Арабелла поняла. Разве Генрих Тюдор не использовал малышку Маргарет как заложницу?

— Молю Бога, чтобы сведения, которые удастся добыть у герцога, оказались полезными для короля. Мне так хочется снова вернуться домой. Маргарет, должно быть, уже большая. Как я по ней тоскую?

— Но что, если вы влюбитесь в герцога, дорогая? — спросил лорд Варден. — Это может случиться, знаете ли. Уверен, что он уже сейчас вам нравится, хотя, возможно, вы и сами этого не сознаете. Когда страсть вступает в свои права, кто знает, что может произойти?!

— Не верю, что когда-нибудь меня и Адриана Морло посетит любовь, — покачала головой Арабелла. — Он просто хочет меня — мое тело. Я же, в свою очередь, стремлюсь получить от герцога сведения, если у него язык в постели развяжется.

— Но он не знает этого, дорогая, — возразил граф Варден.

— Зато я знаю. И просто не осмеливаюсь позволить себе снова полюбить. Тони. Любовь, как я поняла, причиняет только сердечную боль.

— Да, — согласился лорд, — но жизнь без любви, дорогая, мало что стоит. Когда моя Жанна-Мария была жива, я тосковал каждую минуту вдали от нее. Моя жизнь была полна и счастлива, только пока мы были вместе. Ее любовь окутывала меня теплом, какого я не видел раньше. Когда Жанна-Мария умерла, я почувствовал, что умер вместе с ней, но когда понял, что все еще живу, проклял жестокую судьбу, которая заставила меня существовать без любимой. Поверьте, страдания от необходимости жить в одиночестве неизмеримо сильнее, чем боль от недолгой разлуки, поскольку, уходя из дому, всегда знаешь, что скоро вернешься. Теперь, конечно, мне легче, и муки с годами притупились, но я ничего не забыл и бережно храню в памяти счастливые минуты. Ах, Арабелла, я бы влюбился снова, но не смею! Если ваше сердце откликнется на зов сердца Адриана Морло, не противьтесь этой радости. Разве не стоит жить полной жизнью?

Радость? Любовь — это радость? Но Арабелле любовь всегда несла скорее печаль. Мать любила Джаспера Кина и поплатилась за это страданиями и смертью. Сама Арабелла любила Тэвиса Стюарта, но хотя он тоже клялся, что любит жену, обращался с ней скорее как с ребенком, как с женщиной-игрушкой, которую ласкают, гладят, но никто не принимает всерьез. Единственная радость от брака — малышка Маргарет, с которой она сейчас разлучена. Нет, никогда Арабелла не позволит себе больше попасть в сети любви!

Нужно хорошенько подготовиться к свиданию с Адрианом Морло. Что надеть? Ее платье должно быть и скромным, и вызывающим одновременно, а под платьем не будет ничего, кроме сорочки из прозрачного шелка. Бархат цвета слоновой кости! Платье будет из кремового бархата, в тон бледно-золотистым волосам, как намек на целомудрие — добродетель, которую герцог с таким наслаждением запятнает и которую Арабелла позволит ему уничтожить, прежде чем ночь окончится.

Арабелла подивилась собственным мыслям. Какой же холодной и расчетливой она стала! Но иначе нельзя, или такая жизнь уничтожит ее.

Кремовый бархат… отделанный золотыми нитями и речным жемчугом. Нижняя юбка из золотой парчи. И волосы… не обычная прическа из уложенных короной кос, делавшая ее выше ростом. Нет, ее волосы в Двенадцатую ночь будут заплетены в длинную золотую косу и перевиты шелковыми лентами и жемчужинами. Герцог, как все мужчины, захочет ее расплести — нужно облегчить ему задачу. Драгоценностей Арабелла не наденет — это усилит впечатление простоты, как и скромный бархатный плащ алого цвета, подбитый куньим мехом.

Наконец этот день настал.

Арабелла тщательно вымылась, велев Лоне надушить воду ее любимой вересковой эссенцией. Длинные волосы Арабеллы были вымыты заранее.

— Чудо, если ты не умрешь от простуды со своими непрерывными купаниями! Такое количество воды просто вредно, миледи, — ворчала Лона, — но пора бы уже привыкнуть к твоим капризам.

— Как и к твоей постоянной трескотне, — пошутила хозяйка.

— Трескотне? — раздраженно взвилась Лона. — Только потому, что я вслух беспокоилась насчет ваших странных привычек? Это еще не причина говорить, что я зря болтаю, миледи.

Арабелла, рассмеявшись, утешила служанку и подругу:

— Дорогая Лона, я просто шучу, потому что люблю тебя!

— Ну тогда, — смягчилась Лона, — совсем другое дело.

