– Красиво, не правда ли? – сказала я.

– Более, чем красиво, – восхитительно.

– Согласна с вами.

– Не понимаю, почему люди не ценят этой красоты. Ну да ладно. По крайней мере никто не мешает нам спокойно поговорить. Как вы себя чувствуете? Мы почти у цели, вам это известно?

– Я как раз думала об этом, когда вы подошли.

– Такие размышления немного напоминают азартную игру, так ведь?

– Пожалуй, все это серьезнее.

– Вы правы, но мы будем рядом.

– Вас, должно быть, больше занимают мысли о возвращении в свой дом?

– Пока я наслаждаюсь путешествием.

– Понимаю вас. И потом – вы с Майрой.

– Да, но и с вами тоже… и с мисс Милн. Это озаряет жизнь новым светом.

– Озаряет жизнь?

– Всегда интересно знакомиться с новыми людьми – вы так не считаете?

– О да, конечно.

– Вы с Майрой как будто хорошо поладили.

– Как будто да. Я полюбила ее.

– Это замечательно. Она весьма застенчива. Хорошо, что вы подружились. Мне была непереносима мысль о том, что вы едете там, внизу, третьим или четвертым классом.

– О да, поначалу было просто ужасно.

– Я рад, что избавил вас от этого. Рад за себя и за вас.

– Избавили нас?

– Разве мог я допустить, чтобы вы оставались на корме?

– Вы хотите сказать, что…

– Это мелочи, забудьте о них.

– Но… нам сказали, что произошла ошибка. Мы думали…

– Я настоял на том, чтобы вам ничего не говорили.

– Прошу вас, объясните мне, что именно произошло.

– Все проще простого. Вы заплатили за билеты и получили то, за что платили.

– Я… я понимаю. Лилиас не хотела тратить лишние деньги. Кредит нам предоставило общество, а моя подруга не любит быть должницей.

– Это делает ей честь.

– Значит, это вы…

– Я вас переместил в другую каюту. Оплатил разницу в стоимости, с тем чтобы вы путешествовали в комфорте.

Я покраснела.

– Но… мы обязаны возместить вам разницу.

– Ни в коем случае.

– Лилиас…

– Лилиас не обязательно об этом знать. Пощадите ее чувства. Она будет считать себя еще и моей должницей. Это для нее так же плохо, как быть должницей перед обществом. А вам известно, как она ненавидит долги.

Я помолчала.

– Я заплачу вам, – наконец сказала я.

– Я не приму ваших денег.

– Вы обязаны это сделать.

– Почему? С моей стороны это маленький подарок. Я думаю, какое удовольствие ваше общество доставило мне и Майре; как вы знаете, мы не могли бы его получить, находясь по разные стороны ограждения.

– Это очень мило с вашей стороны, но вы должны позволить мне вернуть вам деньги, по крайней мере ту часть, что должна вам я.

– Я не приму денег.

– А я не могу принять ваш подарок.

– Моя дорогая… Д-Диана, вы его уже приняли.

– Но…

– Никаких «но», прошу вас. Подумайте о гордой Лилиас. Пусть она по-прежнему верит, что при размещении пассажиров произошла ошибка, которую устранили, как только она выявилась.

– Почему вы сделали это?

– Потому что не мог представить себе двух юных дам в подобных условиях. Мне не следовало ничего вам говорить.

– Однако вы сказали.

– Сорвалось с языка. Возможно, я хотел дать понять, что хочу помочь вам. В конце концов вы предприняли такой шаг, и именно я предложил вам поехать в Южную Африку. Мне очень хочется, чтобы вы преуспели.

– Вы очень добры, и я признательна вам. Но предпочла бы…

– Не окажете мне любезность разобраться с этим делом самому? Не говорите больше ни слова. Я счастлив, что был в вашем обществе. То же относится к Майре. По существу мы все сделали это путешествие приятным. – Он накрыл своей рукою мою. – Прошу вас, посмотрите на это моими глазами… и забудем все остальное.

Я должна была догадаться. Мы заплатили за билеты чересчур мало. У нас совсем не было опыта в таких делах. Замечательно, что Роже позаботился о нас. Я должна постараться именно так расценить происшедшее.

Однако сделанное мною открытие вселило в меня легкое беспокойство.

Еще через два дня мы прибыли в Кейптаун. Легко представить, какое возбуждение царило на корабле. Я – то же наверняка относилось и к Лилиас – находилась в постоянном напряжении, которое временами пересиливали только дурные предчувствия. Временами нам со всей очевидностью казалось, что мы поступили крайне беспечно, решив оставить все близкое и знакомое нам, ради того чтобы начать новую жизнь.

