Нэн Райан - Звезды любви

— Это верно, — согласился он. — Я знал, что ты придешь, Олененок.

Диана следом за Древним Глазом вернулась в гостиную и увидела, как он демонстративно кладет ключ в резную деревянную шкатулку, стоявшую на комоде. Древний Глаз посмотрел на Диану. Она понимающе кивнула.

Немного встревоженная, Диана села, пока Древний Глаз снимал свой пышный головной убор из перьев и усаживался поудобнее в своем любимом широком кресле.

— Расскажи мне о краснокожем! — наконец требовательно произнесла Диана. — Расскажи мне все!

Широкая улыбка Древнего Глаза угасла, его глаза затуманились. Не дожидаясь повторной просьбы, он стал рассказывать о том, что тяжким грузом лежало на его сердце. Глядя в напряженные, внимательные глаза Дианы, он говорил о том дне, который не мог и не хотел забыть.

— Это было в понедельник днем, поезд тогда подходил к Денверу…

Едва он начал, как в окно ударили первые капли летнего дождя.

Старый индеец-ют рассказывал о том, как небольшой отряд охотников — он сам, Коротышка, Малыш Чероки и братья Лезервуд — оставил поезд незадолго до прибытия в Денвер. Они вывели из вагона своих лошадей и сразу же направились к горам. Малыш Чероки и братья Лезервуд замыслили поймать для шоу горного льва.

Древний Глаз и Коротышка постоянно держались вместе, не упуская возможности поймать форель в чистых, питаемых снегом горных вершин ручьях. Они почти не видели своих молодых спутников. Те каждое утро занимались тем, что расставляли капканы, чтобы изловить большую кошку.

В среду Древний Глаз и Коротышка поднялись еще до рассвета и покинули лагерь, когда все спали. Они взобрались вверх по склону, отыскивая местечко получше для рыбной ловли. Примерно в миле от лагеря, там, где ручей образовывал небольшой водопад, они нашли идеальный уголок и устроились, чтобы приятно провести утро.

Около девяти часов они вдруг услышали далеко внизу сильный шум; до них донеслись треск ломающихся ветвей, звериное рычание, крики… Они с Коротышкой переглянулись. Древний Глаз отложил удочку и взял полевой бинокль. Он быстро отыскал источник шума. На поляне, окруженной соснами и зарослями можжевельника, бился огромный кугуар, угодивший в один из расставленных охотниками капканов.

Кугуару уже почти удалось вырваться из ловушки, когда Малыш Чероки и братья Лезервуд выскочили на поляну. Они набросили на большую кошку огромную проволочную сеть, а потом Малыш Чероки принялся бить плененное, испуганное животное рукояткой топора, вновь и вновь опуская ее на спину и голову кугуара.

И в это мгновение неизвестно откуда появился индеец неведомого Древнему Глазу племени; он прыгнул на спину Малышу и отшвырнул его от раненого льва. Малыш взревел, как бешеный бык, и заорал, призывая братьев Лезервуд. Дэнни Лезервуд схватился с краснокожим, а Дэви тем временем затолкал горного льва в клетку, потом вернулся и набросил стальную сеть на голову индейца.

Братья оттащили индейца от Малыша Чероки и затянули вокруг него сеть. Малыш развернулся, схватил топор и бросился на связанного краснокожего. Со всей силой, какая только нашлась в его огромном мощном теле, он ударил рукояткой топора по груди краснокожего. Он бил индейца по животу, по бедрам. И наконец нанес жестокий удар по горлу…

Древний Глаз рассказал Диане, как они с Коротышкой кричали во все горло и Коротышка изо всех сил дул в свой серебряный свисток, пытаясь остановить это безумие, и как они неслись вниз по склону… Но они опоздали. Когда они добрались до поляны, избитый индеец и раненый горный лев были уже заперты в клетки.

Заканчивая рассказ, Древний Глаз произнес печально:

— Я ничуть не лучше Малыша Чероки. — Он покачал седой головой и добавил с сожалением в голосе: — Я видел, как обрадовался полковник, когда Малыш показал ему краснокожего, и я промолчал. Я стыжусь себя. Я стыжусь за полковника.

Диана, сохраняя внешнее спокойствие, мягко погладила ссутулившиеся плечи старого юта и ласково пробормотала:

— Не стоит так горевать, Древний Глаз. Мы это исправим, ты и я.

То, что казалось грозной бурей, надвигающейся на город, обернулось коротким, приносящим прохладу летним дождичком. Ко времени начала представления солнце уже снова радостно светило в безоблачном небе Колорадо. Труппа давала последний спектакль перед огромной толпой зрителей; успешные денверские гастроли «Шоу „Дикий Запад“ полковника Бака Бакхэннана» становились историей.

