Бертрис Смолл - Злючка

Джеймс Стюарт — красивый мужчина, опытный любовник и делает все, чтобы доставить ей наслаждение. И по правде говоря, участь ее вовсе не была столь ужасной. Почувствовав, что Арабелла слегка расслабилась, Джеймс спросил:

— О чем ты думаешь, душенька?

— Думаю, — ответила она, тщательно выбирая слова, — вы неплохой человек, потому что умны и сообразительны и станете хорошим королем, поскольку не боитесь схватить то, чего желаете.

Король рассмеялся:

— Ты интересная женщина, Арабелла. Пока я стараюсь разбудить в тебе страсть, ты оцениваешь мои способности к правлению.

Слегка повернувшись, Арабелла взглянула на него:

— Наверное, всегда важно знать, с кем имеешь дело, милорд. Вы видите во мне просто женщину, которую нужно завоевать на алтаре любви, но я считаю себя воином. Моя цель — возвратить Грейфер, и я сражаюсь за эту цель, как мужчина, только иным оружием.

— Значит, вы отдаетесь только во имя победы? — слегка раздраженно спросил король. — Неужели совсем не находите меня привлекательным?

Арабелла поняла: настало время распроститься с детскими идеалами. Не имея опыта в подобных вещах, она все же сознавала, что мужское самолюбие более ранимо, чем женское.

— О, Джейми Стюарт, — тихо сказала она, — меня всегда воспитывали в строгих правилах, но неожиданно я обнаружила, что быть плохой женщиной так приятно! Совесть грызет меня, хотя должна признать, ты более чем привлекателен и непозволительно красив. Может, поэтому я немного боюсь.

Неужели с ее губ срываются эти медовые слова?

— Боишься, любимая? Почему? — встревожился король. — Не нужно меня бояться. Я хочу только любить тебя.

— Именно любви я и боюсь, милорд, — прошептала Арабелла. — Не могу любить тебя, Джеими Стюарт, потому что тогда не захочу уехать, а ехать необходимо.

Чувственный рот Джеймса вобрал в себя губы Арабеллы, глаза нежно улыбались.

— Знаешь, я хотел бы, чтобы ты осталась, милая… но понимаю, нужно отправляться в Лондон…

Длинные пальцы вновь начали ласкать груди Арабеллы.

— Стоит ли думать об отъезде, когда для нас все только начинается, — прошептал он голосом, хриплым от всевозрастающей страсти.

Арабелла снова закрыла глаза, пытаясь задушить укоры совести. Для разговоров больше не было времени, а король слишком хорошо знал женщин, чтобы обманываться ее притворной влюбленностью. Он может согласиться с нерешительностью и застенчивостью, но эта сдержанность скоро исчезнет, а стыдливость превратится в желание, иначе король может разгневаться.

Джеймс повернул ее к себе, сжал в объятиях и, наклонив голову, лизнул сосок, искусно, медленно обводя языком твердый розовый бугорок. Груди Арабеллы всегда были очень чувствительны. Она тихо охнула, легкая дрожь наслаждения пронзила тело.

Король немедленно почувствовал перемену в женщине и, повернувшись на спину, притянул ее на себя и поднял так, чтобы свободнее наслаждаться нежными холмиками, целовать их, лизать и, наконец, чуть прикусив розовые бутоны, по очереди сосать каждый.

Будто огненные молнии экстаза пронзили Арабеллу… Она услышала чей-то тихий стон и словно сквозь туман поняла, что это ее собственный голос. Груди горели и набухли от жгучего желания. Ее пальцы запутались в рыжих локонах, бесцельно гладили голову мужчины в безумной попытке найти облегчение. Она совсем не помнила, как очутилась на спине, а Джеймс продолжал ласкать, целовать, покусывать ее тело. Губы коснулись шелковистой кожи живота, а голова продолжала опускаться все ниже, и сердце Арабеллы бешено заколотилось от ошеломляющей мысли — Джеймс не собирается останавливаться.

Его великолепное орудие, раскаленное, пышущее нетерпением, было твердым. Господи Боже, он почти не мог сдерживаться. Джеймс чувствовал, что если протянет руку и коснется себя, его громадное древко, древко Стюартов, с треском переломится. Как желал он погрузиться в эту маленькую расщелину… нонет… не сейчас. Пальцы его коснулись холмика Венеры, и Арабелла вздрогнула. Быстро раскрыв ее влажную раковину розового перламутра, король наклонил голову и коснулся языком напряженного бутона.

Арабелла застыла на мгновение и тихо вскрикнула от неожиданно нежного прикосновения.

Король поднял голову:

— Разве дядя не дарил тебе этого блаженства, дорогая?

