Оливия Голдсмит - Билли-талисман

Кэйт понимала теперь, что Билли мог стать вознаграждением ей за ее прошлое, бальзамом на ее старые язвы. Она, быть может, изменила стиль жизни, но, несмотря на образование и переезд в Манхэттэн, ее корни обнаруживали себя. Она моргнула. Глядя в воду распухшими от слез глазами она поняла, что Билли был единственной возможностью любить и быть любимой на равных, он был человеком, который мог действительно понять ее.

Кэйт вырвалась из воды, подобно подводной лодке, всплывающей на поверхность океана. Она едва не начала плакать снова, когда услышала звонок сотового телефона. И выскочила из ванной.

Брайс изобразил пальцами воображаемую раму вокруг ее головы.

— «Офелия в слезах с телефоном», — произнес он.

— Не хочешь остановиться и помочь накрыть стол к ужину? — спросил Эллиот.

Она не обратила на них внимания. Подбежав к сумке, она ковырялась в поисках телефона. Тот еще все звонил. А вдруг Билли передумал. Каким-то образом выяснил, что все это было ошибкой, что она любит и ждет его, а все остальное — нонсенс.

Она стояла на коленях, косметичка, кошелек с мелочью и бумажник разбросаны вокруг по ковру Брайса. Но когда она наконец нашла телефон, звонки прекратились. Она быстро нашла список полученных звонков, но не узнала номера. Он начинался с кода 212, а не с бруклинского кода 718. Не важно. Это должен быть Билли. Он приехал за ней. Она нажала кнопку вызова и ждала, буквально не дыша. Все еще могло быть хорошо, говорила она себе. Все должно быть хорошо. Спустя момент кто-то ответил на звонок:

— Алло, Кэйт?

Голос был мужской, но внутри у нее все сжалось от осознания, что это вовсе не Билли.

— Да? — сказала она, хотя ей так хотелось прервать разговор и вышвырнуть телефон в раковину с водой. Если Билли не позвонил, к чему ей вообще телефон?

— Кэйт, это я, Стивен.

— Стивен!

При звуке его имени Брайс и Эллиот оба чуть не выронили тарелки, которые они протирали для ужина.

— Тот самый Стивен? — прошептал Брайс.

— Немедленно брось телефон в суп, — заявил Эллиот, протягивая миску. Я настаиваю, мисс.

Кэйт жестом приказала им молчать.

— Я застал тебя в недобрый час? — спросил Стивен.

Кэйт чуть не рассмеялась. «Недобрый час» вряд ли было подходящим к случаю выражением. Она не помнила, чтобы за всю жизнь ей приходилось так долго плакать.

— Нет. Я вполне могу говорить, — ответила она.

Эллиот в ярости качал головой, но Кэйт не обращала внимания. Она вспомнила, как когда-то страстно ждала его звонков. Теперь же холод, который она ощущала при разговоре с ним, удивил ее. «Может быть, через пару лет я буду испытывать те же чувства по отношению к Билли, — подумала она. — Может, со временем я уже ни о ком не буду переживать. Только какая в том польза?»

— Послушай, если ты не занята, не составишь мне компанию чего-нибудь выпить?

— Сейчас? — спросила Кэйт и посмотрела на часы. Она думала, что уже около полуночи, но оказалось всего четверть девятого. В стиле Стивена: позвонить неожиданно и надеяться, что она вскочит и побежит. Но она не рассердилась. — Нет, не думаю, — сказала она.

— Это очень важно, — заверил Стивен. — Я понимаю, что у тебя хватает других дел, но мне нужно кое-что сказать тебе.

Кэйт сомневалась, что Стивен способен сказать хоть что-нибудь интересное ей, разве только он устроился распространителем чеков лотереи «Паблишере Клиринг Хаус», и она в результате выиграла. А если и так, что ей делать с деньгами? Купить большую квартиру и быть в ней одинокой? Мысль о пустой квартире заставила ее согласиться.

— Где? — спросила она, пока Эллиот качал головой и крутил палец у виска.

— Ты можешь приехать в центр?

Как характерно для него: ему нужно, а она должна ехать. Она думала: «Черт», — и выглядела как черт, но ответила ему «да». О чем ей беспокоиться? Он дал ей адрес, и она повесила трубку.

— Кэйт, только не говори мне, что ты пойдешь, — волновался Эллиот.

— Пойду. — Кэйт порылась в косметичке, достала зеркало и наложила тени под глаза.

— Терапия отскоком — не самый подходящий способ в подобном случае.

Кэйт встала, бросила свои раскиданные вещи обратно в сумку и посмотрела на Брайса с Эллиотом.

