— При обмене произошел несчастный случай. Нору случайно подстрелил ее же наемник. Бедняжка свалилась в овраг и сломала шею. К сожалению, медики ничем не смогли ей помочь. И теперь неизвестно, кто ей помогал. Также в усадьбе преступницы была обнаружена придворная дама. Наемники утверждают, что она помогала леди, но сама дама говорит, что…

— Достаточно. Спасибо, вам дорогая тетушка за столь подробный рассказ.

— Все ради тебя, мой дорогой.

Губы буквально слипались от приторности леди Гретхен. Но важным было не это. Я вдруг отчетливо вспомнила свое спасение. Все разрозненные кусочки в стали в ряд и перед моим мысленным взором выросла лесная поляна, рядом с оврагом. Раннее утро. Никакой это был не вечер. Просто очень ранее утро, вот и было темно. Нора нервничает. Она ждет какого-то посланника. А вместо него появляются рыцари. Они усыпляют охрану. А баронесса остается стоять. И вот из-за деревьев выходит тетя принца тоже в белом с белой лентой в волосах. Они говорят, как давние знакомые, но по маньячке заметно, что она испугана:

— К чему вы одели белый!?

— Нора, дорогая, ты же учила значения цветов. Не разочаровывай меня.

— Вы так в себе уверены!? Почему вам кажется, что за меня никто не будет мстить?

— Не кажется, но дорогая, почему должны мстить именно мне!? Да, и кто еще догадается, что ты убила себя не сама!?

— Не посмеете!

— Хорошо, хочешь, тебя убьет один из этих милых рыцарей в светлых доспехах. Дорогая, кто тебе больше нравится!? Голубоглазый, с серыми глазами, с темными?

Нора засмеялась:

— Зачем!? Вам же это невыгодно!

— Дорогая, ты неправильно оцениваешь мою выгоду. Сейчас мне невыгодно, чтобы ты бегала по дворцу, изображая пугало. А еще мне не выгодно, то, что в твоей очаровательной голове слишком много важных сведений. Да и может, мне просто жаль бедняжку Лору!?

— Лору!? Вам!? Не верю! Моя голова, чужие, а их не боитесь? — Нора показала длинным пальчиком на рыцарей.

— Теней!? Нет.

— Это тени!? Те самые? — глаза маньячки (хотя кто тут еще маньячка, можно поспорить) расширились, и она стала со страхом и удивлением всматриваться в лица рыцарей.

— Да, дорогая. Так хочешь умереть от их рук? — а тетя принца все продолжала изображать светскую львицу, подпуская в голос лишь отмеренные доли любопытства.

— Издеваетесь!? Развоплощением карают за куда большие грехи, чем убийство и запугивание нескольких дур, потрудитесь уже сами и побыстрее, а то опоздаете и вам придется объясняться с королем почему вы меня убили.

— Не опоздаю, дорогая, не волнуйся, — и тетя Гарра подхватила арбалет и выстрелила в грудь Норы, та упала, нелепо подломив ноги и раскрыв рот. Все это время на лицах рыцарей в белых доспехах царила отстраненное пустое выражение. Казалось, им было абсолютно безразлично все происходящее. Они даже не повернулись, когда леди Гретхен решила скатить окровавленное тело баронессы в овраг.

А мне… в общем, с этого момента воспоминания обрываются, кажется, на меня то ли так замедленно подействовал яд, то ли все произошедшее оказало слишком сильное влияние. Но дальше смотреть на тетю Гарра я уже не могла. Да и сейчас не могу и не хочу!

И только одна мысль, упорный червь сомнений, точит мое сознание. Почему я решила, что убила Нору!? Как эта идея (а я ее помню) оказалась в моей голове!? Из-за того, что не помешала!? Глупость, знаю точно, что не могла. Или же… сон? Все из-за сна!? Просто из-за совпадения, из-за того, что баронесса умерла так, как умерла я!? Бред, какой же это бред… но может быть, и виновата… И даже почему-то не выходит сказать, что не жалею. Вроде полагается радоваться, мой враг убит чужими руками. Разве не 'прелесть'!? Не прелесть. Убийство вышло какое-то гнусное, беззащитной, попавшей в ловушку… первая неигрушечная смерть на моем пути.

Отчего так тошно!?

И что я тут делаю!?

Встала, со стула, где сидела, вспоминая смерть баронессы, и выскользнула за дверь. Пойду лучше к Марьянке, не хочу сейчас никого видеть кроме нее. Даже Гаррета. Потому что сейчас он словно связан с ней. С этой пугающей отвратительной женщиной.