— Н-никогда, — всхлипнула она.

— Не бойся, Арабелла. Я дам тебе небывалое наслаждение, — прошептал он и, наклонившись, вобрал губами упругий бугорок, язык ласкал крошечный холмик сначала медленно, ошеломляюще медленно, а лотом, когда Арабелла почти потеряла голову от страсти, — быстрыми легкими касаниями, доводившими ее до безумия. Сердце, казалось, вот-вот разорвется от невероятного экстаза.

«Такого не бывает», — пронеслось в мозгу Арабеллы.

Никогда, никогда не доводилось ей испытывать ничего подобного. Почему с Тэвисом не знала она такого блаженства? За закрытыми веками словно взрывались огненные искры. Она стонала все громче; тело, охваченное пламенем, лихорадочно извивалось.

— О-о-о, да! Милорд, да!

Слишком велико наслаждение, слишком огромно. Конвульсии сотрясли обнаженное тело.

Джеймс Стюарт был поражен и ошеломлен. Почему его дядя никогда не доставлял Арабелле такого наслаждения? Неужели Тэвис один из тех глупцов, которые уверены, что жену нужно любить по-другому, чем остальных женщин? Джеймс вновь навис над Арабеллой, глаза их оказались на одном уровне.

— Испытала ли ты экстаз, дорогая? — спросил он, хорошо зная, каким будет ответ, и, когда Арабелла, словно во сне, кивнула, тихо прошептал:

— Настало время подарить и мне восторги страсти. Отдайся мне, Арабелла!

Она обвила руками шею короля и, притянув к себе его голову, обожгла поцелуем; маленький язычок, заигрывая, скользнул в его рот. Почувствовав, что он приготовился войти В нее, Арабелла раскинула ноги пошире, чтобы принять его, но лишь вершима копья проникла в узкую влажную расщелину.

Арабелла подняла недоумевающие глаза и вопросительно взглянула на Джеймса.

— Давай сыграем в забавную игру, милая, — предложил он, блестя синими глазами. — Посмотрим, кто кого захочет первым.

Их губы вновь встретились.

Арабелла с веселым изумлением подумала, что мужчины, в сущности, взрослые дети. Но этот ребенок был не по годам умен, знал, как насладиться женской плотью, и, конечно, будет ожидать, что она сдастся. Может, так и сделать? Нет… нет… именно этого хочет Джеймс. Пусть хоть раз потерпит поражение, решила Арабелла, страстно отвечая на поцелуи.

«Хочу ее! Силы небесные, как я хочу ее», — думал Джеймс, истязая ее ласками, но Арабелла не сдавалась. Поцелуи становились все лихорадочнее, и наконец Джеймс Стюарт не смог вынести напряжения. Медленно, намеренно медленно он вошел в розовый грот, застонав от облегчения. Тихий смех женщины воспламенил короля еще больше, и он мощными толчками врезался все глубже, пока именно она не вскрикнула, моля об экстазе, и когда наконец Джеймс отозвался на мольбу, женщина задергалась в судорогах снова и снова, ее золотистая голова утомленно поникла, дыхание стало таким слабым, что король встревожился: уж не убил ли он ее?

Уставшая, насытившаяся Арабелла лежала в объятиях столь же удовлетворенного короля. Она получила ответы на все мучившие вопросы. Да, не только муж, но любой мужчина может дать женщине плотское наслаждение. И хоть она не испытывала неприязни к Джеймсу, между ними не было той неподдельной теплоты, какая возникала всегда после акта любви между ней и Тэвисом.

У нее и короля не было ничего общего, кроме нескольких пережитых вместе часов дарованного друг другу удовольствия. Любви не было, и сердце Арабеллы ныло от одиночества. И вместе с отрезвлением пришло ужасающее сознание того, что впереди длинная, ужасно серая жизнь… много, много лет одиночества.

Но Грейфер стоит утраченного счастья. Стоит ли?..

Арабелла Грей подъезжала к Грейферу после почти четырехлетнего отсутствия. Наступил апрель, и белая кобылка тихо заржала, словно почуяв знакомый запах и привычные места.

Они стояли на вершине холма с видом на крепость, и Арабелла неожиданно подумала, что Грейфер выглядит заброшенным и убогим. Хотя день был холодный, а в воздухе разливалась сырость близкого дождя, из труб деревенских домов не шел дым.

Она вздрогнула от дурного предчувствия.

— Ты уверен, Рауэн, что сэра Джаспера нет в замке? — спросила она у сына Фитцуолтера вот уже в который раз за день.

— Нет, миледи, его здесь нет вот уже много месяцев. Если бы он появился, отец прислал бы весточку.