И теперь спрашивали себя, достаточно ли мы подготовлены к новой жизни, и погружались в размышления. Мы молча смотрели на море, и каждая из нас знала, что мысли се текут примерно в том же направлении, что у подруги.

Я не сомневалась, Роже Лестранж хорошо представлял, в каком смятении находились наши чувства; он все время старался развеять наши страхи. Все будет хорошо, говорил он. Он всегда рядом. Не нужно забывать, что мы друзья.

До сих пор в моей памяти солнечный день, палуба, с которой мы смотрим на голубое море, неподвижность которого чуть нарушает лишь легчайшая рябь. К нам с Лилиас присоединяются Роже и Майра. Бедная Майра! Я думаю, опасения по поводу ее новой жизни терзали в тот час несчастную не меньше, чем нас.

Возле нас остановился капитан, совершавший ежедневный обход судна.

– Здравствуйте, – сказал он, – чудесный денек. Мы согласились с ним.

– Скоро прибудем, – добавил он…

– В такой день, как этот, не хочется торопиться, – заметил Роже.

– Да, и как будто погода обещает быть такой же в ближайшие несколько дней. Хотя мыс Доброй Надежды всегда горазд на злые шутки.

– Что верно, то верно, – ответил ему Роже. – Я испытал их на себе.

Капитан улыбнулся и остановил взгляд на мне, Лилиас и Майре.

– А вы, молодые дамы, впервые едете в Южную Африку?

– Да, – ответила за всех Лилиас.

– Вы могли бы выбрать времена поспокойнее – как думаете, мистер Лестранж?

– Может быть, пронесет, – сказал Роже.

– На сей раз, похоже, все складывается куда как серьезно.

– Здесь и прежде бывало неспокойно.

– Верно, то, что копилось годами, сейчас, я бы сказал, достигло точки кипения.

– Какие-то неприятности…? – спросила я.

– Капитан говорит о Крюгере. Тот становится все суровее.

– Я знаю, недовольство зрело давно, – сказал капитан. – Но после рейда Джеймсона положение стало хуже некуда.

– Почему?

– Как бы ответили вы? – спросил капитан, взглянув на Роже.

– Очень просто. Сесил Родс хочет, чтобы Южная Африка была британской. Крюгер хочет, чтобы она была страной африканеров. Не стоит волноваться. Крюгер не осмелится зайти слишком далеко.

– Подождем и посмотрим, – сказал капитан. – Ну что же, пора идти. Увидимся позже.

После ухода капитана я повернулась к Роже.

– Какие неприятности имел в виду капитан?

– Как вам сказать… э-э… не всегда все получается гладко. Но не беспокойтесь понапрасну, жизнь возьмет свое.

– Мне бы хотелось побольше узнать о том, что здесь происходит.

– Я вас понимаю. Вы собираетесь здесь жить. Естественно ваше желание знать.

– Капитан показался мне очень озабоченным, – сказала Лилиас.

– Ну хорошо, если не вдаваться в подробности, – заговорил Роже, – то в продолжение известного времени здесь идет борьба за власть. После открытия в Южной Африке алмазов и золота сюда понаехали люди со всего света и осели здесь. Но в основном это были британские подданные. Состав населения заметно изменился, и пришельцы, которых африканеры назвали уитлендерами – что в переводе означает чужеземцы – решили, что пора взять под свой контроль управление страной. Пауль Крюгер – президент Трасваля, и он видит, что происходит вокруг.

– У меня сложилось впечатление, что он очень сильный лидер, – заметила Лилиас.

– Так и есть. Он сразу понял, что если предоставить право голоса итлендерам, то на любых выборах они превзойдут числом африканеров, и это будет иметь для последних ужасные последствия. Африкенеры с подозрением относились к британцам, которые с самого начала проводили свою линию в отношении черного населения. После отмены рабства в Британии англичане вознамерились распространить свое решение на Южную Африку. Буры не могли с этим согласиться, ибо они тогда лишались бы дешевой рабочей силы для своих ферм. У этого конфликта долгая предыстория.

– И теперь, по словам капитана, он «достиг точки кипения»?

– Мы считали так некоторое время. Причина появления новых страхов – постановление Крюгера, по которому ни один уитлендер не допускается к президентским выборам, а фольксрад – так называется местный парламент – выбирают только граждане не моложе сорока, прожившие в стране не менее четырнадцати лет.

