И началось все после того, как пропали эти проклятые деньги у «француженки». Алена говорила об этом неохотно, в отличие от остальных. Странно. С чего бы это? Однажды во время такой беседы он в какой-то краткий миг сумел различить неуверенность, промелькнувшую в ее глазах. И сколько Боря ни отгонял от себя дурные, совершенно безумные мысли, они, как нарочно, лезли в голову.

С того момента, как состоялась нашумевшая пропажа, прошло около двух недель, но страсти тем не менее не затихали.

И вот как-то после уроков Борька, Колян Ежов и Юрик случайно оказались в кабинете химии.

Колька в проходе сделал стойку на руках.

Борис одобрил:

– Нормально, в хорошей форме. А ты чего-то киснешь, Юр. Как там твои спортивные достижения? Продемонстрировал бы на нас парочку приемов, – предложил он шутливо.

– Да? А потом твоя мамочка снова сюда прибежит с криком: «Не трогайте моего сына!» Нет уж, спасибо, мне эти траблы на фиг не нужны, – криво усмехнулся Юрка.

Борька напрягся: интересная информация.

– Когда это моя мать здесь была?

– Да пару дней назад.

– Ну и что? Я тоже ее видел, – сообщил Колька. – Она с Кошкой беседовала. Мне тут случайно стало известно, что твоя мамаша против Ленки настроена.

Случайно? Вряд ли. Скорее всего, Алена с Юлькой поделилась. Оно и понятно: Борька с Колькой сдружился, девчонки тоже стали больше общаться.

– Есть такой факт в моей биографии. В общем, помнишь ту ночь, когда я у тебя ночевал? – сказал Борька, глядя на Коляна.

– Ну, помню. Так ты тогда из-за Ленки сорвался?

– Ну да. Мать вбила себе в голову, что «дельфин и русалка» не пара. Ну, я ей и объяснил доступным языком, что все, что между мной и моей девушкой происходит, – это наше дело и ее это не касается. Сейчас у нас полное понимание – молчим, как рыбки в аквариуме.

– Круто, – оценил Колька.

И вдруг Юрка резко сменил тему:

– Никаких новостей от «француженки» нет?

– Тихо пока. Разбираются. Найдут, конечно. Шило все равно в мешке не утаишь, как заметил Кахобер на классном часе. – Колька расплылся в улыбке, лениво почесав грудь. – Хотя трудновато им придется шило это искать, если они с собой разобраться не могут. Они в тот день именины директора отмечали, и, кто там из них в суматохе дверь в учительскую не закрыл, теперь трудно понять. А чего? – спросил он Юрку.

– Да так, – туманно откликнулся тот.

– Брось! Колись давай, видим же, есть что сказать, – прижал Борька.

– Есть-то есть, да боюсь, тебе это не понравится. – Юрка сплюнул сквозь зубы на только что вымытый пол. – В общем, так, пацаны, больше молчать не могу. Видел я, как твоя Лена в учительскую входила. – Юрка смотрел на Борьку. – Мне Кахобер как раз поручил журнал отнести… – Борька насторожился. Где-то в глубине сознания мелькнула смутная догадка, что за этим последует. – Открываю дверь, а она возле стола в сумке у «француженки»…

– Заткнись! – Борька схватил Юрку за грудки. – Слушай, ты! Ты ничего не видел. Ты нигде не был, понял?! Иначе я…

– И ты поверил? – услышал Борька чистый, звонкий голос Лены.

Его Алена стояла в дверях подсобки. Тонкая, гибкая, в глазах океан полыхающего огня!

Когда они нырнули в кабинет потрепаться, дверь в подсобку была открыта, но парни не придали этому значения, потому что видели, как из класса выходила химичка.

Борька отпустил Юрку.

– Ален!

Она его не слышала.

– Да я бы лучше на Тверскую пошла, чем в чужой карман полезла!

Борька дернулся, будто пощечину получил.

– Не смей так говорить! – Он шагнул к ней с искаженным лицом.

Лена вытянула вперед руку, и между ними возникла невидимая стена.

