Принц взял графиню за руку и повел по залу, но вместо того чтобы знакомить ее с гостями, увлек в альков.

— Вы самая прекрасная из всех, кого я встречал когда-либо, — Объявил он.

— Милорд, вы слишком любезны, — ответила Арабелла как можно строже.

Но принц только рассмеялся:

— Мне говорили, что вы строптивы, моя красавица. Люблю тех, кого нужно завоевывать!

— Надеюсь, вы не будете пытаться завоевать меня, милорд, я вполне довольна собственным мужем, — отрезала Арабелла, потрясенная столь неприкрытой наглостью.

Но принц только чарующе улыбнулся.

— Хотел бы я заняться любовью с вами, красотка, — прошептал он и, наклонившись, поцеловал выступавшую из корсажа грудь.

Арабелла отпрянула как ужаленная.

— Милорд! Как вы смеете?

— Я бы осмелился на все в порыве страсти, — последовал обескураживающий ответ.

— Сколько вам лет? — усмехнулась Арабелла, решив, что лучше всего обращаться с этим нахальным мальчишкой как с неразумным ребенком.

— Я впервые спал с женщиной в десять лет, прелестная! Я Стюарт, а мы, Стюарты, известны своими горячими натурами.

— А ты скоро будешь известен как Стюарт с раскаленным задом, царственный племянничек, — раздался суровый голос Тэвиса Стюарта, — если будешь вести себя подобным образом и пытаться соблазнить мою жену!

— Дядя! — Принц, обернувшись, расплылся в улыбке. — Неужели хочешь, чтобы я не обращал внимания на это прелестное существо?

— Веди себя прилично в ее присутствии, Джейми.

— Попытаюсь, дядя, но, боюсь, мое орудие любви не позволит этого!

— Если не хочешь, чтобы твое орудие укоротилось на несколько дюймов, держись подальше от моей жены! А сейчас беги, найди подружку посговорчивее!

Принц, озорно ухмыльнувшись, поклонился и отошел.

— Он, в общем, совсем безвреден, — заверил жену Тэвис.

— Ребенок, — согласилась Арабелла, — но слишком много знает для своего возраста, чего бы лучше пока не знать. Подумай только, сказал, что спал с женщиной, когда ему было всего десять!

Граф рассмеялся.

— И возможно, сказал правду, — согласился он. — Джеймс — Стюарт, любимая, а Стюарты рано взрослеют, особенно принцы.

Кроме того, слухи об отце заставляют мальчика настойчивее, чем нужно, доказывать свою мужественность.

— Какие слухи?

— Не стоит забивать себе голову такими вещами, дорогая.

Это просто мерзкие измышления ревнивцев. В них нет ни капли правды. Мой брат, выбирая друзей, не судит по родословной, хотя есть такие, которые считают, что он должен делать это. Ему нравятся люди, интересующиеся искусством и науками, а таких среди дворян нет. И поэтому граф и бароны считают себя униженными. Они — особенно владетельные лорды с севера Шотландии — люди злобные и мстительные, ищут причины, почему Джемми не воздает им должных почестей, которых, как они уверены, заслуживают.

— Смотрю, у тебя на все готово объяснение, — глухо сказал кто-то.

Супруги обернулись.

— Ты не только напоминаешь кота, Энгус, но еще и неслышно подкрадываешься, как он.

Граф Энгус улыбнулся одними губами.

— Я не боюсь высказывать свое мнение даже королю, — ответил он. — Ты шагаешь по очень тонкой линии, словно по канату, Тэвис Стюарт, но раньше или позже придется сделать выбор, как любому из нас.

— Я — Стюарт, Энгус, и всегда буду верен Стюартам.

— Отцу или сыну?

— Неужели ты настолько глуп, Энгус, что пытаешься втянуть меня в предательский заговор? Не могу забыть, что ты повесил Кохрейна и его друзей.

— Ты любил этого наглого ублюдка не больше, чем мы! — вскинулся граф Энгус.

— Верно. Но не вешал его.

— Представь меня своей жене, — попросил граф, пристально глядя на Арабеллу холодными серыми глазами. — Джейми был прав, когда сказал, что она необыкновенно красива, хоть и англичанка.

— Многие королевы Шотландии были англичанками, милорд, и не думаю, чтобы Шотландия страдала от этого, — колко Заметила Арабелла.

Граф Энгус засмеялся:

— Значит, правду говорили, что она и строптива. Это верно, Тэвис, что тебе удалось усмирить ее, только сорвав с нее платье?

— Моя жена Арабелла, — стиснув зубы, процедил граф Данмор. — Арабелла, это Арчибалд Дуглас, граф Энгус, по прозвищу Кто Рискнет.