Арабелла, обернувшись, окликнула Лону, сидевшую вместе с малышкой Маргарет верхом на вороном жеребце.

— Едем, Лона! Мы почти дома.

Они начали спускаться вниз, первые капли дождя ударили по плечам.

— Почему из труб не идет дым? — спросила Арабелла вслух.

— Большинство женщин на полях и в саду, а старики — на стенах замка. Никого нет дома. Молодежь тоже на полях. Сэр Джаспер Присылает своего капитана Сигера раз-два в год, чтобы забрать тех мальчиков, кто подрос и может идти на службу.

Сначала мы пытались их прятать, но сэр Джаспер присылает с Сигером список всех семей. Скрыться от него невозможно.

— Но ты все же еще здесь, Рауэн, — заметила Арабелла.

— Да, — деловито кивнул Рауэн. — Отец сказал сэру Джасперу, что когда-нибудь я займу его место и должен знать все, что необходимо для защиты Грейфера. Сэр Джаспер засмеялся и ответил, что не будет спорить с отцом из-за одного парня, поскольку нуждается в преданных людях, способных отстоять крепость в его отсутствие. Поэтому я могу больше не скрываться, когда приезжает Сигер, миледи.

Арабелла вздохнула:

— Интересно, как остальные матери смотрят на тебя?

Рауэну хватило совести покраснеть.

— Это не так легко, миледи, — признался он. — Ни одна девушка не хочет встречаться со мной, потому что их братьев силой взяли на службу, но я нужен отцу, миледи, и вначале, когда Сигер приезжал без этого проклятого списка, даже смог спрятать нескольких парней. Они живут в маленькой пещере недалеко от деревни, но не могут прийти домой из страха быть схваченными, потому что никто не знает, когда появится Сигер.

— А если он приедет, пока я в Грейфере? — встревожилась Арабелла.

— Убьем его и концы в воду! — без обиняков заявил Рауэн.

— Сколько парней скрываются в пещере, Рауэн?

— Двенадцать человек, миледи.

— Прекрасно. Мне понадобится охрана, когда я поеду на юг, ко двору короля Генриха.

— Вы едете ко двору, миледи? Но зачем? — удивился Рауэн.

— Потому, что король должен подтвердить мои права на Грейфер, поскольку сэр Джаспер хочет захватить его, — объяснила Арабелла.

— Но вы хозяйка Грейфера, миледи! — воскликнул молодой человек. — Вы последняя из Греев.

— Это верно, Рауэн, но я провела последние несколько лет в Шотландии. Что знает обо мне король, кроме того, что счел нужным рассказать сэр Джаспер? Не для себя мне нужен Грейфер, а для дочери. Если король передаст права наследования Маргарет, я попрошу его найти ей мужа-англичанина, чтобы никто не питал сомнений относительно преданности Грейфера и его людей английской короне.

Они спустились с холма и проехали через опустевшую деревню, а когда снова оказались на дороге, ведущей в Грейфер, здешние обитатели заметили всадников и сбежались со всех сторон, выкрикивая приветствия. Арабелла едва не заплакала в голос, потому что большинство женщин, которых она так хорошо помнила, сильно изменились — склонные к полноте были худы, как щепки, а те, кто раньше отличался стройностью, постарели, старые — одряхлели. Но все улыбались, говорили ей добрые слова.

— Хозяйка наконец вернулась!

— Благослови вас Господь, леди Арабелла…

— Теперь все будет хорошо! Законная владелица Грейфера с нами!

— Добро пожаловать, миледи!

— Грей вернулись в Грейфер. Теперь удача снова с нами!

Из крепости вышел Фитцуолтер и со слезами на глазах поцеловал руку Арабеллы.

— Значит, вы дома!

— Да, наконец-то, Фитцуолтер, — ответила Арабелла, улыбаясь собравшимся. — Спасибо за приветствия, добрые люди!

Завтра в полдень приходите в зал, и я расскажу о своих приключениях и планах на будущее. А теперь расходитесь по домам, дождь с каждой минутой все усиливается.

И, повернув коня, въехала в крепость. Когда настала ночь и Маргарет спокойно уснула в теплой постельке, Арабелла Грей уселась в зале и, покачав головой, снова удивилась — как это до сих пор она не понимала, насколько беден ее дом! Хорошо хоть повсюду было чисто, возможно, стараниями жены Фитцуолтера Розамунды. Каменные полы подметены, тростниковые подстилки недавно меняли, но, кроме большого стола и нескольких стульев, здесь не было ничего, подобного обстановке парадных залов Данмора. Стерлинга или Линлитгоу. Зоркие глаза Арабеллы заметили, что в рамах окон зияли дыры, затянутые тканью, — многие драгоценные стекла были выбиты.