Ингрид Ельская - Амбивалентность P.S: Я научу тебя любить

— Камила, перекусывать на бегу вредно, — мама отобрала у меня бутерброд и кивнула в сторону стола, — поешь нормально, потом пойдешь со своими друзьями.

Поняв, что так просто от меня не отстанут, я покорно села за стол и взяла в руку ложку.

— В левую руку, Ками, — моментально поправил отец.

— И за кончик ручки, а не за середину, — парировала я и принялась за суп.

Я нормально реагировала на подобного рода замечания. В нашей семье не принято перекусывать на ходу, а этикет за столом — превыше всего. Родители считают, что девушка не должна ругаться матом, курить, пить и носить откровенные наряды. Благодаря тотальному контролю со стороны отца, в свои восемнадцать я росла слишком правильной: если и ругалась, то исключительно на эльфийском, закончила школу с золотой медалью и поступила в университет на лингвистический факультет.

Единственное, что мне не запрещали — это занятия легкой атлетикой и пробежки по утрам. Наоборот, родители считали, что спорт намного лучше алкоголя и плохой компании. Чтобы исключить последнее, мой круг общения тщательно контролировался. Встречаться с парнями мне было запрещено.

От слова совсем.

Еще в четырнадцать родители сказали, что нашли человека, за которого я должна буду выйти замуж в восемнадцать. Мне не говорили, кто этот мужчина, но порой в моей голове проскальзывала мысль, что это всё шуточки во избежание ранней беременности. Но на всякий случай я делала вид, что вся моя жизнь проходит только в ВУЗе и с лучшей подругой Алисой.

— Красивая ты все-таки, Ками, — когда я уже причесывалась перед зеркалом, ко мне подошла мама, — ты очень похожа на меня в молодости.

Действительно, мы были похожи: серые, как сталь, миндалевидные глаза, аккуратный носик без намека на горбинку и красивые пухлые губы. Фигура мне тоже досталась мамина: стройная, с аккуратными формами. Мы даже красились в один и тот же пепельный цвет. Многие нас называли сестрами, чем безумно радовали маму.

— Мам, ну ты как скажешь, — поцеловала ее в щеку и сразу затерла след от блеска на коже, — ты у меня еще очень молодая. Нас же с тобой сестрами считают!

— Подлиза!

— Ничего подобного! Всего лишь говорю только правду, — с этими я выскочила на улицу, где меня уже ждали друзья.

Наступил июль, и все студенты могли наконец выдохнуть и расслабиться. Сессия позади, так же, как и второй курс университета. Пользуясь предоставленной возможностью, мы вместе с лучшей подругой Алисой, ее парнем Глебом и еще одним другом — Ильясом собрались на заброшенной стройке, чтобы пополнить портфолио новыми кадрами. Фотография была моим увлечением. Грех не увлекаться фото, когда твоя подруга — хорошая модель. Мы частенько экспериментировали с локацией и образами, после чего я полночи сидела за монитором, ретушируя снимки.

Вот и сейчас мы собрались вчетвером, чтобы воплотить новую задумку в фото. Звездой кадров была Алиса со своим парнем Глебом. Они изображали влюбленную парочку на мотоцикле. Хотя и изображать ничего специально не было нужно: между этими двумя, казалось, вспыхивали искры, а силе чувств позавидовал бы любой писатель романов. Страсть, романтика, душещипательные ссоры и интриги — такими были их отношения. Я уже со счета сбилась, сколько раз друзья расставались и скольким парням Глеб разбивал лица из-за ревности.

— Глеб, погладь Лису по волосам. Да, вот так! — прицелилась и прикусила губу от предвкушения будущего кадра.

Ребята отлично смотрелись: парень с девушкой сидят на мотоцикле лицом друг к другу, он гладит ее золотистые кудрявые волосы, любуется сапфировыми глазами и искренней улыбкой. А Алиса светится от счастья, потому что любит этого плохого парня.

Сдерживаемая страсть в милом снимке.

Глеб тоже неплохо смотрелся в кадре благодаря своей внешности: подкачанный, широкоплечий, со светлыми волосами, которые он зачесывал назад и имел привычку постоянно поправлять прическу. Карие глаза всегда пускали чертиков, а улыбка завораживала ювелирно заточенными клыками. Харизмы парню не занимать. Я любила делать с ним мужской портрет. А друг терпеливо позировал, отпуская язвительные шутки в своем стиле.