С той минуты, как с арены ушли последние актеры, у труппы было всего три часа, чтобы разобрать трибуны и погрузить все оборудование в поезд. Диана с острым интересом наблюдала за точными, согласованными действиями рабочих. Она подошла поближе, когда грузили клетки с горным львом и краснокожим; этот вагон находился перед вагоном-кухней. И никто его не охранял.

Вместе со всеми Диана села в поезд, чтобы отправиться в Солт-Лейк-Сити, затем в Сакраменто, а оттуда — в Сан-Франциско, на зимние квартиры. Одетая в легкое летнее платье цвета бледного пурпура, с улыбкой на лице, она вошла в вагон-гостиную, расположенный в начале поезда. Это было сразу после захода солнца; поезд покидал Денвер. Выглянув в окно, Диана помахала рукой и послала воздушный поцелуй толпе, собравшейся на перроне.

Когда же Диана обернулась, ее мгновенно охватило раздражение, потому что рядом с собой она увидела Малыша Чероки. Она теперь не могла смотреть на него без отвращения. Перед ее глазами сразу вставала ужасная картина: он яростно колотит рукояткой топора беззащитное существо. Диана стиснула зубы.

Не подозревая о ее презрении, Малыш одарил Диану самой обаятельной из своих улыбок и сказал, положив руку на спинку ее кресла:

— Усаживайтесь поудобнее и расслабьтесь, до Солт-Лейк путь неблизкий.

И он сжал пальцами плечо девушки.

— Я слишком устала, — бросила она, быстро вставая. — Пойду лучше в свое купе.

— Уже устали? Ну мы же еще не отъезжали от Денвера! Вы хорошо себя чувствуете?

— Прекрасно, благодарю вас. — Коротко пожелав Малышу доброй ночи и жестом отказавшись от предложения проводить ее до купе, Диана торопливо вышла из гостиной.

Малыш удивленно посмотрел ей вслед. Но Диана, не оглядываясь, быстро шла по длинному поезду, минуя вагон за вагоном. Она проскользнула в пустое купе Древнего Глаза и взяла ключ, лежавший в резной деревянной шкатулке. Потом отправилась дальше и наконец добралась до последней двери, отделяющей ее от клеток индейца и кугуара.

Диана на мгновение остановилась, втянула в себя прохладный, чистый воздух, потом открыла дверь и вошла в вагон; ее сердце бешено колотилось.

В темном вагоне две пары сверкающих глаз следили за девушкой, пока она добиралась до центральной раздвижной двери. Диана оттолкнула в стороны тяжелые створки и снова постояла секунду-другую, подставив лицо ветру, сомневаясь, правильно ли она поступает.

Она представила, как человек и зверь не сводят с нее благодарных глаз в то время, как она отпирает клетки и выпускает их обоих на свободу; как радостно будет смотреть им вслед, когда они спрыгнут на землю и грациозно помчатся к горам и ночной ветер будет развевать угольно-черные волосы индейца и шевелить рыжевато-коричневый мех большого кота с ромбовидным пятном на горле.

Улыбнувшись, Диана сначала распахнула клетку кугуара и отступила в сторону; сердце ее билось так, что в ушах стоял звон. Как она и предполагала, прекрасный огромный кот тут же легким прыжком выскочил из клетки и, сделав два длинных шага, спрыгнул с поезда и исчез в темноте.

Диана облегченно вздохнула и закрыла опустевшую клетку.

Теперь она шагнула к железным прутьям клетки краснокожего, старательно избегая при этом взгляда темных, испытующих глаз индейца. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Диана так нервничала, что ей не сразу удалось попасть ключом в скважину замка. После нескольких неудачных попыток она наконец справилась с серебряным ключом; когда она повернула его, раздался легкий звон.

Диана, заколебавшись на долю секунды, распахнула дверцу клетки и крикнула:

— Уходи!

В одно мгновение краснокожий очутился вне решеток и остановился возле Дианы, возвышаясь над ней. Его обнаженная грудь блестела от пота, грубоватое, выразительное лицо напряженно застыло.

Диана невольно сжалась, охваченная страхом, и отступила назад. Но правая рука индейца взметнулась, как змея, серебряный браслет блеснул в слабом свете… Твердые бронзовые пальцы крепко обхватили тонкую талию… индеец рывком притянул девушку к себе.

Их глаза на мгновение встретились, и в эту секунду Диане показалось, что она уловила отблеск сомнения в бездонной черной глубине…

Но сомнение тут же растаяло.

