Барбара Картленд - Зловещая тайна

Он указал шляпой на тело, лежавшее на траве. Его голос был негромким, но таким властным, что Кэролайн почувствовала, что необходимо как-то объяснить свое присутствие.

— Я шла… через лес, сэр, и вдруг услышала голоса… а потом внезапный крик… крик ужаса и боли… а потом я слышала, как кто-то быстро пробежал туда.

Она сделала слабый жест рукой и тут заметила, как много на ней грязи.

Джентльмен водрузил шляпу на голову и, встав на колени, приложил руку к сердцу убитого.

— Он… совсем мертвый? — спросила Кэролайн, и, как она ни старалась, голос ее дрогнул.

— Несомненно! Тот, кто нанес этот удар, знал свое дело.

Он поднялся на ноги и продолжал стоять, глядя в лицо мертвеца.

— Странно, — сказал он как бы самому себе. — Странно, очень странно, ведь я должен был здесь с ним встретиться.

— Вы… знаете его, сэр?

— Да. Я его знаю. Это адвокат по имени Айзек Розенберг. Мошенник, это верно, но и мошеннику я не пожелаю такой смерти.

— И вы пришли сюда, чтобы встретиться с ним, сэр? — спросила Кэролайн.

Она не знала причины своего любопытства, но что-то подсказывало ей, что нужно постараться узнать о нем как можно больше.

— Да, по его приглашению, — ответил незнакомец негромко. — И, кстати, это мне напомнило…

Он взглянул на мертвеца, снова опустился на одно колено и засунул руку в его карман.

— А, они здесь! — воскликнул он довольным тоном.

Он вытащил пакет писем. Насколько Кэролайн смогла разглядеть, их было с полдюжины — перевязанные бечевкой и запечатанные красным сургучом. Джентльмен переложил их в свой карман, затем, поколебавшись секунду, пробормотал вполголоса:

— А все ли они здесь?

Он ощупал второй карман сюртука, который оказался пустым, а затем просунул руку во внутренний нагрудный карман. В нем что-то было — лист писчей бумаги. Он взглянул на него и встал во весь рост, внезапно напрягшись.

Кэролайн еще раз подумала, что, несомненно, никого красивее этого мужчины она в своей жизни не видела, — но в его лице было что-то странное. В этот момент она не смогла бы сказать, что это было за выражение. Незнакомец смял лист бумаги, который держал в руках, и внезапно откинул голову с резким смехом, в котором не было веселья.

— Черт подери, кто-то необыкновенно тщательно продумал все детали!

— Что случилось, сэр? — спросила Кэролайн.

Он посмотрел на нее так, как будто забыл о ее присутствии.

— Это шутка, мадам, — ответил он, и в голосе его послышался сарказм. — Чудовищная шутка, надо признать, но она наверняка доставит удовольствие — правда, не мне лично.

— Не понимаю, — проговорила Кэролайн.

— Вполне естественно, — отозвался он. — Но я объясню. Этот бедный мошенник был убит специально для того, чтобы накинуть мне петлю на шею. Его пригласили сюда встретиться со мной. Меня заманили в это же самое место. Вот он лежит мертвый у моих ног — а я должен оказаться в руках правосудия.

— Но, сэр, — воскликнула Кэролайн, — вы его не убивали, я могу в этом поклясться!

— О! Конечно, можете! От этого шутка становится еще смешнее. Кто знает, что вы в этом лесу?

— Никто, сэр! Совершенно никто. Я и сама еще совсем недавно не думала в нем оказаться.

Джентльмен снова откинул голову и расхохотался.

— Шутка становится все забавнее, — сказал он. — Более того, сюжет становится все запутаннее. Как же обозлится совершивший это элегантное убийство, когда узнает, что вы можете засвидетельствовать мою невиновность!

— Но, сэр, — Кэролайн внезапно испугалась, — я не хочу свидетельствовать… Я хочу сказать, что если речь будет идти о том, чтобы спасти вас от виселицы, но… но, сэр, я хотела бы, чтобы никто не узнал, что я была здесь… Уверяю вас, будет ужасно, если узнают, что я была здесь в столь поздний час. Особенно если об этом узнают в суде…

Джентльмен улыбнулся.

— В этом случае, мадам, умоляю вас исчезнуть как можно скорее: если я не ошибаюсь, очень скоро сюда придут и обнаружат труп, а если им особенно повезет, где-то неподалеку будет скрываться и убийца. Поэтому бегите, мадам, так быстро, как только могут нести вас ваши ножки, иначе вы будете втянуты в высшей степени неприятное и очень нечистоплотное преступление.

