Елена Барлоу - Апрельское озеро

Сентябрь, 1809 год

Англия, окрестности города Портсмут

Во внутренний двор замка, принадлежавшего известной в этой местности семье Шеффилд, въехали двое всадников на огромных, вороных, как эта осенняя ночь, конях. Им не нужно было добиваться официального позволения на визит сюда, ибо для них обоих эти ворота отныне и навсегда оставались открыты.

На то, как всадники спрыгнули со своих лошадей, отдали их на заботу конюху и как прошли к главному входу в замок, смотрела из окон хозяйка дома, леди Клэр Шеффилд, привлекательная женщина тридцати пяти лет. Она с незаметным упорством сжимала в руках потрёпанный годами платок и тихо выговаривала проклятия, словно они могли донестись до ненавистных ей ночных гостей.

– Миледи? – услышала она позади себя голос старой няни своих детей.

– Элисон уже спит?

– Да, миледи, – пробубнила нянька, стоя в дверях комнаты. – Заснула быстро, наш ангел.

– Отлично. Пойдёшь в гостиную и вместе со мной примешь наших... гостей, – последнее слово Клэр словно выплюнула с огромным презрением.

– Ваш муж уже там...

– Значит, все вместе их встретим. Пойдём!

Старая няня громко вздохнула, подобрала подол своего многолетнего, перештопанного платья и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж замка. Когда женщины спустились в гостиную, то уже обнаружили там троих мужчин, одним из которых был лорд Шеффилд. Клэр жестом указала няньке остаться у лестницы, и старуха послушалась.

– О, моя дорогая Клэр! – один из гостей быстро подошёл к хозяйке и нежно коснулся губами пальчиков её руки. – Я безумно рад тебя видеть! Я ещё раз приношу свои извинения за столь поздний визит, но по-другому я не мог поступить. То есть... мы не могли.

Все взгляды на несколько секунд были прикованы ко второму гостю. Его высокая фигура была укрыта длинным плащом тёмно-серого цвета, точно таким же, как и на его спутнике. На его голову был надвинут капюшон, с которого медленно и плавно стекали капельки воды. Нынче дождь лил несколько часов подряд. Клэр, уделившая какое-то время созерцанию этого худого, чёрного силуэта, сидевшего, сжавшись, на её собственном диване, вздрогнула. До того он показался ей мерзким и отвратительным, хотя она даже не видела лица этого человека.

– Оставим ненужные любезности, Ривз! – она почти выдернула свою руку из пальцев собеседника, успев одарить его презрительным взглядом. – Лучше говори, чего тебе нужно и убирайся из нашего дома!

За несколько секундной паузой последовал едкий смешок из-под капюшона гостя, затем мужчина выпрямился и скинул его с головы. Ривз, как назвала его хозяйка замка, или точнее, граф Ривз, был темноглазым брюнетом, широкоплечим и высоким, но всё же в меру полным. И хоть не первой свежести плащ скрывал его фигуру, здесь, да и весь Портсмут, знали его как статного и привлекательного мужчину.

Ривз сверкнул темнотой глаз в сторону Клэр, а затем уже и на спокойно наблюдавшего за ними лорда Шеффилда, стоявшего у камина с бокалом вина в руке.

– Жена твоя так и не научилась хорошим манерам, мой друг, – нарочно проворчал граф и обернулся, наконец, к хозяину замка. – Но раз ей так противно наше присутствие, что ж, не станем ей докучать...

– И ты будешь терпеть его хамство? – возмутилась Клэр , делая резкий шаг к мужу, но один его взгляд заставил её остановиться.

– Помолчи, пожалуйста. Ты здесь всего лишь свидетель, чтобы выслушать его. И не мешай.

– Давно бы так, – лицо Ривза озарила довольная улыбка, когда он увидел, как присмирела хозяйка. – Итак, начнём, пожалуй!

Когда граф вальяжно уселся на диван рядом со вторым гостем, Клэр не могла сдержать возмущённого вздоха. «Он ведёт себя здесь как собственник! Когда они уедут, я всё выскажу мужу...»

– Я решил, – продолжал Ривз, кладя руку на плечо своего ссутулившегося спутника, – мы с сыном решили, что будет честно предложить некие условия для оплаты долга вашей семьи...