— Я не собираюсь никуда отскакивать. Я вам не чертов баскетбольный мяч. — Она направилась к выходу, затем обернулась к ним — счастливой паре в мире пар. — Я уже разрушила свою жизнь, — сказала она. — Вам уже больше не о чем переживать.

Кэйт сидела рядом со Стивеном, держа сумочку на коленях и скрестив ноги. Одной ногой она упиралась в перекладину стула в баре. Кэйт теперь уже радовалась тому, что он назначил встречу в «Темпле», поскольку это, вероятно, было самое темное заведение в Манхэттэне. Особый его шик заключался, вероятно, в том, что оно не имело даже вывески на входе. Именно такие места были известны Стивену, и он их часто посещал. Обитое темным бархатом, элегантно освещенное и предлагавшее «космополитен» за семь долларов заведение располагало к тихим беседам. Ничего общего с баром «Барбер». Это был настоящий Манхэттэн.

Стивен, казалось, не заметил, что она неважно выглядит, а если и заметил, то галантно не упомянул об этом. Посидев с ним некоторое время и понаблюдав за ним, Кэйт поняла, что он не только не был расположен замечать что-то в других, а, напротив, сам как-то отличался от себя обычного сегодня. В его манерах — в том, как он откидывал со лба прядь темных волос, как держал голову, как жестикулировал, — всегда было, как считала Кэйт, что-то напоминавшее игру на публику, не важно, реальную или воображаемую. Сейчас она просто сидела, усталая и грустная, и пыталась слушать его. Это был долгий монолог.

— …И я заслужил это. Правда, — говорил он. — Знаю, я обидел тебя, и знаю, что был глупцом. Наверно, мне хотелось продлить свое детство.

Он отвернулся, но Кэйт видела его отражение в зеркалах напротив. Она уныло размышляла, с какой стати ей снова проходить через все это. Эллиоту не о чем беспокоиться. Хорошей новостью было то, что она ни в коем случае не собирается спать с этим актером, ни за что не позволит больше так ранить себя. Но была и плохая новость: она стала такой безразличной, что вряд ли что-нибудь могло теперь досадить ей.

— Я много рылся в своей душе, — продолжал Стивен, — и нашел отвратительным то, что обнаружил. — «Запишись в клуб», — подумалось Кэйт, но она только кивала. — Я был безответственным. Фактически я поступал как мальчишка, не как мужчина.

«И ты, и еще пятьсот тысяч других одиноких мужчин в Манхэттэне», — думала Кэйт. Но она снова кивнула. И как она только могла связаться с ним? Встречаться с кем-то опять, завести нового мужчину и сидеть с ним в барах, как этот, слушать рассуждения и принимать их всерьез — все это не стоило переживаний, которыми подобные отношения сопровождались и являлись в каком-то смысле пыткой, которой никому не пожелаешь. И где Международная Амнистия, когда в ней так нуждаются? Кэйт размышляла, сможет ли она теперь снова начать встречаться с кем-то или ей лучше просто поставить на всем этом крест и дожидаться, пока все ее подруги обзаведутся детьми, и сделать карьеру записной тетушки.

Неожиданно Стивен нагнулся и взял ее за руку. Кэйт слегка вздрогнула, но не уронила сумку с колен и не спустила ногу с перекладины.

— Я знаю, ты не слушаешь, и я тебя за это не упрекаю, — сказал он. Эти слова заставили Кэйт обратить на него внимание. Возможно, Стивен относился к другим с большим пониманием, чем она от него ожидала. — Кэйт, что я пытаюсь сказать: когда мы встречались, у нас были разные цели. По крайней мере, я так думал. Но у меня было много времени поразмышлять об этом, и большую часть этого времени я жалел о том, что потерял тебя.

Кэйт взглянула ему прямо в лицо, в первый раз. К чему он клонит?

Стивен вздыхал.

— Я не могу поверить, что вел себя настолько глупо, когда мы встречались в последний раз, — сказал он. — С моей стороны было самонадеянно думать, что простого извинения будет достаточно, чтобы помириться после нашего разрыва. — Он посмотрел в сторону. — Иногда мне не хватает… наверно, мне многого не хватает. Но прежде всего мне не хватает тебя, я бы хотел со временем доказать, что я все же изменился.

Несмотря на свое отчаянное настроение, Кэйт пыталась проанализировать, действительно ли он тогда вел себя глупее, чем обычно. Проблема Стивена, как она понимала, состояла в том, что он получил все блага слишком рано. Он никогда не страдал и не работал ради удовлетворения своих насущных желаний, и естественно, что он возомнил, будто может получить что угодно, стоит ему только попросить об этом. Кэйт убрала руку. Он некоторое время, опустив глаза, смотрел вниз, переваривая ее молчаливый упрек.