— Но, сэр, я не могу так поступить! — воскликнула Кэролайн. — Конечно, я не могу вас бросить, поскольку знаю, что вы невиновны, но…

— Тут не может быть никаких «но», мадам, вы должны скрыться.

— А вы?

— Я буду ждать суда.

— Но почему? — спросила Кэролайн. — Почему вы хотите поступить так глупо? Если вас здесь не будет, никто не сможет доказать, что вы убили этого человека…

Ведь это же нужно доказать, знаете ли.

Джентльмен пожал плечами.

— Я не настолько привязан к жизни, мадам. Говоря кратко, в настоящий момент жизнь не представляет для меня никакого интереса. Я вполне согласен умереть таким образом.

— Значит, вы либо безумны, либо пьяны! — сердито воскликнула Кэролайн. — Есть немало вполне приличных способов умереть, но умереть из-за предательства, смиренно подчиниться тому, что вы сами называете кознями, — это трусость или малодушие. Уйдемте отсюда, сэр, пока у нас еще есть время, и, если им надо найти убийцу, пусть они его поищут.

Слова Кэролайн звучали страстно. Незнакомец слушал ее с улыбкой, потом пожал своими широкими плечами.

— Мадам, вы меня убедили. Я вас послушаюсь. Можно мне по крайней мере сопровождать вас из лесу, если в ваши намерения входит уйти отсюда?

Он хотел было предложить Кэролайн руку, но в этот момент она предупреждающе подняла палец:

— Слушайте!

Они застыли на месте. В отдалении, в той стороне леса, откуда пришла Кэролайн, послышались голоса и шаги людей, пробирающихся между деревьями.

Кэролайн чуть слышно вскрикнула.

— Скорее, — шепнула она. — Может быть, они ищут вас или… меня.

Джентльмен быстро повернулся.

— Тогда идемте сюда, — сказал он. — У меня неподалеку отсюда лошадь.

Он провел ее через вырубку, и они вошли в лес. Кэролайн шла за ним следом, хотя идти было нелегко: здесь деревья были гуще, и не раз отклонившаяся ветка задевала ее по лицу, а за ее подол и кружева на вороте цеплялись плети ежевики. Нетерпеливо высвобождаясь она спешила за незнакомцем, торопливо шагавшим впереди, прислушиваясь к шуму голосов и шагам за спиной.

Наконец (спустя целую вечность, как показалось Кэролайн) деревья расступились, и она увидела, что к одному из них привязана лошадь.

— Ну вот, прибыли, — сказал джентльмен. — Вы сможете ехать сзади меня?

— Да, — коротко ответила Кэролайн.

Он поднял ее, посадил на лошадь и сам вскочил в седло. Она обхватила его за талию. Внезапно оба услышали шум и крики, явно доносящиеся с вырубки.

— Слышите? Они нашли тело, — проговорил незнакомец. Пришпорив лошадь, он пустил ее легким галопом через поле, лежавшее за лесом.

Они проскакали уже немало, и лес почти скрылся из виду. У Кэролайн перехватило дыхание от быстрой езды и неудобного положения, в котором трудно было сохранять равновесие. Наконец она с трудом проговорила:

— Куда мы едем, сэр?

Ее спутник натянул поводья и, переводя лошадь на шаг, ответил:

— Я живу неподалеку, в замке Брекон. Между прочим, меня зовут Брекон.

— Кажется, я слышала о замке, — задумчиво отозвалась Кэролайн.

— Вполне вероятно. Достопримечательность, будь она неладна. Народ толпами собирается поглазеть на нормандские башни. Может, и вы его видели с дороги.

Кэролайн гордо выпрямилась и собралась было высокомерно сообщить ему, что не имеет привычки осматривать замки с дороги или в толпе зевак, но вспомнила о своем разорванном платье и испачканных руках и сообразила, что незнакомец не имеет представления о положении, которое она занимает в обществе. С трудом она удержала слова, уже готовые сорваться с языка, и кротко сказала:

— Конечно, я не забыла бы ваш прекрасный замок, если бы видела его когда-нибудь. Правильно ли я поняла вас, сэр: вы — лорд Брекон?

— Правильно, — ответил тот. — И я буду иметь удовольствие показать вам мой замок.

— Вы собираетесь вернуться к себе домой, милорд? — удивилась Кэролайн.

— Да. А что?

— Но ведь это очень неразумно! Всего несколько минут назад вы сказали мне, что того беднягу в лесу убил кто-то, кто хотел приписать это преступление вам.

Если вас подозревают, они сразу же направятся в замок Брекон, чтобы найти вашу светлость и осведомиться, где вы были весь вечер, и в особенности в то время, когда этот человек получил смертельный удар.

— Клянусь небом, — воскликнул лорд Брекон, — одно из двух, мадам: либо вы сообразительнее любого адвоката, либо — пылкая почитательница популярных романов.