– Вот значит как! – воскликнул Шеффилд. – Да, мне стоило сразу догадаться, что в оказанной тобой услуге будет какой-то подлог!

– Услуга? Услуга?! – Ривз вскипел, словно его жестоко оскорбили или ударили. – Твой старший сын – бездельник, лентяй и трус! Когда он должен был бок о бок сражаться с нашими солдатами на Балтийском море, он отсиживался здесь, дома!

– Он был не готов! Он ещё слишком молод, чтобы идти на войну!

– Он – подлый дезертир! – Ривз сел прямо, указывая пальцем куда-то в сторону. – Если бы не я и не мои связи, на вашем фамильном кладбище сейчас имелась бы свежая могила!

– А ну замолчи, ты, грязный...

– Тихо! – Шеффилд прикрикнул на жену, и она тут же вскинула на него глаза, полные слёз. – Я ценю то, что ты сделал для моего сына.

Это правда: без твоей помощи он сейчас был бы мёртв за неучастие в военных действиях. Но я ничем не могу тебе ответить. Наше состояние в упадке, пройдёт время, прежде чем мы что-то накопим.

– Состояние нашей семьи ещё хуже, и ты это знаешь.

– У нас нет денег, – категорично заключил Шеффилд, сделав глоток из бокала.

– Мне нужны не деньги, – Ривз едва заметно улыбнулся. – Пока не нужны. Скоро мы с сыном возвращаемся на море. Планируется заключение мирного договора между Швецией и Россией...

– Я рад, что войне придёт конец...

– Ты рад, что я покину город и, возможно, пойду на дно вместе с одним из английских кораблей, – язвительность так и выливалась в словах графа. – Но ни я, ни Алекс умирать не планируем. Давай, Шеффилд, признай! Ты должен мне за своего трусливого сынка! И, чтобы не обременять тебя в последний момент, я решил обсудить всё именно сегодня. Завтра мы отплываем, так что...

– Говори, наконец, что задумал! – не выдержала Клэр. Женщина подошла к мужу, скрестив руки на груди, и пристально посмотрела на Ривза. – Какую бы ты там услугу не оказал нашему сыну, твоя репутация и репутация всей твоей семейки заставляет меня ненавидеть вас всё больше и больше.

– В том-то всё и дело! Репутация сейчас важна как никогда. Война скоро закончится, а для моей последующей спокойной жизни мне не хватает лишь денег... да крепкой, дружеской поддержки.

– О чём ты?

– Всё просто! Я предлагаю сделку. Здесь и сейчас. Я прощу долг, если объединим наши семьи. Тогда моя репутация и бюджет будут спасены, ведь ваша семья в милости у многих, кто отказывается подпустить меня близко.

– А мы что получим от этой связи? – спросил хозяин замка, нахмурившись.

– Защиту. И вы все сможете спокойно спать по ночам. Даже осознавая то, что ваш сын – жалкий дезертир.

Лорд Шеффилд отвернулся к камину, сжимая в руке бокал. Ещё немного и он треснул бы, если бы Клэр не забрала его, нежно дотронувшись до пальцев мужа. Она смотрела на его горящее ненавистью лицо с сожалением и искренним пониманием.

– Ты знаешь, чего он добивается, – прошептала она, едва улыбнувшись. – И ты знаешь, что он говорит не про Луиса...

– Этот мальчишка заставляет меня идти на крайние меры! Я больше не могу с гордостью назвать его своим сыном, так сильно стыжусь его позора!

– Я знаю, ты нескоро простишь его. И я тоже. Но послушай, что я хочу сказать. Он говорит не о нашем сыне... Он говорит об Элисон...

– Я понял, чёрт возьми!

– Но она же совсем ребёнок! Ей всего восемь лет! Как можно планировать сейчас её будущее? – Клэр ненадолго обернулась к гостям: Ривз старший спокойно ожидал ответа, а его сын, скрываясь под мокрым плащом, так же сидел и не шевелился. – Посмотри на них! В них нет ничего святого. А какие жуткие слухи ходят про его сынка? Ему восемнадцать лет, а он известней любого головореза в Англии! И ему достанется наша дочь? Элисон не заслужила такой участи!

Её муж недовольно хмыкнул, затем медленно повернулся к Ривзу.

– А если мы откажемся?