— Кэйт, ты не должна терять попусту время на какого-нибудь мужчину, который никогда не оценит тебя. Кто не захочет связать жизнь с тобой.

«Кто бы говорил», — подумала Кэйт, попутно заметив про себя, что Стивен, похоже, изображает из себя советчика одинокой женщины. Может быть, он хочет сделать ее своей клиенткой. А Стивен тем временем снова попытался взять ее за руку. Кэйт все было безразлично. Но из-за сумки и неустойчивого положения она не рискнула отпрянуть назад.

— Кэйт, я прошу твоей руки.

— Ты держишь ее, — заметила она.

— Нет. Я имею в виду… я прошу тебя выйти за меня замуж.

Кэйт не могла поверить — и не верила — своим ушам. У нее слуховые галлюцинации или он просто так неудачно шутит? Но к ее великому удивлению, он полез в карман и достал кольцо. Прежде чем она успела опомниться и сказать хоть что-то, он надел его ей на палец. Кэйт изумленно смотрела на бриллиант и окружавшие его два меньших по размеру изумруда — ее любимые камни.

— Тебе нравится? — поинтересовался Стивен.

Кэйт взглянула на него. О чем, в конце концов, он думает? Его наглость, решительность сами по себе должны были взбесить, но она посмотрела опять на свою руку. Бриллиант словно подмигивал ей в лучах, отражаемых бутылками за стойкой. И вдруг она принялась смеяться. Начав, она уже не могла остановиться. Нога ее соскользнула, и сумка полетела на пол, но Кэйт не могла успокоиться. Она не хотела быть жестокой — просто она потеряла контроль над собой.

Поначалу, когда она только начала смеяться, Стивен смотрел на нее с улыбкой. Затем, видя, что смех не прекращается, он перестал улыбаться. Бармены уже повернулись в их сторону и наблюдали. Кэйт вовсе не хотела унизить его, но он уже сам сделал это. Почему жизнь так устроена? Когда ты желаешь чего-то, то не получаешь, а потом, когда получаешь, уже этого не хочешь.

С невероятным усилием Кэйт взяла себя в руки. Она перестала хохотать и перебирала в уме, что же ей сказать, что ответить Стивену. Наконец Кэйт приняла решение: она лишь отняла свою руку, сняла кольцо и протянула ему.

— Боюсь, что нет, Стивен, — сказала она. — Это не принесет ничего хорошего нам обоим.

Его лицо сразу же приняло хорошо ей знакомое страдальческое выражение. С минуту ей было его жаль. Боль причинять так же тяжело, как и переносить. Но она знала Стивена. Через несколько дней он найдет другую женщину, которая будет его ублажать, стараясь утешить и изменить это выражение, и Кэйт мысленно пожелала ей удачи. Потом она встала и коснулась плеча Стивена.

— Мне пора, — сказала она. И одинокая квартира вдруг показалась ей раем. — Будь здоров, — добавила Кэйт.

После этого она развернулась и мимо длинной стойки пошла к двери. Пусть это был не самый лучший, но все же исход.

Кэйт лежала в кровати. Удушливая жара опустилась на Нью-Йорк. По температуре и неподвижности воздуха можно было подумать, что уже середина августа. Кэйт была не готова к жаре. Она ни к чему не была готова: ее кондиционер был заперт в подвале; она не просила Макса помочь установить его, не убрала свою рабочую одежду и не заменила ее на легкие летние вещи; у нее не было никаких планов на уикенд четвертого июля. Лето наступило, а Кэйт была совершенно не готова к летним каникулам. Очевидно, ей было не до того: она потратила слишком много времени впустую с Майклом, пересматривала свои дурацкие взаимоотношения со Стивеном, некстати влюбилась в Билли и была им отвергнута. Жизнь всех остальных неслась вперед: Брайс продвигался по службе, Эллиот вел курс в Нью-Скул, оба сняли на паях домик в Файер Айленде, Бина была занята бесконечными хлопотами к свадьбе, Бев — ребенком, и — последняя новость — Барби объявила, что беременна. Казалось, у каждого была своя цель, и только она плыла по течению.

Кэйт придумывала причину, которая заставила бы ее встать. Куча грязного белья росла, нужно бы сходить в гимнастический зал, попытаться наконец достать кондиционер. Ее ждала стопка книг, которые она приготовила для летнего чтения. Цветы в гостиной не поливались. И все же она не могла себя заставить подняться. Она отчаянно, но бесплодно искала то, к чему ей можно было бы стремиться.