Шарлотте было жаль, что она не успела лучше узнать миссис Хенли, которая, как оказалось, была преданным другом их семьи.

— Вы говорили кому-нибудь о нас? — осторожно спросила она.

Мисс Фостер покачала головой, и Шарлотта поверила ей. Но это не означало, что автором письма не могла быть сама модистка. Конечно, это маловероятно. Зачем мисс Фостер разоблачать своих племянниц? Но с другой стороны, кто еще мог быть замешан в эту историю?

— Это вы прислали мне письмо с угрозами обнародовать правду о нас, если я выйду замуж за лорда Эйвондейла? — прямо спросила Шарлотта.

Глаза мисс Фостер стали круглыми от ужаса.

— О Господи, нет!

Казалось, ее реакция была совершенно искренней, однако Шарлотта не была полностью уверена в том, что мисс Фостер говорит правду. Хотя ей отчаянно хотелось верить, что тетя ни в чем не виновна. Сестры всегда чувствовали себя нелюбимыми и нежеланными, и теперь им было бы отрадно сознавать, что на свете существовали две женщины — мисс Фостер и миссис Хенли, которые всегда любили их и следили за их жизнью.

— Но…

— То письмо написала не она, — внезапно раздался голос Кейти, которая все это время молчала.

Шарлотта решила, что ее сестра не может быть объективной, так как испытывает сильную симпатию к мисс Фостер.

— Дорогая моя, ты не знаешь, что…

— Я все знаю.

Кейти произнесла эти слова с такой непоколебимой уверенностью, что Шарлотта невольно повернулась к ней.

— Ну, ты же не можешь знать наверняка, кто является автором письма.

Кейти закрыла глаза, и из-под ее опущенных век хлынули слезы. Пряча лицо, она медленно поднялась на ноги.

— Знаю, потому что письмо написала я сама, — еле слышно прошептала Кейти, однако ее слова прозвучали в мертвой тишине комнаты громче ружейного выстрела.

У Шарлотты закружилась голова, и ей показалось, что пол накренился, а стены заходили ходуном. Придя немного в себя, она взглянула на сестру и увидела, что та смотрит на нее с виноватым видом. По лицу Кейти ручьем текли слезы. Сжав кулаки, она медленно пятилась на нетвердых ногах.

Признание сестры так ошеломило Шарлотту, что она потеряла дар речи. «Нет, вероятно, я ослышалась, Кейти не могла этого сделать», — твердила она себе.

Алекс вскочил на ноги и бросил в адрес Кейти резкое слово, отчего она, спотыкаясь, отпрянула к двери, как будто боялась физической расправы. Шарлотта знала, что Алекс и пальцем не тронет Кейти, но вид у него действительно был грозный.

Шарлотта бросила на сестру умоляющий взгляд, как будто заклинала ее сказать, что все это неправда.

— Ты? — с трудом произнесла она одно-единственное слово.

Кейти всхлипнула.

— Лотти, прости, — простонала она и стала бормотать что-то несвязное.

— Н-но зачем? — вырвалось у Шарлотты.

Вся эта ситуация казалась ей полным абсурдом. Кейти всегда обожала Алекса. «О Господи, может быть, она влюбилась в него?» — пронеслось в голове Шарлотты. Эта мысль была для нее невыносима.

И, как будто прочитав мысли Шарлотты, Кейти яростно замотала головой:

— Я знаю, о чем ты подумала. Нет, Лотти, ничего такого не было! — Кейти взглянула на Алекса, который холодно наблюдал за ней. — Я люблю Алекса, но только как брата.

Шарлотте было бы мучительно больно сознавать, что сестра влюблена в Алекса, но ее жестокий поступок в таком случае имел хотя бы какой-то смысл.

Ошеломленная Шарлотта с недоумением покачала головой:

— Но тогда зачем?

Кейти оперлась на стол, все ее тело сотрясалось от рыданий.

— Я не хотела, чтобы ты выходила замуж за Алекса. Я не хотела, чтобы ты покидала меня. Вот почему я послала тебе то письмо. Я знала, что ты никогда не решишься на замужество, если будешь думать, что этот шаг нас погубит. — Кейти глубоко вздохнула. — Теперь вы все знаете, какой я ужасный человек.

Воспоминания нахлынули на Шарлотту пестрой волной. Сцены из прошлого промелькнули перед ее мысленным взором. Вот ее сестра, закатив глаза, проходится по Алексу, отчаянно пытаясь отговорить Шарлотту от замужества. Кейти уверяла Шарлотту, что Алекс никогда не рассматривал ее в качестве будущей жены. Это, в конце концов, привело к тому, что Шарлотта перестала откровенничать с ней о своей личной жизни.

— Но я и предположить не могла, что ты уедешь из страны и не захочешь возвращаться обратно, — продолжала Кейти. — О Боже, Лотти, когда я прочла твою записку, я чуть не умерла от горя. Я вела себя ужасно, как эгоистка, но теперь уже ничего не исправить. Ты представить себе не можешь, как сильно я хотела найти тебя, написать тебе, рассказать, что ты можешь, ничего не опасаясь, вернуться домой. Но ты держала в тайне свое местопребывание.

Очевидно, все эти годы Кейти мучило чувство вины. В ее глазах читалось выражение боли. Но ничто не могло компенсировать ту боль, которую она причинила другим.