— Нет, девочка, — прошептал он, приоткрывая губы, и хрипло пробормотал:

— Иисусе, какая сладость…

Темноволосая голова вновь опустилась к ее грудям, болевшим от напряжения, с сосками, набухшими до такой степени, что, казалось, вот-вот лопнут.

От страстных поцелуев кружилась голова. Язык вновь лизнул соски, каждый по очереди; Тэвис застонал от наслаждения, припал губами к сладкому холмику. Каждый раз, когда его губы сжимались вокруг соска, Арабелла чувствовала странное тянущее ощущение в тайном запретном месте… Это и есть то самое неизведанное наслаждение? Ей внезапно захотелось коснуться Тэвиса, но она не знала, как это сделать и будет ли ему приятно.

Губы продолжали дарить ей наслаждение, лаская грудь, сначала один сосок, потом другой, на упругий живот легла теплая ладонь. Арабелла невольно съежилась, потому что ни один мужчина не ласкал ее так откровенно.

Пальцы поползли ниже, как бы случайно погладили ее холм Венеры, и Арабелла вновь нервно дернулась.

Рука Тэвиса возвратилась к животу и опять оказалась на груди, заставив Арабеллу тихо вздохнуть от удовольствия.

— Открой глаза, любимая, — прошептал Тэвис Стюарт, и светло-зеленые глаза Арабеллы широко распахнулись.

До сих пор она даже не осознавала, что веки были сомкнуты.

— Ты самая красивая из всех, кого я встречал, — нежно прошептал он, целуя ее губы.

— Вы можете не говорить мне этого, милорд, — застенчиво ответила Арабелла. — Я знаю свой долг жены, хотя должна признать, что благодарна вам за терпение.

— Если я говорю, как ты прекрасна, Арабелла, значит, думаю так, — отозвался Тэвис. — И хотя мы поженились без обоюдного согласия, я считаю себя счастливым человеком, потому что обрел тебя.

— А если бы я не была красивой, милорд?

— Я все равно женился бы на тебе, хотя и не получал бы сотой доли того наслаждения, которое дает мне твоя прелесть.

Не сердись на меня — все мужчины тают перед хорошенькими личиками.

— Вы откровенны, милорд, а меня учили, что честность — одна из великих добродетелей, — отозвалась Арабелла.

— Ты дашь мне руку, девочка? — спросил он. — Мне так нужно… нет, я жажду твоего прикосновения.

Взяв ее несопротивляющиеся пальчики, он притянул их к своему набухшему орудию мужественности.

— Не бойся, любимая! Он, конечно, свирепый паренек, но легко укрощается, если будешь к нему добра.

Арабелла храбро сжала отвердевшую плоть, но, к удивлению, почувствовала, что она теплая, живая и странно пульсирующая под ладонью.

— Все мужчины устроены так, милорд? Он кажется слишком большим, чтобы я могла вместить его, — прошептала она застенчиво, стараясь глядеть в сторону. Тэвис Стюарт потрясение ощутил, что нежное прикосновение юной невесты было подобно факелу, поднесенному к пересохшей соломе. Он едва сдерживал себя. Впервые в жизни Тэвис понял истинную суть вожделения. Он желал эту необыкновенную девушку, лежавшую сейчас в его постели, это прекрасное тело всем своим существом и никак не мог поверить, что мужчина может питать столь сильные чувства к жене да и вообще к любой женщине.

— Некоторые из нас большие, — осторожно ответил он, — некоторые меньше, чем говорят. Мы, Стюарты, одарены лучше остальных.

— Мое прикосновение приятно вам, милорд? — наивно спросила Арабелла.

— Да, — медленно протянул граф, надеясь, что голос не дрогнет, не выдаст, какой яростный огонь бушует в нем, огонь, который Тэвис тщетно пытался загасить.

Нельзя же набрасываться па жену как бешеный пес!

— А мое прикосновение! Тоже приятно тебе? — в свою очередь спросил Тэвис. Хотя он знал ответ, все же хотел слышать его из ее уст.

— Очень, — кивнула Арабелла, тщательно выбирая слова, — но не уверена, Тэвис, что должна испытывать такое наслаждение.

Правильно ли это? Хорошо ли это? Разве церковь не учит нас, что муж и жена должны соединяться только ради продолжения рода?

— Не думаю, что муж и жена должны стыдиться того, что приносит радость, девочка, особенно когда выполняют Божью заповедь, — весело усмехнулся граф.

— Милорд! Вы кощунствуете! — укорила Арабелла.

Но граф, устав от разговоров, быстро перевернулся на спину и привлек Арабеллу к себе, осыпая ее страстными поцелуями.

Арабелла, охнув, залилась краской — они были так близки… слишком близки. Совсем рядом.

