На сцену выбежал чуть помятый и мокрый конферансье.

– А сейчас… Сейчас вы увидите выступление известной артистки Крутиковой Евгении! Это будет незабываемое зрелище!

Артисты за столиком насторожились.

– Что-то наш главреж непредсказуем сегодня, – поправила прическу Татьяна.

– Танюша, тебе нельзя волноваться, – накрыл ее руку своей ладонью Эдмунд.

Она сидела счастливая и смотрела на сцену. К ним за столик уже спешила Дина, а следом топала Анжела. Ее появление опять вызвало бурю восторга.

– Ну, коллеги мои дорогие, – улыбалась она во весь рот. – Похоже, вы пролетели. Сегодня весь зритель мой, видели?

– Очень продуманный ход, – заметил Веткин. – Чтобы оголиться с такой фигурой, нужно иметь большую смелость.

– И совершенно не иметь мозгов, – нежно улыбнулась Татьяна.

– И все же, – поспорил с ней Веткин. – Я возьму себе это на перо.

– Поздно, батенька, – счастливо усмехалась Анжела. – Меня уже взяли на перо. Я представляю, как был ошарашен Свердыщев.

– Особенно, если он искал артистку на роль Анны Карениной, – кивнула Татьяна.

Между номерами были запланированы легкие танцы минуты на две. Заиграла музыка, и… гости принялись сильнее греметь вилками. Никто и не думал танцевать. Столы были заставлены снедью и алкоголем, и сельчане твердо знали – со всем этим надо управиться до наступления праздника. А то потом эти организаторы потянут народ смотреть фейерверки на улицу. А что там смотреть? Вот в прошлом году у Рогатовых весь дом сгорел, так никто и не вышел. И ничего, новый отстроили.

– Танечка… – поднялся Веткин и блеснул глазами.

Он хотел пригласить Татьяну, но не успел. Эдмунд нежно обнял жену за талию и повел танцевать – сюда же, перед сценой. Веткин крякнул и сел. Не успел. Но ничего… Очень скоро он создаст великое творение, и Татьяна просто не сможет перед ним устоять…

Эдмунд Банченко держал супругу за талию и незаметно поглядывал по сторонам – все ли видят, с какой красавицей и умницей он сейчас танцует? А еще у него скоро родится сын!

– Танечка, а если у нас все же будет девочка, как мы ее назовем? – склонился он к самому уху жены.

Татьяне было немного щекотно, но она стойко терпела. Она уже и забыла, когда они с Эдом танцевали в последний раз.

– Давай ее тоже Таней назовем.

– Нет, – отчаянно закачала головой Татьяна. – Не надо ей моего имени, я хочу, чтобы она была счастливее, чем я…

Сказала и тут же пожалела. Муж покраснел, отвел глаза и долго пыхтел, потом все же пробубнил:

– Да, я понимаю, что был идиотом. Тань, ну почему ты мне по башке не надавала? Ты же такая умная. Столько меня терпеть… Не могла что-нибудь придумать?

– Я долго решалась, – улыбнулась она. – А вот теперь… И знаешь, давай назовем дочку Таней.

Пока они говорили, музыка уже закончилась, а на сцену выбежала легкая, маленькая Женька, обежала вокруг елки, сделала несколько кувырков, красиво обмоталась мишурой и стала выделывать пируэты. Это было по-настоящему красиво. Гости в зале тут же настроились на серьезную, лирическую волну. Тем более что и фонограмма была подобрана чудесно.

На Дину опять накатила волна грусти. А что, если Дмитрий решил праздновать Новый год не здесь, а где-нибудь с друзьями в городе? Тогда ей этот праздник совсем не интересен. Хотя… Чего это она раскисла? Что такого случилось? Еще позавчера она не знала никакого Дмитрия и жила совершенно замечательно! А ведь и в самом деле – как же она жила? Приходила домой, включала компьютер, готовилась к работе, ждала Егора… Егор приходил, потом уходил, и она ненавидела себя за нерешительность. Она каждый раз ждала, что он позвонит своему таинственному, и знала, что он этого никогда не сделает. И он не делал. А надо было… Надо было быть, как эта Валюшка, – буром! Ведь если разобраться – что Дина сделала для осуществления своей мечты? Вон ее однокурсница Ленка Смирнова ничего особенного собой не представляла, серенькая мышка, а уже снимается в известных сериалах. А потому что не было у нее никакого Егора и надеяться она могла только на себя. И добилась ведь, чего хотела. А Дина? Получается, сидела и ждала, когда кто-то за нее все сделает? Все! Хватить ныть и скулить! Надо забыть про это мимолетное увлечение, про этого Дмитрия и заняться своей карьерой.