Она помогла хозяйке выйти из ванны, растерла и надушила ее, а потом закутала в нагретое полотенце. Достав шелковую сорочку, служанка заметила:

— Лучше бы одеться сегодня потеплее, миледи, на улице ужасный холод.

— Тогда я буду слишком толстой, — небрежно бросила Арабелла, но Лона вопросительно подняла брови, вынудив хозяйку остерегающе покачать головой. — Не желаю ничего больше об этом слышать. Лона.

Лона, ничуть не обидевшись, кивнула. Она поняла все, что хотела, даже из этой короткой фразы. Вынув из гардероба бархатный кремовый корсаж и две юбки, она помогла госпоже одеться, тщательно расправив платье, чтобы не помялось, и причесала густые бледно-золотистые волосы Арабеллы, вплетая в пряди жемчужные нити и шелковые ленты.

— Ну вот, какая красивая прическа, миледи. Вы просто прелесть сегодня.

На ногах у Арабеллы были тонкие бархатные туфельки, но поскольку на улице шел снег, Лона надела на них тяжелые башмаки на деревянной подошве. Потом помогла госпоже сесть в карету и закрыла ей колени меховой накидкой, положив под ноги обернутые фланелью горячие кирпичи. Хотя до Ламбора путь недалекий, январская ночь была жгуче-холодна и не многие парижане отваживались высунуть нос на улицу.

— Поставьте лошадей в конюшню герцога и отправляйтесь на кухню, — приказала Арабелла шестерым лакеям, сопровождавшим ее. — Я позову, когда решу вернуться.

Позволив слугам герцога вынуть из-под ног кирпичи и помочь ей выйти из кареты, Арабелла поспешила в дом.

— Моя Белла! Добро пожаловать! — воскликнул Адриан Морло, выйдя в вестибюль навстречу Арабелле, и долго, нежно целовал протянутую руку, пока лакей снимал с гостьи плащ.

Она вопросительно подняла брови.

— Кажется, я перепутала день и час, милорд! Видимо, я приехала не вовремя!

В доме было тихо, а сам хозяин одет в простой костюм из алого бархата, отделанный мехом.

— Разве вы не приглашали меня отпраздновать Двенадцатую ночь, месье?

— Приглашал, — ответил герцог, — и, надеюсь, вы простите мне этот маленький обман, моя Белла, — кроме вас, других гостей сегодня нет.

— Месье! — с притворным негодованием воскликнула Арабелла. — Вы крайне безнравственный человек! Боюсь, вы испортите мою репутацию! Пожалуйста, велите подать мой экипаж! Я немедленно уезжаю!

— Не останетесь ли еще на секунду, моя Белла? Я отдам вам подарок. Надеюсь, он понравится. Несколько лишних мгновений не повредят вашей репутации, дорогая, — тихо сказал он, и Арабелла позволила себя уговорить и увести по широкой мраморной лестнице в маленький салон, где в камине весело плясал огонь.

— Я люблю подарки, — сказала Арабелла и добавила с тоской:

— О, мне так давно никто ничего не дарил!

— Я бы заполнил сюрпризами всю комнату от пола до потолка, — галантно ответил герцог, — если бы только вы позволили, дорогая.

На этот раз Арабелла непритворно залилась краской — комплимент герцога был искренним.

— У меня для вас тоже небольшой подарок, — объявила она и вручила герцогу маленький пакет, обернутый золотой парчой и перевязанный красивой шелковой лентой. — Вы должны развернуть его немедленно! — потребовала Арабелла.

Улыбнувшись, герцог развязал ленту и вытащил пару ярко-алых перчаток из тонкой флорентийской кожи, вышитых черными, янтарными и золотыми бусинами.

— Моя Белла, — пробормотал герцог, искренне тронутый, потому что знал: такие перчатки очень дороги, а доходы Арабеллы ничтожны. — Они очень красивы, и я благодарю вас.

— Я выиграла их в карты, еще до Рождества, — весело объявила Арабелла в ответ на невысказанный вопрос.

Адриан Морло рассмеялся.

— Для женщины столь непоколебимой добродетели вы удивительно быстро учитесь искусству выживания, — пошутил он и подал ей резную шкатулку из грушевого дерева.

Что в этой красивой коробочке? Может, этот подарок — символ отношения к ней герцога?

Странно неловкими пальцами Арабелла открыла золотой замочек и, подняв крышку, ошеломленно уставилась на великолепный квадратный рубин на филигранной золотой цепочке, лежавший в гнезде из белого бархата.

— Ox! — задохнулась она, не в силах пошевелиться и вымолвить слово.

Довольно улыбнувшись, Адриан Морло вынул кулон и застегнул его на шее Арабеллы. Рубин мягко мерцал в затененной ложбинке на груди, бросая красные отблески на светлую кожу.