Краснокожий со Скалистых гор схватил Диану и выпрыгнул из поезда.

Диана громко закричала, оскорбленная и испуганная. Но ее некому было услышать, кроме краснокожего. Индеец с Дианой на плече уже был не менее чем в пятидесяти ярдах от железнодорожного пути.

После первоначального потрясения живой ум Дианы тут же начал работать с обычной логичной, холодной рассудительностью. Она с предельной ясностью осознала, что попала в плен к дикому, примитивному существу и нужно, чтобы ее немедленно спасли.

А потому, глубоко вздохнув, она громко закричала, упершись руками в спину краснокожего и, насколько это было в ее силах, подняв голову. Она вскинула одну руку и отчаянно замахала ею, молясь, чтобы хоть кто-нибудь в поезде заметил ее. Наверняка же хоть один человек из труппы смотрит сейчас в окно, и он увидит ее и тут же поймет, что ее похитил краснокожий.

Но ничего не случилось.

Поезд продолжал катить по рельсам, набирая скорость и все уменьшаясь и уменьшаясь перед полными ужаса глазами Дианы. Локомотив уверенно полз вперед, таща толстую змею вагонов, и надежда на быстрое спасение растаяла вместе с дымом, поднимающимся из трубы вагона-кухни.

Диана продолжала кричать, но уже не потому, что надеялась привлечь чье-то внимание. Она кричала просто от нарастающего страха и разочарования. Краснокожий внезапно сбросил Диану с плеча, подхватил ее под колени и за талию и понес на руках. Он так крепко прижал девушку к своей каменной груди, что Диана ударилась головой о его плечо и едва не задохнулась. Ее пылающее лицо оказалось в каком-нибудь дюйме от лица краснокожего, и она невольно уставилась на него.

Но индеец не смотрел на Диану. Его темный немигающий взгляд устремился вперед, к западному горизонту. Он длинными, стремительными шагами несся через долину, словно и не замечая, что девушка в его руках кричит и бьется от ужаса. Его ледяная холодность добавила Диане страха. Она ненавидела индейца за то, что он сделал, ей хотелось причинить ему боль. Сжав кулаки, Диана принялась колотить по обнаженной груди и гладким плечам.

Но она лишь ушиблась о его каменно-твердые мышцы и кости и вынуждена была остановиться. Не в силах одолеть желание хоть как-то заставить индейца почувствовать ее ненависть, она вцепилась ногтями в бронзовую грудь и испытала подлинное облегчение, увидев выступившую кровь. Она чуть не засмеялась от радости.

Но веселье длилось недолго.

Индеец никак не отреагировал на ее яростную атаку. Это сильно разочаровало Диану. Она стала извиваться, как червь, толкать его, колотить пятками по ногам, пытаясь остановить. Но дикарь все так же несся вперед, ни разу не споткнувшись.

Диана продолжала кричать, брыкаться, умолять… Но в глубине души она понимала, что никакие крики и мольбы не помогут. Ее захватчик не был человеком, он был животным. Диким, первобытным зверем, лишенным разума и логики. Жестоким, безжалостным дикарем без сердца и разума.

Наконец, Диана без сил повисла на его плече. Она еще раз посмотрела на темное, угрюмое лицо, пытаясь понять, какие мысли кроются за этой мрачной маской.

— Все это ужасная ошибка! — громко сообщила она ему. — Ведь это я освободила тебя! Я отперла твою клетку! Я дала тебе возможность убежать! — Ее голос поднялся почти до визга. — Я тебя спасла, черт бы тебя побрал! Ты хоть понимаешь это? Ты вообще хоть что-нибудь понимаешь?!

На грубоватом лице индейца не шевельнулся ни единый мускул. Он не проявил никаких чувств. Диана похолодела. Ведь индеец, пожалуй, точно также не поведет бровью, когда будет убивать ее… Она протиснула правую руку между их телами, вонзила острый локоть в грудь индейца и, насколько сумела, отодвинулась от него. И отвернулась, твердо решив не смотреть больше на краснокожего.

Диана принялась всматриваться в горизонт, в темные, зубчатые цепи гор, вырисовывающиеся на фоне пурпурного неба, и снова холодный страх сжал сердце. Дикарь нес ее прямиком в Скалистые горы. И если ему удастся скрыться вместе с Дианой в тех диких местах, судьба девушки, пожалуй, будет предрешена. Ей никогда не удастся вернуться назад!

«Милостивый Боже, — безмолвно молила она, — помоги мне, помоги мне, пожалуйста, помоги!..» Бесконечное отчаяние нахлынуло на нее, и Диана заплакала.