А Женька старалась вовсю. Первую половину выступления она уже отработала, осталась самая важная. Сейчас она должна была встать на плечи Чеботарева и исполнить там танец с лентами. Вообще раньше Женьке в этом номере ассистировал Редисов. Мощный такой мужчина. Но в этот раз Криворуков решил, что из-за пяти минут выступления не следует тащить господина Редисова в тьмутаракань и с этим делом весьма легко справится Чеботарев. Поэтому сейчас на сцену вышел Василий Васильевич в строгом черном костюме и вежливо поклонился залу. Зрители вежливо захлопали. Дальше он должен был присесть на одно колено, широко раскинуть руки, чтобы Женька легко вскарабкалась ему на плечи. Но Чеботарев засомневался. Он уже репетировал этот номер с Женькой. Она себя на его плечах вела совершенно нескромно – дергала ногами, притоптывала, даже скакала! И все это называлось танцем. А у Чеботарева потом плечи болели. Да и выпили они уже перед выступлением с дедом Плутоном. Чего ж девчонкой рисковать? Поэтому Василий Васильевич еще раз поклонился залу и опустился на четвереньки. Да еще и спиной к зрителю. Чего там спиной – из зала была видна только его попа, обтянутая лоснящимися брюками.

Женька к такому не была готова. Она сначала с интересом наблюдала – что это там потерял под елкой Чеботарев, а потом, улыбаясь во все зубы, принялась его тихонько пинать ногой.

– Вставайте же! – цедила она сквозь зубы, изо всех сил делая вид, что ничего страшного не произошло.

Чеботарев не отвлекался. Он как встал на четвереньки, так и замер. Но последний пинок, видимо, оказался достаточно болезненным, потому что он не вытерпел и рявкнул:

– Я долго здесь буду торчать в сучьей позе?! Залезай уже! Делай, что тебе там надо!

В зале фыркнули. Опытные артисты за первым столиком заволновались, и только Петр начал неистово ржать, не понимая, что некоторая заминка и эти выкрики Чеботарева вовсе не запланированы сценарием. Женька повернулась к мужу и совсем не профессионально покрутила пальцем у виска. Петр сразу примолк, будто подавился.

– Залезай же, сколько мне тут корячиться? – снова послышалась легкая перебранка между артистами под елкой.

– Что они делают? – не понимала Татьяна. – Почему у них на репетиции все получалось, а сейчас просто ужас какой-то!

– Кажется, это опять происки Настеньки, – фыркнула Анжела. Теперь она могла легко об этом рассуждать – насолил ей, пусть и другим полной ложкой!

– Похоже, наш заговор раскрыт, – поджала губы Татьяна. – Интересно, кто бы мог донести главрежу?

И все дружно уставились на Анжелу Кузминичну. Та была спокойна, как слониха.

– И даже не пяльтесь на меня. Подай, Игорек, мне вон ту рыбку… Эту, ага. Чего уставились? Я сама от этого паразита получила по первое число. Хотела показать красивый стриптиз, а получилось черт-те что на палочке. Это вон, Игореха, наверное, всех нас сдал. Ему не надо показываться, вот он и…

– А смысл? – пожал плечами Игорь Веткин. – Мне абсолютно все равно, кто из вас к этому продюсеру попадет. У меня своя дорога. Я вообще из театра ухожу после этих гастролей.

– Вот-вот, решил над нами посмеяться, да? – не отступала Анжела Кузьминична. – Продажная шкура ты, значит, чего тут думать… Игорь, подай еще рыбку, куда ты ее убрал-то?

– Нет-нет, – замахала руками Татьяна. – Игорь не мог. Он не такой человек.

Веткин молча взял ее руку и поднес к своим губам для поцелуя в знак благодарности, но вместо Татьяны свою ладонь подсунул Эдмунд.

– Не стоит благодарности, – высокомерно кивнул он и отобрал руку супруги. Веткин запыхтел и отвернулся. Он все равно станет знаменитым, и Татьяна будет с ним!

Дина не участвовала в дискуссии, чьи-то злые козни ее благополучно миновали. И все же своим выступлением она была недовольна. Серенько спела. Очень серенько. Не ярко. Анжелу запомнят, Женьку тоже, а ее…

Крутикова уже стояла на спине Чеботарева и выделывала ногами па. В нужный момент к ней подбежал Криворуков с лентами, украшенными мишурой. Женька взяла их, красиво выгнулась и принялась крутить вокруг себя эти яркие змеи, как вдруг почувствовала, что сама себя сковывает!

– Женька, мать твою! – взревел под ногами Чеботарев. – На хрена ты скотчем-то меня всего обмотала?! Блин! Ты ж мне все волосы…

Женька уже и сама дрыгала ногами и махала руками, пытаясь освободиться от скотча. Но, разумеется, запутывалась только больше. Криворуков стоял за кулисами и тихо фыркал в свой кулачок. Впрочем, зрители тоже веселились от души.

