— У меня большой опыт работы с животными, но здесь будет первая настоящая работа, — в голосе Эстеллы послышалась нотка вызова.

Как и следовало ожидать, Майкл Мерфи хмыкнул.

— Вы имеете в виду, что у вас в детстве были кролик, собака или кошка?

Эстелла разозлилась.

— Послушайте, мистер Мерфи…

При слове «мистер» пилот поморщился, и она поправилась:

— Послушайте, Мерфи! Росса Купера ведь уже несколько месяцев нет в живых, но, как я поняла, очередь из кандидатов на его место у вас невелика. Выходит, что у вас и жителей Кенгуру-кроссинг никого другого, кроме меня, нет. Значит, вам придется привыкнуть к этой мысли.

Глянув на нее, Мерфи покачал головой и вполголоса пробормотал:

— Через месяц вы будете умолять меня отвезти вас назад.

— Ни за что, — Эстелла услышала это бормотание и отрицательно покачала головой.

Такую уверенность молодой женщине придавала не вера в свои способности ветеринара, а тот факт, что она никогда не сможет вернуться в Англию. Эстелле было очень тяжело прощаться с тетей Фло, зная, что она, скорее всего, больше никогда ее не увидит. Правда, она обещала писать тетушке письма и присылать фотографии.

Вспомнив сейчас об их грустном прощании, Эстелла почувствовала, как слезы снова защипали ей глаза. Она отвернулась к иллюминатору и смахнула их ладонью.

Бросив на свою пассажирку быстрый взгляд, Мерфи заметил перемену в ее настроении. Он был уверен, что Эстелла оставила в Англии человека, занимавшего сейчас все ее мысли. Майкл был готов поспорить, что или она кому-то разбила сердце, или кто-то разбил сердце ей. Большинство людей, решивших забраться в австралийскую глубинку, от чего-то убегали, и он не был исключением из этого правила.


Они летели уже шесть часов. Наконец Майкл сделал левый вираж и на несколько сотен метров снизил самолет.

— Этот городок внизу — Марри, — сказал он молодой женщине. — Раньше он назывался Херготт-Спрингс. Тогда здесь была станция для верблюжьих караванов, перевозивших грузы от железной дороги до Элис-Спрингс — самого большого города в этой части Австралии. Но с тех пор как «Ган» стал проходить через Херготт-Спрингс, верблюдов больше почти не используют.

— «Ган»?

— «Афганский экспресс», поезд из Аделаиды.

— А этот поезд ходит в Кенгуру-кроссинг?

Майкл заметил, что в голосе его пассажирки прозвучала надежда.

— Он идет от Марри на запад, а мы летим на восток.

— Это маленький городок, — сказала Эстелла, внимательно глядя на Марри.

— Там есть гостиница, универсальный магазин, больница, почта и полицейский участок. Среди жителем встречаются афганцы и аборигены, — он снова посмотрел на Эстеллу. — Кенгуру-кроссинг в два раза меньше, чем Марри.

Молодая женщина постаралась скрыть свое разочарование.

— Хотите, чтобы я развернул самолет? — спросил пилот, злорадно усмехнувшись.

— Спасибо, нет.

— Уверены?

— Да. Уверена.

Мерфи рассмеялся.

— Ну, еще, как говорится, не вечер.

Еще через несколько минут полета Майкл показал забор — препятствие на пути собак динго.

— Он тянется почти на шесть тысяч миль, от самой границы с Новым Южным Уэльсом, и доходит до Большого Австралийского залива. Забор построили, чтобы защитить стада овец на юге от бродячих стай динго.

— И что, это препятствие помогает?

— Динго все время пытаются под ним проскочить. Но, в общем, я бы сказал, что забор оправдал ожидания. К сожалению, на его содержание и ремонт уходит очень много сил и средств. А только что мы пролетели над рекой Клейтон. Эта точка внизу — станция Клейтон. Станциями здесь называют овцеводческие фермы и пастбища. Здесь выращивают не только овец, но и коров; пастбище очень большое — оно тянется почти на тысячу миль. Конечно, в Европе подобных пастбищ нет, только фермы…

Все, что увидела Эстелла, — один дом среди красной пыли. Она не могла не задуматься о том, что за люди живут в таких затерянных местах и как здесь могут выжить коровы или овцы, но ответы на эти вопросы молодой женщине еще предстояло получить.

— Что там впереди? Река? — спросила Эстелла, показав на гигантскую коричневую извивающуюся впадину на равнине.