Шла, а по щекам бежали слезы. И кого оплакиваю!? Что со мной!? Почему не могу быть равнодушной!? Дедушка умер, не плакала, а тут, из-за человека, пытавшегося меня убить!? Нет! Хватит, не буду. Не имею право. Не должна. Не буду! И почему не останавливаюсь!?

Заскочила в первую попавшуюся комнату и съехала по стене вниз, обняв ноги. Сейчас очень хотелось домой. К бабушке. Еще можно было бы к Гарру. Но только к нему. Если бы, кроме него, больше никого не было рядом, я бы обняла его, а он бы все объяснил… или не объяснил, хотя бы выслушал… выбраться бы. Забрать его, Марьянку, даже Лафика и убраться из этого проклятого места. Пусть бы правила Гретхен, раз ей так нравится. Зачем нам это!? Я не смогу, никогда не смогу хладнокровно убить живое существо. Могу угрожать, пакостить, издеваться, побить, в конце концов… но застрелить, столкнуть тело в яму!? Нет. Не доросла, не дорасту, сил не хватит. Может, обороняясь, защищая себя, случайно… не знаю… и не хочу знать! Правда, не хочу.

О чем я!? Шла же к Марьянке. Так пора вытереть слезы, встать и дойди до подруги. А у нее сидеть и улыбаться. Ей итак из-за меня пришлось влипнуть по уши в здешние реалии, не нужно доставать ее еще и моральными терзаниями. Но про тетю Гарру необходимо рассказать, и может, даже, и правда, предложить уехать вместе. Вдруг согласится. Как бы это было хорошо. Не верится, но хочется очень сильно.

Губы растянула неуверенная улыбка, а ноги привели к комнате подруги. Постучалась, но никто не отреагировал, поэтому решила зайти и проверить, а есть ли хозяева в доме. Есть.

Подруга взахлеб рыдала в объятиях Олафа. Тот же поглаживал чужое плечо и пытался ее неумело успокоить. Какого!? Чтобы Марьянка и так некрасиво плакала перед любимым!? Должно было произойти нечто колоссально неприятное.

— Чудо, что с тобой!? — фея дернулась, услышав чужой голос, но увидев меня, успокоилась и быстро прекратила рыдать, шикнув:

— Не порть сцену!

— Чего!?

— Уйди из кадра говорю.

— Ребята вы, что без меня совсем рехнулись и на пару каких-то галлюциногенов съели!? По поводу чего концерт!?

— Поздно, теперь либо лезь в шкаф, либо тоже плачь. Капли дать!? — подруга развеяла подслушивающее заклятие и протянула небольшой пузырек, я мотнула головой и влезла в шкаф. Итак, нос весь красный, посмотрю хоть на то, кого эти двое умников решили разыграть.

Нет, ну так и знала, что чудо просто так не плачет… она же в принципе до жути оптимистичная. Ей же можно людей пугать, показывая, как она смотрит на что-то страшное и улыбается.

Одно лишь понять не могу для кого все это!?

М?

Правда!? Для Гарра!? Они что спятили!? Зачем им его разыгрывать!? Когда краткосрочная абсурдная сцена, возникновения на чужом пороге короля и быстрое его исчезновение, была окончена, вылезла и принялась пытать махинаторов. Все оказалось до обидного просто, эти двое уже твердо решили, что Олаф переселяется в мир фей и будет помогать Марьянке с выполнением задания совета. Короче, пытались убедить Гарра, что лапе Лафику можно дать внеочередной отпуск, и что Марьянка без него пропадет. Оказалось, они уже даже целый план уговоров придумали. Безумный, разумеется, но от того не менее в их глазах действенный.

Я решила во все это особенно не вникать. Просто порадовалась за них, выяснила, что вмешательство Гарра помогло подруге выбраться из ситуации с ее незаконным присутствие на месте преступления без потерь и эксцессов, и пошла искать Гаррета.

Как знать, может, и он решит отправиться в царство фей!? Звучит как бред, но а вдруг, обидно даже не попробовать предложить.


— И где ты была!?

— Не поверишь, сидела в шкафу и слушала чужие слезы.

— Заходила к Марьянке, — легко разгадал мое местонахождение Гаррет, затем сменил тему:

— Ела!?

Я замотала головой.

— Я тоже, — Гарр улыбнулся и потащил меня к нашему небольшому столику.

Мы сидели, обедали и почти не разговаривали между собой. Но тишина не напрягала, наконец, утолив голод, решили поговорить о важном, для чего перебрались в соседнюю комнату. Правда, прежде Гарр с моего молчаливого одобрения вызвал слуг для уборки. Честно, до сих пор стыдно, за мою тогдашнюю реакцию на служанку. Интересно, Гаррет заметил, как я покраснела!? И вот еще одна умная мысль, почему рядом с ним не страшно отравиться!? Кажется, просто невозможным, что случится нечто ужасное!? Спятила я что ли, начала настолько доверять человеку!? Впрочем, нет, не всем же людям, только тому, кто, и правда, этого заслуживает. А значит все правильно.