– Вообще классно придумали! – гоготали мужчины. – Вот это прикол.

– Ага, а то прыгала, прыгала! А теперь, как та муха в паутине, – хохотали женщины.

– Хотел бы видеть этого паука, – шипел Чеботарев, поднимаясь с колен. – Женька, отойди от меня! А то руками своими машешь, а все на меня сваливаешь! Граждане! Ни у кого с собой случайно не найдется этой машинки? Которая под ноль стрижет?

– У меня есть! – поднялся вдруг невзрачный парень. – Я сейчас сбегаю, а вы пока сильно не шевелитесь.

Чеботарев замер в неприглядной позе, а Женька никак не могла уняться. Ее шанс, ее единственный шанс, где она могла показать себя во всей красе, безнадежно утекал! Конечно, сейчас этот продюсер выберет Динку! Вон она как выступила! Спела звонким голоском, да еще и Анжелу на посмешище выставила. Понятное дело, кого теперь выберут.

Женька всхлипнула и унеслась за кулисы, шелестя скотчем.

– Анастас Борисович! – немедленно накинулась она на главрежа. – Вы что мне притащили? Вы сошли с ума?! Я! Там! Кручусь, как белка в колесе! А вы! А если б я упала?!

– Крутикова! Не сметь орать на меня! – притопнул ножкой главреж. – Надо было аккуратнее готовить реквизит! Иди Чеботарева брей.

Конечно же, Женька на сцену не вернулась. Да уже и не надо было. Сейчас прямо под елочкой сидел Василий Васильевич, а этот серенький юноша вытворял из его волос просто чудеса. Он уже обстриг волосы, прилипшие к скотчу, и прическа была в порядке, но парикмахеру хотелось большего. Ему хотелось славы.

– А сейчас, дорогие мои, – торжественно провозгласил он. – Подарок для любителей футбола. Буквально через минуту вместо головы у этого товарища будет футбольный мяч! Засекайте время!

И он принялся щелкать ножницами и урчать машинкой.

– Погодите! Я не хочу футбольный мяч! – пытался противиться Чеботарев, но его мало кто слушал, а мастер только тихонько намекнул:

– Будете прыгать, отстригу ухо.

Чеботарев притих. Вообще их род всегда славился богатой шевелюрой у мужчин. У Чеботаревых в роду никто не лысел, а старики ходили с седыми, но пышными прядями. И вот сейчас этот шельмец что-то с его волосами вытворял.

В зале послышался одобрительный ропот, и Василий Васильевич сообразил, что стрижка удалась.

– Дай хоть в зеркало гляну, – пробубнил он.

Зеркало принесли, и Чеботарев смог насладиться зрелищем. Ну что… все, как он и предполагал, – вся голова была в шестиугольничках – половина из которых была лысенькими, а вот на остальных топорщилась растительность.

– Браво! Бис! – кричали из зала.

Коллеги, сидящие за первым столиком, тоже аплодировали. Да еще так воодушевленно!

– Вот, зараза, мало вас Криворуков сегодня наказал, – процедил сквозь зубы несчастный подопытный.

На сцену вдруг откуда-то выбежала Валюшка, раскланялась во все стороны, прямо на сцене чмокнула парикмахера и снова унеслась – она еще не потеряла надежду выйти на сцену с номером.

– О! Еще эта мартышка выскочила! – недовольно бурчал Чеботарев. – Как на обезьяну, на меня смотреть бегают!

– Это моя подруга Валентина! – гордо вскинул голову парикмахер. – Ей очень понравилось… Я вообще в первый раз такое делаю, у нас же никого на такой эксперимент не уговоришь, а тут так удачно! В первый раз, и удалось!

– Уродство какое-то! – негодовал Чеботарев. – Как я домой-то появлюсь, ты подумал?! Убирай этот мяч куда-нибудь! Состригай его к едрене фене!

– А я бы на вашем месте, – спокойно высказался парикмахер Венька, – провел праздник с нестандартной прической.

– Стриги, говорю, налысо! – уже чуть не визжал Чеботарев. – Я и так… нестандартно этот Новый год провожу! А ведь мог бы… И что меня, идиота, понесло от горячих пирожков и свиной отбивной?

Парикмахер снова защелкал ножницами, и зал между рюмками с интересом наблюдал, как их Венька ловко обрил заезжего гастролера.

– Во, Васенька! Теперь не будешь выпендриваться, – подмигнула коллеге Анжела. – Головушка у тебя, как попа младенца! За это и выпьем!

Когда Чеботарев, лысый и злой, вскочил со стула, его тут же вынесло прямо к Криворукову.