– Ну, тогда и вы узнаете, что это такое – плохая репутация. Я расскажу, насколько «смел» ваш дорогой Луис! И вот тогда мы друг другу не сможем помочь.

Шеффилд долго смотрел на так называемого спасителя своего семнадцатилетнего сына, который сейчас как истинный трус скрывался в своей комнате на втором этаже и не желал отвечать за свои поступки. Он наверняка даже не понимал, чем обернулась для семьи его выходка с отказом пойти на войну. Шеффилд старший сам прикончил бы его за трусость, если бы любил хоть немного меньше. Но случившегося не вернуть, Ривз теперь имеет право требовать. Только вот не Элисон должна отвечать за всё это.

– Моя дочь совсем ещё девочка, – хозяин замка пытался говорить медленно, спокойно, чтобы Ривз понял его правильно. – Она не может быть... женой.

– Нет, конечно же, нет! Взгляни на Алекса, он тем более не может быть мужем! – граф дружелюбно захихикал. – Но когда ей исполнится восемнадцать, Алексу будет двадцать девять. Так что, мы дождёмся. От неё будет требоваться хорошая репутация, и, как я надеюсь, наследник.

– Да чтобы моя дочь связывалась с этим... этим... сумасшедшим?! – красивое лицо Клэр побагровело от злости, а острые ногти с болью впились в её ладони. – Только через мой труп!

– Это можно устроить...

Голос всё это время молчавшего сына Ривза заставил вздрогнуть и чету Шеффилдов, и даже старую няню, стоявшую у перил лестницы. Этот голос, по сути, не мог принадлежать молодому юноше, а скорее больше подходил к заправскому посетителю трактиров. Лёгкая хрипота и какое-то невнятное приглушение каждого выговариваемого им слова делали его образ ещё более зловещим.

– Снимите капюшон, молодой человек, – приказала ему Клэр, и её собственный голос дрожал от нетерпения и гнева.

Ривз младший охотно её послушался. Он медленно поднялся со своего места, и ещё несколько струек воды из складок его плаща скатились на ярко-багровый ковёр. Из-под рукавов плаща показались худые кисти рук; в отличие от своего отца, он не носил перчаток, и стало видно, что костяшки на его длинных пальцах были сбиты, возможно, от драки. Парень одним движением скинул с головы капюшон, и все присутствующие услышали, как беспокойно охнула нянька, так смирно стоявшая поодаль.

Александр Ривз совсем не был похож на своего отца, разве что его душа, как и репутация, была укрыта непроглядным мраком. Парня нельзя было назвать ни уродом, ни красавцем: слегка вьющиеся, короткие волосы при свете одного лишь камина казались огненно-рыжими, как само пламя. Выразительные, зелёные глаза под густыми, рыжими бровями создавали эффект чересчур пристального взгляда. Его иногда называли «дьявольским взглядом», просто некоторые его пугались и охотно верили суевериям о том, что это какая-то нечистая сила наградила мальчика подобными качествами. Нетипичный для Англии тёмный цвет кожи парня говорил о том, что он часто путешествовал. У него был прямой, широкий нос, и тонкие, почти бесцветные губы. Мало кто видел, как мальчишка улыбается, и мало кто знал, умеет ли он вообще это делать. Его высокий лоб, возможно, и сказал бы о чистом уме, но ведь никогда точно не угадаешь, каков разум человека. Простые люди говорили, что у этого парня разума и вовсе не было. Худощавый и высокий, он всё же частенько любил подраться и выигрывал в драках. Как хвастал его отец, парень просто обожал участвовать в военных действиях: четыре года назад Александр присутствовал на Трафальгарском сражении, случившемся во время англо-испанской войны. Смерть и человеческие муки парня не пугали; больше того, он этим даже... упивался.

И Клэр, и её супруг всё это знали. Они смотрели в наглые глаза юноши и прекрасно понимали, что может ждать их дочь, когда она вырастет.

– Неужели ты согласен на все эти условия? – мягко спросил Шеффилд, обратившись к парню. – Тебе разве хочется делать то, что ты делать вовсе не обязан? Да ещё и ждать десять лет той связи, которая, возможно, вовсе не будет тебе нужна!

– Меня всё устраивает, – отрезал сын графа и повернулся к довольному сей картиной отцу. – Нам пора. Время идёт.