— Это и есть знаменитая река Купер-крик. Она даже разливается! Это происходит, когда в Квинсленде идут проливные дожди и заполняют озеро Эйр, которое обычно представляет собой соленую впадину.

— Вот почему вы сказали, что от меня будет не больше толку, чем от каноэ на озере Эйр.

Майкл не стал оправдываться, только сказал:

— Поживем — увидим.


Маленькая «сессна» все летела вперед, казалось, просто в никуда, отбрасывая крохотную тень на красно-бурую равнину внизу. Глядя на эту тень, Эстелла Лофорд чувствовала, как у нее ноет под ложечкой. Ее не оставляла мысль о том, куда же, в конце концов, она везет своего ребенка, которому скоро предстояло родиться, и как безответственно поступает, собираясь дать ему жизнь в такой дали от благ цивилизации. От пугающей мысли о том, что может случиться во время родов, молодая женщина даже вздрогнула. «Это или самое худшее, что я могла сделать, или самое лучшее, — подумала она, положив руку на живот. — Остается надеяться на то, моя малышка, что я все-таки выбрала лучший вариант».

Глава 4

«Сессна» начала снижаться.

— Там, внизу, придорожное кафе — небольшая закусочная — и заправка, — объяснил Мерфи. — Прямо между четырьмя пустынями: Тирари, Стрелецкого, Симпсон и Стюрт-Стоуни. Мы приземлимся через несколько минут.

Эстелла с любопытством смотрела в иллюминатор.

— Может быть, это дилетантский вопрос, но все-таки… где же мы будем садиться? Я не вижу никакой взлетно-посадочной полосы.

Молодая женщина смогла разглядеть только небольшое здание, которое с такой высоты было похоже на кубик среди красной пыли — пустынной равнины. По мере того как они снижались, Эстелла стала различать на крыше дома огромные белые буквы — «Манджеранни». Она решила, что эта надпись сделана для пилотов легких самолетов, потому что те запросто могли пропустить заправочную станцию на таких пространствах, где все, казалось, сливалось с пустынным пейзажем.


Самолет делал круг перед посадкой, и Эстелла успела разглядеть старенький автомобиль, стоявший рядом с домом. Казалось, он погрузился в пыль по самое днище. Для молодой англичанки эта пыль являлась символом всего чужеродного на этих недружелюбных пространствах австралийской глубинки, и ее сердце будто стиснуло обручем. Она постаралась представить посадку… Вообразив, как шасси «сессны» погрузятся в пыль, Эстелла испугалась.

Мерфи увидел страх на лице своей пассажирки и раздраженно хмыкнул.

— Здесь нам не нужны никакие взлетно-посадочные полосы. Достаточно дороги, — сказал он.

Глаза Эстеллы расширились.

— Какой дороги? Вот этой?

— Думаю, с лондонскими она не сравнится, но нам вполне подойдет.

Темные глаза Мерфи весело блеснули, но молодая женщина была слишком напугана, чтобы оценить его чувство юмора.

— Теперь держитесь крепче, — скомандовал пилот.

— О Господи! — простонала Эстелла, вцепившись руками в свое кресло в ожидании удара.

Она почувствовала, как колеса коснулись дороги, и самолет запрыгал по рытвинам и кочкам, а потом остановился в тучах поднятой им мельчайшей пыли, которую быстро унес прочь горячий ветер. Мерфи вырулил на площадку перед закусочной. За исключением нескольких сильных толчков, от которых, казалось, затряслись даже ее кости, посадка прошла намного мягче, чем опасалась Эстелла, но сердце ее все равно бешено колотилось, а ладони покрылись потом. Она до некоторой степени винила в этом Мерфи, потому что тот совсем не пытался ее успокоить.

Выключив двигатель, Майкл Мерфи бросил на пассажирку самодовольный взгляд, разозливший ее. Эстелла решила не обращать на пилота внимания, чтобы не дать ему возможности язвительно заметить: «Я же вам говорил…» Она с облегчением выбралась из тесной кабины, но тут же буквально задохнулась от жары. А что было еще хуже — после того как рассеялась пыль, на них накинулись тысячи мошек.

— Ох! — молодая женщина отчаянно замахала руками.

— Вы скоро к ним привыкнете, — глубокомысленно изрек Мерфи. — Не знаю, как вы, а я ужасно проголодался. Если бы у нас было побольше времени, я бы попросил Хэтти пожарить нам пару бифштексов из кенгурятины.

Эстелла ужаснулась. Она уже видела этих пушистых сумчатых в иллюминатор «сессны», и они привели ее и восторг, когда скакали по равнине.

— Бифштексы из кенгуру! Вы наверняка шутите!