Кэролайн рассмеялась. Действительно, родители не раз упрекали ее за то, что ей нравились самые невероятные романтические повести.

— Однако, — продолжил ее спутник, — в этом что-то есть. И что же вы предлагаете?

— У вас есть надежные друзья? — спросила Кэролайн. — Я помню, как-то одного зажиточного фермера вызвали на допрос в суд: его подозревали в связи с бандой контрабандистов. Многие считали, что он виновен, но трое его друзей поклялись, что ту ночь он провел, играя с ними в карты. Мой отец сказал потом:

«Достаточно трудно уличить во лжи одного человека, а когда четверо клятвенно утверждают одно и то же, пусть и не правду, тут ничего не смогут сделать и судья с присяжными».

— Ваш отец был прав, — сказал лорд Брекон и направил лошадь в другую сторону. — Послушаюсь его и поищу если не трех верных друзей, то хотя бы двух.

Кэролайн почувствовала, что он опять не правильно понял ее, и с трудом удержалась от объяснений, что, когда фермера допрашивали, ее отец был в судейском кресле, а не на скамье подсудимых. Однако она сказала себе, что его ошибка ей на пользу: теперь, когда она знала, что ее спутник — лорд Брекон, она поняла, насколько важно, чтобы он не узнал, кто она.

— Я вспомнил двух друзей, которые будут мне полезны, но, чтобы их отыскать, нам предстоит проехать пару миль, — сказал лорд Брекон. — Вы можете продолжать путь или вы слишком неудобно сидите?

— Все в порядке, милорд, не беспокойтесь, — ответила Кэролайн.

— Черт подери, мои манеры никуда не годятся, мадам! — внезапно воскликнул лорд Брекон. — Я не спросил вас, каковы ваши пожелания. Прошу меня извинить, но последние события меня несколько выбили из колеи.

— Вполне понятно, милорд.

— Мы едем в сторону Севеноукса. Это направление вам подходит?

— Рада сказать, что оно меня вполне устраивает, — с достоинством отозвалась Кэролайн, подумав про себя, что там она наймет почтовую карету, чтобы вернуться в Лондон.

— Теперь, когда мы уже так хорошо знакомы, можно ли задать вам нескромный вопрос, — осведомился лорд Брекон. — Как ваше имя?

— Кэролайн… — начала было Кэролайн, но осеклась.

Ее мысли были заняты возвращением в Лондон, и в рассеянности она чуть было не ответила на его вопрос полностью.

— Да? — напомнил он ей.

— Э-э-э… Фрай, — закончила Кэролайн, назвав первую попавшуюся фамилию.

— Ваш слуга, мисс Фрай. Может быть, теперь вы удовлетворите мое любопытство и скажете, почему вы оказались в лесу в тот самый момент, когда Айзека Розенберга сразила чья-то предательская рука?

Кэролайн принялась лихорадочно думать. Она так сосредоточилась на неприятностях лорда Брекона, что не приготовила никаких объяснений. К счастью, и здесь ей немало пригодились романы, и она неспешно стала излагать историю, которая, как она надеялась, звучала достаточно убедительно:

— Я — жертва пренеприятнейшего стечения обстоятельств, милорд. Я была компаньонкой у знатной дамы.

Я служила у нее недолго, всего несколько недель, но за это время ее характер и поведение внушили мне ужас и отвращение. Она страшно эксцентрична, и во многом это можно объяснить ее пристрастием к бренди. Сегодня вечером, после ужина, она не впала в дремоту, как это бывало обычно, а настояла, чтобы мы немного проехались. Видимо, она надеялась, что ночная прохлада освежит ее; и вот карета была подана, и мы отправились.

Всю дорогу она попрекала меня недостатками, которых у меня нет, и ошибками, которых я не совершала.

Я была терпелива: мой долг — сносить все покорно.

Через некоторое время звук собственного голоса ее утомил, и она сказала, чтобы я передала ей дорожное зеркальце, которое я всегда держала для нее в своем ридикюле. Я передала его, как она просила, но, к несчастью, именно в этот момент карету тряхнуло — а может, у нее рука была нетверда из-за выпитого бренди. Как бы то ни было, зеркальце упало и разбилось вдребезги.

В ярости она обвинила меня в том, что я накликаю на нее несчастье, и заявила, что с этой минуты видеть меня не желает. Она приказала остановить карету и высадила меня на дороге. Я умоляла ее, чтобы она по крайней мере довезла меня до дома, где я могла бы взять свои вещи и уехать на следующее утро, но она не слушала. Швырнув причитающиеся мне деньги в дорожную пыль у моих ног, она приказала кучеру трогать.