— Почему вас так странно называют, милорд? — удивилась Арабелла.

— В то лето, когда мы потеряли Бервик, мадам, почти все дворяне были против короля. Мы сидели в Лодерской церкви и решали, что делать, — начал граф Энгус. — Король поставил своих фаворитов, ничтожных и ничего не смысливших в военном деле, во главе армии, обойдя всех военачальников. Никто не осмеливался высказать ему это, пока лорд Грей, возможно, ваш дальний родственник, мадам, не сказал: «Неужели никто не осмелится рискнуть?»— то есть поговорить с королем. Все долго молчали, и наконец вызвался я. С этого времени меня и стали звать Энгус Кто Рискнет. И я горжусь этим, мадам, потому что в тот день мы избавили Шотландию от людей, мешавших королю выполнять свой долг.

— Вы убили почти всех друзей бедного Джеймса, — вмешался Тэвис Стюарт, — Согласен, Энгус, мой брат был не прав в том, что поставил этих людей во главе армии, но можно было бы все решить и без убийства. Джемми — хороший правитель и много лет сохраняет мир для Шотландии. Искусства процветают под благодетельным правлением моего сводного брата. Неужели ты, как и безмозглые северные лорды, желаешь хаоса непрерывных войн? Но для этих невежественных дикарей цель жизни — раздоры и убийства, и ты знаешь это.

— Искусство! Тьфу! Музыка, архитектура, живопись, поэзия! Какой бред, Данмор! Пусть этим занимаются при французском и итальянском дворах! Иностранцы! Какое отношение это имеет к Шотландии и шотландцам? — бросил граф Энгус.

Прежде чем Тэвис успел сказать хоть слово в защиту брата, вмешалась Арабелла.

— Что это имеет общего с шотландцами и Шотландией, милорд? — взорвалась она. — Неужели вы не имеете представления, как выглядите в глазах всего света? Страна, где мужчины носят юбки, так что голые ноги видны всем! Серая унылая земля, где крестьяне живут в торфяных хижинах, потому что не имеют прав на участки, на которых трудятся, и не хотят строить теплые каменные дома из страха, что их в любую минуту могут изгнать!

Страна, где вместо музыки раздается визгливый вой, производимый овечьими внутренностями. Я ношу шелка, бархат и парчу, милорд, а в моей кухне и погребах — прекрасные вина, миндаль, изюм и фиги, и все это, как и мебель, доставляется из Англии, Франции, Испании и Италии. Шотландцы продают другим странам лишь шкуры, шерсть и рыбу. Шотландцев повсюду считают драчунами и забияками. Король Джеймс пытается привнести культуру европейских стран в свою северную державу. Что тут плохого, милорд? Отец короля, Джеймс II, был известным поэтом, — Человек, который провел восемнадцать лет в английском плену и вернулся с женой-англичанкой! — резко ответил Энгус. — Правда, он был хорошим королем, мадам. Настоящим мужчиной, который ездил верхом, дрался, был чертовски искусен в обращении с луком и копьем и обладал большой силой. Джеймс любил войну. Он знал, как править!

— Но король был поэтом и музыкантом, а не только солдатом, милорд, — возразила Арабелла.

— Возможно, но все-таки прежде всего — солдатом, а его сын вовсе не похож на отца! Бедняга едва может усидеть в седле! — презрительно заметил Энгус.

— Ему этого не требуется, чтобы хранить мир между Англией и Шотландией, сэр!

Арчибалд Дуглас с высоты своего роста глянул в горящие зеленые глаза графини Данмор и хмыкнул. Совсем крошечная, но нисколько его не боится и ни на шаг не отступает! , — Тэвис Стюарт, — спросил он, — ты уверен, что леди Данмор — англичанка? По мне, она больше походит на шотландку, храбрости ей не занимать!

— Не думаю, милорд, что шотландцы превосходят храбростью все остальные народы, — отрезала Арабелла и, повернувшись, отошла к королеве.

Граф Энгус разразился громким хохотом:

— Девочка подарит тебе целую дюжину здоровых малышей, Тэвис, но, помоги Бог, в ее языке жала тысячи ос!

— Высокомерный, надутый осел, — пробормотала Арабелла, возбужденно шагая по залу, пока не налетела на кого-то. — О сир! — смущенно охнула она, покраснев и приседая. — Прошу простить меня!

— Ничего, девушка, — добродушно ответил король, — но твое хорошенькое личико разгневанно. Кто тебя обидел?

— Граф Энгус, безмозглый глупец, сир, — вырвалось у Арабеллы, прежде чем она успела что-то сообразить.

