Юлия Ларосса - Злата

Съедаемая угрызениями совести за собственный эгоизм, я читала ужасно тревожные новостные заголовки, сидя в зале аэропорта моего родного города. Переворот, новая власть, военное положение, террористы, оккупация… Словно ещё один страшный сон.

И мой папа как представитель власти был арестован за свою деятельность какими-то патриотами новоиспеченной страны. Как это могло произойти в мирной и спокойной стране буквально за несколько недель?! И отец, как он мог скрывать от меня подобное? А Тесса? Неужели была не в курсе?!

Но как же я могла это упустить из виду?! Ответы на поверхности – моя изоляция от новостей из внешнего мира, мамина фамилия вместо отцовской и проблемы в личной жизни.

Теперь я понимаю, что лучшим решением было бы купить обратный билет. Но тогда я, словно пытаясь исправить свои ошибки, поступила очень рискованно и безрассудно.

Поймав такси, я назвала свой адрес. Нужно было забросить вещи и отправиться на встречу к отцу. Судя по данным из интернета, он находился в здании милиции, которую распустили.

Таксист как-то странно поглядывал на меня, пока вёз к моему родному дому. Но я вскоре перестала это замечать, полностью погрузившись в пейзажи города, который теперь не узнавала.

Осень в моей стране была не такой уютной, как в Испании. Серое небо, холодный ветер, моросящий дождь и температура еле-еле переползала деление термометра «+10». Но не это меня смущало.

Город стал иным. Я словно попала в другое измерение. Людей обычных очень мало, зато в камуфляжной одежде – непривычно много. Автомобили без номерных знаков, флаги, столько лет висевшие на почётном месте, теперь валялись в грязи. А ещё – оружие. Я наблюдала, как устрашающее стало привычным. Автоматы держали в руках, а кобура на поясе для многих была нормой…

Чувство паники и страха сжимало мои внутренности холодными клещами. Я стала набирать номера всех своих знакомых из родного города. Но всё безрезультатно – либо автоответчик, либо гудки, либо «номер недоступен». Мне ничего не оставалось, как позвонить подозрительному другу отца. Прослушав череду долгих гудков, мой вызов остался безответным.

Во всей этой ситуации был только один плюс: я могла сосредоточиться над чём-то кроме Виктора Эскаланта.

Мы остановились возле какого-то поста из самодельных сооружений. Мешки с песком были выложены в баррикады, на огромных бетонных плитах были надписи: «Стоп» и «Гаси свет». Мужчины с оружием наготове проверяли документы у желающих проехать. Мы были не исключением. Когда мне мой паспорт вернули, мы тронулись дальше в путь.

Мой взгляд задержался на самодельном кресте, в центре которого гвоздём был приколочен лик Божьей Матери.

– Ужас какой!.. – пробормотала я.

Водитель вопросительно на меня посмотрел, и я поняла, что машинально говорила по-испански.

– Простите…

Я не стала расспрашивать его, слишком уж странно он смотрел на меня.

Мы приехали. На улице уже смеркалось. Я вышла из авто и, остановившись, кинула взгляд на мой родной дом. Предчувствие чего-то плохого не мне давало покоя. Мрачный и на вид одинокий двухэтажный особняк за высокими воротами. Он был такой чужой и холодный, словно всем своим видом отговаривал меня входить внутрь.

Но я двинулась вперёд, волоча за собой сумку и чемодан на колёсиках. Калитка была полураспахнута, вольер нашего пса был пуст.

Папа, мой папочка, как же ты там?! Твоя безалаберная дочь вернулась домой… Господи, неужели мне придётся ночевать дома одной?! Эти мысли не давали мне покоя…

С ужасом я обнаружила, что входная дверь была не заперта. А, войдя в дом, я увидела жуткий беспорядок – разбитые вазы, перевёрнутая мебель и покалеченные стены отверстиями странного происхождения. Неужели от пули?!

Я замерла в центре комнаты, пытаясь прийти в себя.

Звуки из отцовского кабинета заставили меня вздрогнуть. Я, порывшись в сумке, нашла свой шокер и, бросив багаж, бесшумно двинулась в сторону закрытой двери. Моя робкая надежда, что я там увижу отца, провалилась в тут же секунду, когда приоткрыла дверь.

В окружении разбросанных вещей, словно после обыска, за папиным столом сидел худой долговязый парень с копной русых волос. Он был мне абсолютно незнаком.

Я не знала, что мне ещё оставалось делать, кроме как толкнуть дверь и войти в кабинет отца.

Молодой мужчина поднял ко мне лицо со щетиной на скулах. Его серые глаза удивлённо скользнули по мне, и он поднялся на ноги.

– Кто вы такой и что делаете в кабинете моего отца? – гневно спросила я, входя вглубь комнаты.

Незнакомец улыбнулся и, взяв рамку с моим фото со стола, ткнул в неё пальцем:

– Так это вы?

– Да.

Он задумчиво рассматривал моё детское изображение:

– Вы немного изменились…

– У меня на это ушло десять лет! – враждебно уставилась я на него. – Вы не ответили на мой вопрос.

Парень был худым и высоким, в камуфляжной одежде. На его поясе весела кобура, а рядом со столом накренившись «отдыхал» автомат.

– Я – Никодим Дворак. И это теперь мой кабинет. Впрочем, как и дом.

Я похолодела. Это имя проскальзывало в новостных строках. Чувство, что я совершила огромную и рискованную для жизни ошибку, усилилось во сто крат.

Глаза этого человека смотрели на меня как на будущую забаву, и это устрашало ещё больше. А ведь я даже не могу обратиться в милицию. Я абсолютно беспомощна.

– Что с моим отцом? Я могу его увидеть? – я старалась говорить спокойно.