Когда мы сели на нашу софу, король Трямляндии рассказал, что леди Гретхен вышла на свободу ненадолго, что он очень не хотел ей поручать моего спасения, но иначе было нельзя, да и за ней приглядывают, а она нужна из-за присутствия официального посланника империи (вот же каламбур окажется, если Нора ждала именно это официальное лицо), что вечером нас ждет бал, что Олаф с Марьянкой скоро уезжают. Я кивала.

Потом рассказывала про плен, про то, как выбралась, как Нора снова меня поймала, и про то, как Гретхен убила баронессу.

Гарр слушал, не перебивал, иногда морщился, но ни разу не отпустил мою руку, которую взял в свою еще в начале истории. На рассказе о смерти маньячки чуть было снова не скатилась в истерику, но замолчала и смогла перебороть себя. А Гаррет, сжал мою руку и ждал, пока справлюсь, как будто знал, что один его вопрос легко выбьет из колеи, и я разрыдаюсь. И как получалось раньше жить без него!?

— Пожалуйста, давай уедем!? Можно, даже не в мой мир, просто в другое место, — да не выдержала начала просить о том, о чем думала уже несколько часов.

— Лора, нельзя. Сейчас нельзя. Правитель не может оставить сою страну без достойного преемника.

Тяжкий вздох сорвался с моих губ, но я знала, Гаррет прав. Он не имеет прав на безответственные поступки. Он король.

Но… а может!?

— А Гретхен, она же хочет править!?

— Она не может править! В Ромсе правителем всегда является мужчина. Ее правление было бы незаконным. Можно было бы выдать ее замуж за достойного человека и посадить его на трон, но Гретхен, обязательно нашла бы у него слабые места и начала бы на него давить. Я не хочу, чтобы моей страной управляла марионетка тети, она слишком долго пыталась сломать меня, даже особенно не стремясь к этому. Так что Лора, я остаюсь и очень прошу тебя, решай поскорее сможешь ли ты жить так?

— Смогу, конечно, смогу. Но недолго. Давай, мы проведем здесь лет двадцать, как раз найдешь себе приемника, воспитаешь его, а потом будем жить в мире фей.

— О чем ты!?

— А Марьянка разве не говорила. Олаф будет феем. А ты, ты, что не хочешь быть со мной!?

— Лора я не могу сейчас стать феем, — говорит как с маленькой девочкой.

И я отвечаю ему, словно мне шесть лет. Не верю, не хочу понимать, задаю вопросы.

— Что!? Почему? Ты не хочешь быть со мной?

— Хочу, очень хочу. И быть с тобой и увидеть твой мир. Но сейчас не могу. Как думаешь, почему в Ромсе всегда правил только мой род?

— Вы симпатичные!?

— Да, но помимо основной причины, — Гарр улыбнулся: есть и другая. Наши способности. Как не странно наш дар лучше всего защищал и от внешних врагов и от внутренних.

— Погоди, а как же твои родственники, их же всех поубивали!? — сказала, и подумала о том, что дура, опять ведь бью по больному. Идиотка.

Гаррет печально усмехнулся:

— Вот из-за этого я и не хочу, чтобы правила Гретхен. И не могу никак от нее избавиться.

Грустно и как-то тошно на душе. Жизнь Гарра — это просто бырр какой-то.

— Она что их всех убила!?

— Не всех. Просто тоже участвовала в заговорах и интригах, она никогда не была безобидной леди.

Даже не сомневаюсь, что никогда не была, такие клыки, как у нее, могут быть только врожденными.

— Слушай, твоя тетя говорила, что была в изгнании, когда ты остался сиротой.

— Была, поэтому и жива до сих пор. Она клянется, что моего отца убил кто-то другой. Про мать не скрывает, что приложила руку, когда вовремя не рассказала брату про очередной заговор, а вот отца любила.

— И ты ей веришь?

— Как не странно верю. Отец в дневниках писал о необычной привязанности к нему младшей сестры. А еще, что из-за ее действий не видит возможным ее жизнь во дворце. Он чуть не задушил Гретхен, когда узнал про маму. Сначала подумал на нее. Потом уже нашел заговорщиков и приказал их всех повесить. Маму не любила знать, она была из обнищавшего дворянского рода, ее отцом был купец. Все надеялись, что после ее смерти, можно будет выдвинуть свою кандидатку на роль королевы. Но отец после ее смерти так и не женился, хотя прожил еще пять лет.