Но король серьезно кивнул:

— Бывают минуты, мадам, когда я готов согласиться с вашим проницательным суждением. Что же в его словах огорчило вас?

— Сир, — горячо начала Арабелла, — я всего-навсего женщина и не получила хорошего образования, но здравый смысл говорит мне, что мир лучше войны. Война уничтожает человеческие жизни и все вокруг. Возникают иногда обстоятельства, когда у людей нет иного выхода, кроме как сражаться, но мне кажется, сир, что шотландцы предпочитают сначала драться, а потом уже отыскивать причину для войны.

Джеймс Стюарт хмыкнул, удивленный столь разумным суждением молоденькой женщины.

— Как, девушка, ты так мало жила среди нас и настолько хорошо все знаешь!

— Сир, я всю свою жизнь жила рядом с шотландцами. Как же мне не знать их? — ответила Арабелла.

— Энгус никогда не любил меня, милочка, и, кроме того, он вообще безрассуден. Не понимает, что короли должны править не только мечом, но и головой.

— Граф совсем не разбирается в искусстве, сир, — серьезно сказала Арабелла. — Везде в Европе и Азии процветают музыка, живопись и поэзия, а здесь, в Шотландии, нас поощряют лишь выращивать морковку с капустой.

Король, не сдержавшись, расхохотался. Давно уже он не наслаждался остроумной беседой. Прелестная женщина сводного брата оказалась просто чудом.

— Какое из искусств вы предпочитаете, Арабелла Стюарт? — спросил он.

— Музыку, наверное, сир. Я сама не умею играть, сир, но мы с матерью любили петь вместе. Отец говорил, что дать приют бродячему ирландскому менестрелю — это пустая трата денег, потому что мы поем лучше, но мама всегда упрашивала его позвать менестрелей, иначе как же разучить новые песни? О, сир, мне еще так многому нужно учиться! — страстно заявила молодая графиня Данмор.

Король был тронут. Любовь к учению не относилась к добродетелям шотландцев, хотя в стране было два прекрасных университета, в Эдинбурге и Глазго. Не существовало законов об обязательном образовании, даже для детей дворян. Не считалось, что шотландец должен уметь читать, писать и считать хотя бы немного, чтобы сборщик налогов не обманул его, поощрялось только умение хорошо драться, умереть с достоинством и ублажать жену, чтобы быть уверенным в законности происхождения детей. А женщинам… что ж, если муж необразован, к чему жене науки?

— А чему ты хотела бы научиться, девочка? — спросил король.

— Всему! — поспешно объявила Арабелла.

Джеймс снова рассмеялся:

— С чего хочешь начать?

Подумав немного, Арабелла проговорила:

— С истории, сир. Истории Шотландии. Не знаю, будут ли шотландцы считать меня своей, но мой муж — шотландец, и дети, конечно, кроме одной, тоже будут шотландцами, и знай я историю их родной земли, смогу лучше понять их.

Король был очень доволен, но удивлен оговоркой «кроме одной».

— Что вы хотите этим сказать, дорогая?

Арабелла, внезапно поняв, что проговорилась, прикрыла рот рукой.

— Я не должна была говорить, сир, лучше бы вам обсудить это с Тэвисом. Боюсь, он рассердится, если узнает, что я встряла не в свое дело!

— А ты намереваешься во всем ему подчиняться? — пошутил король. — Должно быть, ты очень любишь его, если так послушна, но подозреваю, что в случае осады целой армии могла бы сама удерживать Данмор!

Арабелла вспыхнула, не находя подходящего ответа.

Джеймс Стюарт похлопал ее по плечу:

— Не расстраивайся, девушка, не выдам, ведь характер моего брата Тэвиса такой же горячий, как у тебя! Вижу, вы хорошая пара!

Тэвису Стюарту удалось отделаться от графа Энгуса, но не успел он подойти к жене и брату, как дорогу ему загородила красивая дама.

— Тэвис Стюарт, как я рада! Мне не хватало вас, милорд, — воскликнула она.

— Леди Мортон! — сухо приветствовал граф.

— Как, милорд?! Никогда не ожидала такой холодной встречи, — объявила красавица, раздраженно сверкнув янтарными глазами. — Ты всегда был таким страстным любовником, — тихо прошептала она.

Тэвис Стюарт был вынужден наклониться, чтобы получше расслышать. Декольте леди Мортон оставляло мало просто воображению. Тяжелый мускусный запах ее любимых духов ударил в ноздри. Граф знал; это ее обычные штучки — понизить голос так, чтобы мужчина наклонился поближе.

— Мадам, я теперь женатый человек, — объяснил он.

Сорча Мортон расхохоталась, знакомым жестом откинув ярко-рыжую голову.