Руки Тэвиса обвили тонкую талию. Арабелла чувствовала, как его пальцы оставляют следы на нежной коже. Тэвис медленно поднял ее, подвинув чуть вперед, пока упругие небольшие груди не повисли над самым его лицом, подобно маленьким спелым плодам, и, дотянувшись ртом до крохотных сосков, снова впился в них губами, чуть покусывая, целуя, облизывая.

Арабелла инстинктивно уперлась в его плечи.

— Ох, вы не должны делать этого, милорд!

По телу ее вновь побежали мурашки, кожу кололо словно иголками.

В ответ она услышала что-то вроде стона-рычания. Тэвис зарылся лицом в ложбинку между прелестными грудками и с ошеломившим Арабеллу проворством вновь повернул ее так, что она оказалась под ним. Стараясь не раздавить жену своим весом, он оперся на локти и накрыл ее рот губами. Голова Арабеллы бешено кружилась, но даже сквозь туман она ощущала, как сильная рука вновь коснулась запретного места.

— Не надо! — умоляюще прошептала Арабелла.

— Надо, — упрямо ответил Тэвис.

Впервые чужие пальцы скользнули в нежную влажную ложбинку, коснувшись розового бутона, и волна наслаждения пронзила все ее существо.

— Все хорошо, девочка, — пробормотал Тэвис, гладя разгоряченное тело, нежно пробуждая в ней страсть, лаская набухший холмик.

Арабелла не смогла сдержать стоны, испытывая невыразимое наслаждение, хотя не осмеливалась признаться в этом даже себе самой.

Тэвис наклонился вперед, осыпая легкими поцелуями ее лоб, щеки, дрожащие губы. Потом его пальцы скользнули еще глубже.

Арабелла застыла. Она ничего не могла поделать с собой.

Сейчас наступит то, чего она так опасалась.

— Милорд, — против воли со всхлипом вырвалось у нее. — Мне страшно!

— Да, девочка, знаю, — ответил Тэвис и потерся щекой о ее подбородок. — Не нужно бояться, любимая, я дам тебе только радость и наслаждение!

— А… я вызываю в вас страсть, милорд? — спросила Арабелла, вздрогнув.

— Да, — откровенно ответил он. — Ты не только красива, Арабелла Стюарт, но и невероятно соблазнительна, и я желаю тебя больше, чем могу высказать.

Пальцы проникали все дальше, и Арабелла тихо вскрикнула скорее от страха, чем от боли, потому что он изо всех сил старался не причинить ей страданий.

Тэвис обнаружил: одно сознание того, что именно он был первым, самым первым, возбуждало больше, чем всякое любовное зелье. Он горел от желания овладеть этой девушкой. Никогда он не хотел женщину так сильно, как ее, свою жену…

Опьянев от этого белоснежного тела, Тэвис понял, что больше не может ждать. Еще глубже, чуть-чуть… да, она девственница, никто, кроме него, не проникал в эту манящую плоть.

Тэвис осторожно задвигал пальцами в шелковистой ложбинке, возбуждая вожделение в этом невинном существе. Молодое упругое тело невольно извивалось под его неумолимыми пальцами. Теперь Тэвис знал, что юная жена готова принять его любовь.

Приподнявшись над Арабеллой, он обхватил ее ноги мощными бедрами так, что она не смогла бы увернуться и причинить себе боль, и снова стал целовать ее рот, лоб, трепещущие веки. Она и вправду боялась, ее сердце бешено колотилось в затененной ложбинке между грудями.

Арабелла не могла вынести сознания собственной беспомощности. Он был так силен… и хотя она знала, что акт любви между мужем и женой был вполне законным и одобрялся церковью и обществом, почему-то немного злилась. Страх неожиданно снова поднял голову, и, несмотря на все добрые намерения покориться мужу, руки сами взлетели, чтобы оттолкнута его. Она не сдастся!

Тэвис Стюарт поймал в кулак худенькие запястья и, прижав к подушке над ее головой, направил другой рукой набухшую, твердую плоть в потайное местечко между ее ногами. На какую-то минуту он остановился, раздумывая, что теперь делать, но решил, что боль будет менее сильной, если действовать осторожно. Выражение ужаса на прелестном лице побудило его быть решительнее. Арабелла, побледнев, задрожала. Слишком живое воображение сослужило ей плохую службу.

Подумав, что лучше боль, чем неизвестность и мучительное ожидание, Тэвис одним толчком врезался в неподатливое тело, одновременно впиваясь губами в ее губы, чтобы заглушить испуганный вопль.