Через полчаса съемок фотоаппарат внезапно решил, что с него хватит, и начал портить фотографии.

— Что-то не так? — заметив, что я перестала фотографировать, ко мне подошел Ильяс и заглянул в дисплей.

— Что-то у меня с не снимает, не пойму. Можешь посмотреть? — протянула ему фотоаппарат, показывая неудачные кадры, — Алис, Глеб, перерыв пока что.

— Слушай, Ильяс, — обратился Глеб к своему другу, наблюдая за тем, как тот помогал мне разобраться с фотиком, — ты бы женился на Камиле?

В его глазах играла ухмылка. Глеб постоянно подтрунивал над всеми, и сейчас он в очередной раз задумал какое-то дурачество и ждал, пока товарищ присоединится к его игре.

— Я не буду отвечать на этот вопрос, — ответил Ильяс, даже не смотря в мою сторону.

— Это еще почему? — продолжал приставать Глеб.

— Потому что в любом случае я буду виноват, — улыбнулся парень и на этот раз краем глаза покосился на меня, — если сейчас скажу да, то она начнет на меня наезжать, типа, я в ней не только подругу вижу, как ты можешь… А если скажу, что не женился бы, началось из серии «значит, я такая стрёмная». Поэтому я лучше промолчу.

— Вот ты трус! — толкнул в бок своего приятеля Глеб, подойдя к нам. — Я вот могу ответить: на Камилке бы ни за что не женился. Мне такие, как она, не нравятся.

Выпалив эту фразу, он заглянул с любопытством в фотоаппарат и вернулся обратно к Алисе. Отойдя на безопасное расстояние, наградил меня снисходительным взглядом.

Я выразительно посмотрела на Глеба и поджала губы, после чего подошла и, приобняв, ласково заговорила:

— Глебушка, да все тут присутствующие знают, что я очень сильно тебе нравлюсь, но ты просто понимаешь, что тебе ничего не светит, поэтому так пытаешься реабилитироваться. Я не обижаюсь даже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты что несешь, женщина? — отстранился от меня друг. — Не нравишься ты мне!

— И я тебя люблю, Глебушка, но только как друга, — с этими словами я поцеловала его в щеку и добавила, — ты только сильно не расстраивайся. Тем более у тебя Алиса есть.

Алиска ущипнула своего парня, а Ильяс только покачал головой, улыбаясь. Глеб недовольно нахмурился и сменил тему. Такие стычки были для нас привычными. Мы вечно ругались, но в случае необходимости, моментально приходили друг другу на помощь. Но подколоть товарища — это святое.

Ильяс тем временем вернул фотоаппарат, пояснив, что нужно немного поколдовать с кнопкой пуска. Фотосессия продолжалась, все стали расходиться, только когда начало темнеть.

— Камил, ты сейчас домой? — поинтересовалась Алиса, собирая волосы в хвост, прежде чем надеть шлем от мотоцикла.

— Да, провожать меня не нужно, — я торопливо попрощалась с ребятами и направилась в сторону дома.

Я действительно пошла по направлению к дому, но перед самым поворотом на свою улицу свернула, оказавшись возле заброшенного здания. Оглядевшись по сторонам и, убедившись в том, что никто не меня видел, села на лавку.

Здесь редко кто-то бывал, так как заброшенная постройка располагалась в самом конце улицы, и дорога после него никуда не вела, заканчиваясь бетонным забором, за которым располагалась оптовая база. Поэтому я могла спокойно наслаждаться листанием ленты соцсетей, ожидая своего любимого. Мы всегда встречались здесь, чтобы нас никто не видел.

— Девушка, а вам не страшно здесь сидеть одной, когда на улице уже смеркается? — услышала позади себя строгий голос с поддельным кавказским акцентом, и в следующий момент нежные руки коснулись моих плеч.

— Не страшно, у меня есть молодой человек, который любому за меня пасть порвет, — улыбаясь, ответила, на ощупь ища любимые губы.

— Прямо-таки любому?

— А ты хочешь проверить?

— Поверю на слово, — на губы обрушился жадный поцелуй, после чего парень перепрыгнул через скамейку и подхватил меня на руки.

— Ильяс, ты же меня уронишь сейчас! — я взвизгнула и прижалась к парню.

— Тебя? Ни за что, ты же знаешь, — парень говорил без тени улыбки, и я ему верила. Порой он был слишком серьезным, но зато на него всегда можно было положиться.