– С этими уитлендерами, которые осели в стране, поступают не слишком справедливо.

– Конечно. Кроме того, многие из них разбогатели, внесли немалый вклад в финансовое благополучие страны, а им отказывают в праве голоса. Трудно было ожидать, чтобы такие люди, как Сесил Родс и Джеймсон, остались в стороне, словно это их не касается.

– Поэтому Джеймсон и совершил свой рейд? – спросила Лилиас.

– Да, и ход событий немного замедлился. Особенно после того, как германский император телеграммой поздравил Крюгера с победой; с другой стороны, не подлежит сомнению, что британское правительство более чем когда-либо настроено показать свою силу.

– Значит, возможны крупные беспорядки? – в тревоге спросила Лилиас.

– Я уже говорил – беспорядки здесь не редкость. Но не следует пугаться всего подряд. Я думаю, что продолжаются переговоры между Джозефом Чемберленом, государственным секретарем по делам колоний, и Яном Сметсом, молодым генеральным прокурором Крюгера. Все это время я находился вдали от дома и мог судить о происходящем только по британским газетам.

– Мы тоже не уделяли этому внимания, – сказала Лилиас. – С того дня как мы приняли решение отправиться в Южную Африку, нам пришлось очень много сделать.

– Я знаю об этом.

– Но если существует конфликт между африканерами и уитлендерами, к которым мы тоже будем отнесены, не проявят ли местные жители враждебности к нам?

– Дорогая, никто ничего подобного не допустит, уверяю вас. Нет и еще раз нет. Они будут счастливы тем, что вы приехали передать свои знания их детям. Не сомневаюсь, вас ожидает самый теплый прием. А кроме того, я всегда буду рядом. Рибек-хаус, в котором я живу, не так далеко от школы. При необходимости я помогу вам.

Мне показалось, он ожидал от нас заверений в том, что мы успокоились, но я и, думаю, Лилиас тоже не были готовы сказать такое. Напротив, мы все больше склонялись к мысли, что впереди нас ждут немалые испытания.

Кейптаун оказался красивым городом. Мне хотелось задержаться и осмотреть его. Словно приветствуя нас, сияло солнце; люди казались дружелюбными. После услышанного от Роже и капитана я приготовилась к проявлению враждебности со стороны хотя бы некоторых горожан. Мы были здесь уитлендерами; в то же самое время среди местных жителей нарастал конфликт. Но ни единого признака напряженности мы не заметили.

Меня поразило величие Столовой горы и Столового залива.

– Какие прекрасные места! – вырвалось у меня; Лилиас тоже была в восторге.

Мы улыбнулись друг другу. У нас обеих появилось чувство, что в самом деле все устроится.

Долгое путешествие в поезде через вельд захватило нас, хотя несколько утомило. Роже сразу предупредил, что на пятьсот сорок миль от Кейптауна до Кимберли уйдет тридцать часов.

– Вам еще повезло – в свое время этот путь проделывали в фургонах, – добавил он.

Мы были благодарны ему. На протяжении всего переезда властность, которая исходила от него, заставляла всех немедленно уделять ему самое доброжелательное внимание, часть которого перепадала и нам.

– Без его помощи наше путешествие могло протекать совсем иначе, – как-то сказала я Лилиас, и она согласилась.

Наконец мы прибыли в Кимберли.

Роже Лестранж настоял на том, чтобы отвезти нас в школу, прежде чем он с Майрой отправится в свой Рибек-хаус.

Из окон экипажа Лилиас и я внимательно разглядывали город.

– Город процветает, – пояснял Роже, – и быстро растет. Это все сделали алмазы. Помимо прочего, он стоит на пути между Кейптауном и Трансвалем. – С гордостью он показал нам красивые здания городского собрания и высшего суда, ботанический сад.

Мы обменялись с Лилиас удовлетворенными взглядами. Узнав о беспорядках в этой стране, мы даже заговорили о том, что лучше было поехать в Австралию или Новую Зеландию. Но увиденное примирило нас с Южной Африкой.

Экипаж остановился напротив небольшого белого здания, отделенного от дороги подобием внутреннего двора.

– Ваша школа, – возвестил Роже.

Едва он заговорил, дверь открылась и из здания вышел мужчина со свежим цветом лица и улыбкой на губах. На вид ему было чуть больше тридцати.

– Мистер Джон Дейл, – представил его Роже. – Позвольте познакомить вас, Джон, с новыми учительницами.