Никодим Дворак обошёл стол и сел на его краешек, сложив руки на груди.

– Ваш отец платит за свою принципиальность. Нам нужны кое-какие сведения от него. И теперь, кажется, мы сможем их у него добыть. Не без вашей помощи, разумеется.

– Его… его пытают? – выдохнула я.

Он поджал губы.

– Таковы законы революции.

«Революции»… Эхом звучало у меня в голове. Если бы не страх, который сковывал мои эмоции и предавал силы, я бы не выдержала всей этой жути, нахлынувшей на меня за короткий период времени.

– Я хочу видеть своего отца! – твёрдо молвила я.

Дворак странно усмехнулся и глянул на меня, пугающим взглядом суженных глаз.

– У тебя красивый акцент, – сказал солдат, отстранившись от стола. – Откуда он?

– Я долгое время жила в Барселоне, – настороженно ответила я.

– Как удачно ты решила вернуться домой, – довольно улыбался он. – Для меня.

Сжав в кармане куртки шокер, я отчаянно искала пути побега, отгоняя от себя ужасные предчувствия своих перспектив.

– Дайте мне поговорить с отцом. Я постараюсь убедить его всё рассказать.

Я с трудом верила в свои силы, но всё же мне нужно было начать хоть с чего-то.

– У тебя будет такая возможность, но немного позже.

Этот человек излучал опасность. Что-то подлое было в нём, когда он прохаживался по кабинету моего отца, словно хозяин.

– Этот дом перешёл под нашу власть. Теперь здесь будет один из наших штабов. Скоро сюда прибудут мои друзья.

Лихорадочно соображая, как мне ухитриться и уйти отсюда, я все же не упускала его из виду.

– Какой приятный сюрприз их ждёт, они даже не представляют!

– Я ничего не знаю… Отец со мной не делился подробностями своей работы.

– Это я уже понял. И тем не менее тебя придётся арестовать и допросить.

– За что?!

– За то, что ты дочь политика прежней власти. Ничего личного! – он встал напротив меня.

Ужас сковал меня. Дворак протянул руку и попытался коснуться моего лица, но я отступила, сжав сильнее шокер.

– Знаешь, – молвил он, чуть склонив голову к плечу. – Раньше девушки, подобные тебе, даже не смотрели в мою сторону.

Я сделала шаг назад, ища план побега. Твердо решив уже тогда: живой я ему не сдамся.

– Мне очень жаль, правда! – я пыталась не вызвать его агрессию.

Он коротко засмеялся:

– Не стоит. Теперь всё изменилось, – он сделал шаг в мою сторону. – Знаешь, почему?

– Нет… – я спиною продвигалась к двери.

Кривая улыбка искривили его губы:

– Теперь, я могу взять любую. И сейчас я хочу тебя.

Я отрицательно замотала головой, словно пытаясь очнуться от этого кошмара. Он всё наступал на меня. Я нащупала дверную ручку.

– Выбирай по доброй воле или нет…

– Нет, пожалуйста, не надо! – шептал я, глядя в его глаза.

Дворак ускорился. Я выбежала в холл. Но совсем скоро почувствовала, как он схватил меня за волосы и дёрнул к себе. Голова запрокинулась, и слёзы потекли из глаз. Я не сдержала крик боли и ужаса.

– Признаюсь, – процедил он мне в ухо, – этот вариант мне больше всего нравится!

Меня чуть не стошнило, когда он провёл языком по моей щеке. Не сдержавшись, я ткнула в него шокером, но ему удалось увернуться.

– Ах ты, сучка! – заорал он, когда я царапала его лицо своим барселонским маникюром.

Я была свободна и побежала к выходу. Разум, забившись в угол от страха в моём сознании, подсказывал, что он не будет в меня стрелять. Я им нужна живой, он сам признался.

Жёсткий удар, и я упала на пол, скрючившись от боли.

– Не так быстро, малышка! – задыхаясь, он выбил из моих рук шокер ногой и, схватив за волосы, стал куда-то тащить.

– Пойдём-ка наверх.

Я не могла дышать от боли, пытаясь крикнуть, но безрезультатно. Да и кого звать на помощь?

Дворак втащил меня в какую-то комнату и отпустил. Я попыталась отползти, от него как можно дальше, безудержно рыдая. Если удастся добраться до окна, у меня будет шанс выпрыгнуть.

– Пожалуйста, не надо! У меня есть деньги, я отдам всё! Только не надо, пожалуйста!..

Злодей расхохотался.

– Этого у меня хватает! Но твои – я тоже заберу, в любом случае!

Я поняла, что это – самое ужасное, что может со мной произойти. Я молила о помощи…

Он снова стал приближаться ко мне. Внезапно зазвонил мой мобильный. Я выхватила его из кармана и нажала кнопку ответить:

– Помогите мне! Пожалуйста, помогите!.. – кричала я в трубку.

Дворак попытался у меня его отобрать, но я со всей силы ударила его каблуками.

Он согнулся:

– Дрянь!

Я попала ему в живот, хоть не целилась вообще.

– Проспект Гвардейский, 115! – прокричала я, но он уже сел на меня сверху и отбросил мой телефон в сторону.

Мужской кулак ударил меня в лицо. Потом ещё раз. И ещё раз… Кольца на его пальцах раздирали мою кожу.

Я почти потеряла сознание, чувствуя свою кровь на вкус. Господи, как больно…

Насильник швырнул меня на что-то мягкое. Я пыталась бороться, но руки стали словно свинцовыми. Я услышала звук рвущейся ткани.

Потом тошнотворный рот стал меня целовать.

Собрав остатки сил, я стиснула зубы, прокусив свинье губу. Он взвыл от боли. Ещё один удар, и я погрузилась во мрак.

Я пришла в себя иную. Сломленную. Избитую. Изнасилованную.