Боль пронзила Арабеллу. Ощущение было такое, словно между бедер воткнули раскаленную железную палку. Хотя за поцелуями не было слышно всхлипываний, но приглушенные крики отдавались в мозгу. Она не может вынести этого, не может! Жгучая боль его вторжения, едва не лишившая сознания, неожиданно стала затихать, так же неожиданно, как появилась, пока не стала еле ощутимой. Стенки тугих ножен, казалось, легко растянулись, приняв в себя его мужское орудие, гордый меч. Хотя на ее лице и теле выступили мелкие капельки лота, страха больше не было.

Тэвис поднял голову, и Арабелла судорожно втянула воздух.

— Ты храбрая девочка, — одобрительно пробормотал Тэвис. — Самое худшее позади, моя милая красавица. Теперь нас ждет только наслаждение.

Он начал двигаться — сначала медленно, почти полностью выходя из нее и снова врезаясь с каждым разом все глубже и глубже. Он успел освободить ее руки, но они так и оставались на подушке. Слезы, которые Арабелла не пыталась скрыть, лились рекой, хотя она не понимала, почему плачет.

Муж был добр к ней и старался не причинить лишних страданий. Такова жизнь. Женщина выходит замуж по своему выбору очень редко. Тэвис оказался хорошим человеком, и она может считать себя счастливой. Любовь встречается так же нечасто, как сказочный зверь единорог. Возможно, она придет потом, а может — нет. Сумеет ли она полюбить этого большого неукротимого шотландца, который ворвался в нее с такой страстью? Арабелла подозревала, что по какому-то странному капризу судьбы она вышла замуж за лучшего человека, чем, возможно, заслуживала. Ее бедная мать, знавшая только доброту и любовь отца, без сомнения, изведала страдания, став женой сэра Джаспера Кипа.

— Девочка! Девочка моя! — отчаянно застонал граф и откатился от нее.

Что-то в его голосе привлекло внимание Арабеллы, она вновь вернулась к реальности и, почувствовав себя странно опустошенной, с удивлением ощутила сожаление, легкую печаль, словно потеряла что-то очень дорогое.

— Дьявол, — рассерженно выругался граф. — Я не дал тебе наслаждения, любовь моя, прости и пойми. Я веду себя с тобой как зеленый юнец и теряю всякую сдержанность! — Приподнявшись на локте, он поцеловал ее в лоб. — Ты простишь меня, Арабелла?

— Не понимаю, сэр, — тихо сказала она, вновь застыдившись своей близости с этим человеком. — Ты был добр со мной и честен. Сказал, что вначале будет больно, и так оно и было.

Пообещал, что скоро все пройдет, и прошло. Что же еще? Я чего-то не знаю?

Глядя в раскрасневшееся личико, граф тихо ответил:

— Многого, девочка, многого… Той сладости, от которой плавятся даже кости в теле, а сердце разрывается от счастья. — Нежно вытирая слезы с ее щек, Тэвис пообещал:

— В следующий раз будет лучше, любимая, не огорчайся. Я заставлю тебя кричать от страсти, а не от боли.

Арабелла снова залилась краской.

— Вы дерзкий человек, милорд! Самый дерзкий из всех, кого я знала.

— Ты не ведала других мужчин, Арабелла Стюарт, — хрипло ответил он. — Доказательством этого служит кровь на простынях.

Он показал на красные пятна, расплывшиеся на ткани, и на ее окровавленные бедра.

— Я взял твою девственность.

Обхватив ее голову большими ладонями, он притянул Арабеллу к себе, так что губы их почти соприкасались.

— Я снова тебя хочу, любимая, — прошептал граф, — больше, чем ты себе представляешь, и ты дашь мне себя…

Губы Арабеллы обжег страстный поцелуй, и на какую-то секунду она почувствовала себя так, словно задыхалась, тонула в морских глубинах, но желание опалило ее словно огнем.

С ощущением сладкой муки она обвила руками его шею, прижимаясь все теснее, с восторгом ощущая прикосновение этого упругого мускулистого тела, безудержно, со все большим жаром целуя его губы. Если раньше она сопротивлялась возбуждению, поднимавшемуся словно прилив, то теперь больше не пыталась противиться неизбежному. Муж не солгал ей. Страсть рождала наслаждение, и Арабелла с легким удивлением поняла, что хочет этого наслаждения.

Тэвис почувствовал, что все разногласия кончились, и это словно подогрело его жажду вновь овладеть Арабеллой.

Упругая плоть молодых грудей притягивала его неотвратимо и жадно. Он покрыл их быстрыми горячими поцелуями. Рот его сомкнулся над розовыми холмиками, жадно всасывая, чуть покусывая, немилосердно впиваясь, пока Арабелла. возбужденная им до полубезумия, не вонзила ногти в мышцы его спины, что-то неразборчиво бормоча.