Леди Грей, слегка повернув голову, взглянула на герцога.

— О, месье, — пробормотала она, — ничего прекраснее я в жизни не получала.

Глаза их неожиданно встретились; Арабелла увидела во взгляде герцога отчаянную, нескрываемую страсть.

— Ох-х, — снова вздохнула она, когда его губы коснулись ее губ в самый первый раз, заставив бешено биться сердце Арабеллы. Так давно она не испытывала этого ощущения! Как могла Арабелла забыть урок, который, сам не желая того, преподал Джейми Стюарт: между женщиной и мужчиной может существовать страсть без любви.

«О, святая Матерь Божья, — взмолилась Арабелла про себя, — дай мне сил быть твердой в своей решимости!»

— О Белла! Моя Белла! Моя маленькая драгоценная Белла!

Я должен овладеть тобой! Никогда больше не говори мне «нет», моя Белла! Я боготворю твою красоту! — страстно прошептал герцог, обняв ее за талию. Другая рука, скользнув за вырез корсажа, сжала полную грудь. — Ах, моя Белла! Я с ума схожу от любви к тебе!

Тонкие пальцы нежно ласкали упругий холмик, перекатывая розовый сосок.

— О месье! — тихо вскрикнула она, не пытаясь сопротивляться или отбросить настойчивую руку. — Мы не должны! Что подумает ваша супруга?

Не покажется ли она слишком застенчивой! О, только не это. Господи, только не это! Арабелла еле сдерживала рвущиеся с губ стоны. Его прикосновения обжигали, словно пламя.

— Клод-Мари в Нормандии, моя Белла. Я не люблю ее! Я тебя люблю! Это был брак по расчету, не больше. Дай мне еще раз губы, дорогая, — молил он.

Арабелла поняла, что не в состоянии отказать, несмотря на все благие намерения. Поцелуи Адриана опьяняли — безумные голодные поцелуи, от которых по спине пробегал озноб. Арабелла, однако, отдавала себе отчет в том, что, целуя ее, Адриан осторожно развязывает бархатный корсаж, и в конце концов нашла силы запротестовать, боясь, что такая внезапная податливость с ее стороны покажется герцогу подозрительной.

Откинув голову, Арабелла сжала его большие теплые ладони маленькими ручками и умоляюще прошептала:

— Это грех, месье! Вы ведь знаете, что грех!

— Признайся, что ты не испытываешь ко мне такой же страсти, как я к тебе! — бешено вскинулся он; в голубых глазах светилась решимость добиться своего любой ценой.

— Я… я… не знаю! — воскликнула она, прекрасно сознавая, что говорит не правду и он это понимает.

— Лжешь! — ответил он, и ярко-голубые глаза торжествующе засверкали.

Разорвав вырез сорочки, он сжал обнаженные груди и прошептал, прежде чем опалить нежную плоть жаркими поцелуями:

— Ты моя, маленькая Белла! Только моя!

Сердце Арабеллы бешено забилось. Она никогда не ожидала столь повелительного тона от сдержанного, воспитанного герцога.

Подняв голову, Адриан на мгновение прижал ее к себе и быстро, ловко развязал завязки юбок — наряд в одно мгновение оказался на полу. Герцог сорвал с Арабеллы то, что осталось от сорочки, и небрежно отбросил в сторону.

Теперь на Арабелле остался лишь сверкающий багровым огнем рубин. Пока герцог медленно расплетал ее косу, Арабелла думала, что ноги вот-вот подкосятся, но, к счастью, устояла.

Рассыпав ее волосы по плечам, герцог отступил на шаг и улыбнулся. Потом, подхватив ее на руки, пересек комнату и уложил перед камином на большой ковер из медвежьих шкур. Под страстным взглядом Адриана Арабелла залилась краской смущения.

— Мой Бог, — прошептал он, — ты само совершенство, моя Белла! В самых безумных мечтах не мог я себе представить столь восхитительной прелести.

И, отвернувшись, начал поспешно сбрасывать с себя одежду.

Арабелла, почувствовав нечто забавное в такой внезапной деликатности, украдкой наблюдала за ним, с усмешкой отметив, что колени Адриана Морло оказались немного узловатыми, хотя в остальном герцог был прекрасно сложен, строен и красив. Она правильно поступила, решив отдаться герцогу, — он непременно пошел бы на все, лишь бы ее добиться. До этого момента Арабелла не подозревала, как отчаянно Адриан хотел ее, потому что никогда не считала себя женщиной, доводящей мужчин до безумия… но ведь был еще и Джейми Стюарт. Почему же они все превращаются в отчаянных глупцов лишь при взгляде на нее?

Герцог лег рядом с Арабеллой, лаская обнаженное тело, осыпая поцелуями лицо, нежно улыбаясь ей.