— Почему это? Я говорю серьезно. У нас кенгуру видимо-невидимо, и они всем только мешают. А вот бифштексы из них превосходные.

— Я не голодна, но хочу пить, — сказала Эстелла, силясь отбросить мысль о мясе кенгуру, пока ей не стало дурно.

Майкл кивнул на закусочную.

— Я сам не против бутылочки пива, но с этим придется подождать, пока мы не доберемся до Кенгуру-кроссинг, — он, было двинулся вперед, но тут же остановился и, повернувшись к Эстелле, спросил, будто только что это сообразил: — А вы не из тех странных людей, которые не едят мяса?

— Нет, но я не ем диких животных…

— Кенгурятина — хорошая альтернатива говядине или телятине. Удивительно, как человеку быстро надоедает есть одно и то же.

— Я люблю овощи, причем все.

Мерфи рассмеялся.

— С овощами здесь туго. И, уж конечно, никакого разнообразия. Но всегда полно грога.

— Грога?

— Пива!

— Я не имела в виду пиво, когда говорила, что хочу пить…

Майкл снова зашагал к закусочной, а Эстелле пришлось догонять его, спотыкаясь на своих высоких каблуках. Под слоем пыли на земле было полно камней, и молодая женщина грустно спрашивала сама себя, что станет с ее дорогими туфлями. Чтобы заплатить долги, Джеймс продал меха и драгоценности, которые дарил жене, но несколько пар хорошей обуви и красивых платьев у нее осталось.

Кафе «Манджеранни» больше походило на сарай с гофрированной крышей. Вдоль фасада шла веранда, на которой лежали три собаки непонятной породы. Псы спали — они даже ухом не повели и не подняли головы, чтобы посмотреть, кто идет. При этом собаки почти не реагировали на сотни мушек, которые вились над ними. Широкое окно закусочной, выглядевшее так, будто его не мыли несколько лет, было все залеплено рекламными наклейками, прославляющими преимущества сухого молока «Нестле», томатного сока «Роселла», лекарственного препарата «Картерз» и чая «Бушелл». На газетной стойке лежали пожелтевшие от времени и яркого солнца издания, которые лишний раз напоминали об изоляции этой местности и о том, как редко попадают в эту закусочную в самой глуши Австралии свежие газеты и журналы. Посмотрев на стойку, Эстелла Лофорд почувствовала, как падает ее настроение, и задумалась над тем, сможет ли она вообще когда-нибудь привыкнуть к жизни в такой дали от цивилизации.


Майкл уже собрался открыть дверь, как из-за нее вдруг раздались пронзительные крики. Из закусочной выскочили мальчик лет семи и девочка лет пяти. Молодая женщина опешила, поняв, почему девочка кричит. Сорванец держал в руке змею, и кровь из ее туловища капала на доски пола. Сначала Эстелла ужаснулась, но потом вздохнула с облегчением, увидев, что у рептилии нет головы. Дети вихрем пронеслись по веранде и скрылись за углом.

— Эй, вы, осторожнее! — крикнул им вслед Майкл, когда они чуть не сбили с ног Эстеллу.

— Боже мой, кто убил эту змею? — спросила Эстелла.

— Ну, раз собаки спят, то, думаю, тут приложил руку юный Эррол, — ответил Майкл. — Для него это пустяки. Он растет здесь, постоянно убивая таких змей. Эта была тигровая, а есть еще коричневый король.

Эстелла стояла как громом пораженная. Она знала, что эти змеи смертельно ядовиты.

— Не волнуйтесь за детей Уотсонов. Они сами немного дикие, — добавил Майкл.

— Я все слышу! — раздался из закусочной женский голос.

Глаза Эстеллы расширились, и она покраснела, а Мерфи рассмеялся.

— Привет, Хэтти! — крикнул он, открывая Эстелле дверь. — Что ты готовишь?

— Ничего! Этот проклятый генератор опять сломался!

Хэтти вышла из-за стойки, держа на локте правой руки крохотного ребенка. Одежды на нем не было, только подгузник, поэтому Эстелла увидела на маленьком лице и теле красные пятна. Еще один малыш, едва стоявший на ногах, держался за юбку матери, непрерывно посасывая большой палец. В другой руке у Хэтти был веник. Эстеллу поразило то, какой у нее усталый и неопрятный вид, а хозяйка закусочной смотрела на англичанку так, будто та прилетела сюда с Марса. Она что-то хотела сказать, когда еще один мальчишка лет десяти — рыжеволосый и весь в веснушках, одетый лишь в трусы, — промчался мимо нее и кинулся к двери.