Ильяс снова припал к моим губам, продолжая кружить на руках. Когда он был рядом, я буквально таяла от его прикосновений, подобно мороженому под лучами палящего солнца и терялась во времени.

— Я люблю тебя, — прошептала, прижимаясь к нему сильнее.

— И я тебя люблю, — улыбнулся Ильяс и на его щеках снова появились ямочки, которые мне так нравились.

— Угу, только когда мы наконец сможем рассказать всем про наши отношения, а не скрываться по углам и лавочкам, — с грустной улыбкой пробормотала себе под нос. Снова затронула болезненную для обоих тему.

— Мышонок, не грусти, — Ильяс погладил меня по щеке, присаживаясь на лавку. — Через месяц попробуем мирным путем договориться с твоими родителями. Если нет, уедем в другой город.

Он всегда называл меня Мышонком. Говорил, что похожа на него: маленькая, беззащитная, жутко любопытная и очень милая.

— Скорее бы уже. Я устала жить в страхе, что отец всё узнает и оторвет нам головы.

— Всё будет хорошо. Ты мне веришь?

Я кивнула головой и обвила шею Ильяса руками, наслаждаясь тем, что сейчас мы можем быть вдвоем и нам никто не мешает. Мы встречались уже почти год тайно ото всех, и я чувствовала себя рядом с ним самой счастливой и любимой. Парень дарил мне крылья и ощущение невесомости. Единственное, что по-настоящему расстраивало, это то, что наши отношения находились под секретом.

Для всех мы были просто друзьями. Даже Алиса с Глебом не догадывались о том, что между нашей парочкой что-то происходит. Мы с Ильясом дружили с самого детства, но ровно до момента, пока парень не вернулся с армии. Увидев его в дембельской форме, подкачанного и возмужавшего, я поняла, что пропала. И он тоже. Наша компания устроила в честь возвращения друга небольшое торжество, и всё время Ильяс не сводил с меня своих карих, практически чёрных глаз. А меня жутко раздражала Амина, которая весь вечер висела на парне. Алиса что-то говорила, что это девушка Ильяса и у них все серьезно, но в тот день я впервые увидела ее.

Под конец мероприятия мы с Ильясом, не сговариваясь, встретились на теперь нашем любимом месте — пристани — и впервые поцеловались. Это был самый первый и волшебный поцелуй в моей жизни. До этого момента я не рисковала подпускать к себе парней, беспрекословно следуя требованиям отца.

Но с Ильясом всё было иначе. Я сходила по нему с ума и страдала при каждом расставании, пусть даже на несколько часов. Меня безудержно влекло к нему, он был для меня наркотиком, которого всегда мало. В шутку я называла его свои личным сортом героина и верила, что наши чувства не померкнут не перед какими преградами и трудностями.

Я пыталась намекнуть родителям о своих отношениях, но мать сразу сказала, что у них есть для моей персоны более выгодная партия и если я не хочу создавать парню проблемы, стоит сделать вид, что этого разговора не было. А Ильяс был простым военным, бывшим детдомовцем. Он по умолчанию не из «нашего круга».

И я молчала.

Молчала, потому что знала: мои родители могли обеспечить Ильясу проблемы. Я росла в весьма обеспеченной семье, которая владела сетью модельных агентств. Но это было прикрытием для окружающих. На самом деле основной доход приносила деятельность отца, которая не входила в число законных. Я никогда не вникала в подробности, потому что боялась узнать, чем на самом деле занимаются родители. Одно знала точно: я очень сильно люблю отца и мать, но хочу иную жизнь. И я дала себе слово, что буду с Ильясом, даже если придется уехать. Сбежать не только из города, но и из страны.

Но сейчас приходилось держать язык на замке, потому что отец по щелчку пальцев мог отправить меня за границу, а любимого стереть с лица земли.

Грустные мысли снова заполнили мою голову, и по дороге домой я молчала. Ильяс тоже не говорил ни слова, потому что его не устраивало встречаться тайно. Парень не привык прятаться и скрываться, кого-то бояться. Он и не опасался моих родителей, но однажды дал слово, что подождет. Слово Ильяс привык держать.

— Я жду тебя завтра на стрельбище, — прошептал мне любимый на ухо, когда мы дошли до дома.

— Я приду, — я кивнула, и скрылась за высоким железным забором.