– Не подходи ко мне. Между нами все кончено! Кончено! Мамочка твоя права, я тебе не подхожу! Ты чистенький, а я… – Борька врос в пол: не дай бог, эта глупышка сейчас при ребятах сорвется! Бог внял его молитвам. – Я… – У Лены из глаз брызнули слезы, и тут она резко произнесла: – Только вот что я тебе скажу: все было с точностью до наоборот. Это я тогда вошла в учительскую, меня Кошка вызвала за жизнь мою сиротскую побеседовать! А он… – Лена смахнула слезы ладонью и указала на Юрку пальцем. – Он у Машиного стола топтался. Я сомневалась, мучилась, тебе боялась рассказать. Как же – твой друг! А теперь поняла! Это ты украл деньги. Украл и, испугавшись, решил свалить на меня.

Борька оцепенел. Какое-то время он только смотрел на Лену, с тоской замечая, как тяжело она дышит, как гаснут ее глаза, как в них вместо гнева появляется потерянность, словно она никак не может понять: как такое могло случиться с ней. И почему именно с ней?

«Нужно что-то делать! Немедленно!» – пронеслось в мозгу. Но стоило ему пошевелиться, как она ожила, встревоженно огляделась и бросилась вон из кабинета.

Он должен был ее догнать! Извиниться, упасть ей в ноги и молить о прощении, потому что знал: она сказала правду, а солгал Юрка. Достаточно было взглянуть на его бледное лицо и трясущиеся губы. Но вначале, прежде чем валяться в ногах у Алены, Борьке необходимо было разобраться с этой гнидой, которую он считал другом.

Колька и Борька, не сговариваясь, стали сходиться к Юрке с разных сторон. Он начал отступать, но очень скоро оказался припертым к стене.

– Вы ничего не докажете. – Его шепот напоминал шипение змеи.

– А мы и не станем этим заниматься. – Борька засучивал рукава, так, для острастки. Колька последовал его примеру. – Отвечай, зачем бабки понадобились?

Юрка сломался сразу:

– Влип по-крупному. Втянул меня в дурную компанию мой новый приятель. – Метелкин нервно постукивал зубами. – Те сначала травку предложили, потом в картишки перекинуться. В общем, я за неделю столько просадил, что дома меня на сухой паек посадили. А меня засосало это болото, понимаешь, Борь, в долг стал играть. Это ведь как зараза, как наркотик, раз попробовал, и хочется еще, и с каждым разом больше и больше. – Юрка тяжело сглотнул. – А тут на меня конкретно наехали. На счетчик поставили, сказали: «Бабки ищи. Они тебе в любом случае понадобятся – или нам отдашь в срок, или на лекарства сгодятся». Вот тебе вся правда. – Он опустил глаза и тихо добавил: – Если хочешь знать, я и сам себя подлецом чувствую.

– Сейчас от жалости разрыдаюсь, – сказал Борька с сарказмом. – Прямо шекспировский Макбет: «Я так увяз в кровавой тине, что легче мне вперед шагать, чем по трясине возвращаться вспять!»

Спустя полчаса вопрос был решен. Юрка должен был пойти домой и все рассказать родителям. Для верности с ним отправился Колька. Там папа с мамой башковитые – они придумают, как красиво разрулить ситуацию. У Юрки выбора не было. Запутался парень, и Борька, как ни странно, чувствовал свою вину перед ним. Но это чувство вины не шло ни в какое сравнение с тем, которое он испытывал, когда думал об Алене.

Почему-то он был уверен, что сможет быстро помириться с ней, разобравшись со всеми недоразумениями и обидами. Наверное, считал, что все хорошее, что было между ними, легко перевесит его секундную слабость. Он ошибся. Алена избегала его, и так умело, что вот уже четыре дня, включая выходные, он не может остаться с ней наедине.

В школу она не приходила. В больнице, когда он дождался ее у входа, сказала: «Уходи». И он ушел, рядом была надувшаяся Катька. Она все равно бы не дала поговорить. Да и вид у Лены был непреклонный. Он знал, когда она так смотрит, так говорит, бесполезно даже пытаться что-то сделать. К телефону подходила все та же Катерина и отвечала, что Лена с ним говорить не хочет. И от себя добавляла тихо, в трубку: «Она на тебя обиделась за что-то и плачет, когда рисует твоими карандашами». Дверь в ее квартиру была для него крепко заперта. Борька весь извелся. У него начало крышу сносить от вынужденного бездействия. И тут у него появилась, как ему тогда казалось, здравая мысль. Он взял записную книжку и пошел к телефону.

18

– Вот такая вот кошмарная ситуация. Теперь ты все знаешь, – вздохнув, произнес Борька спустя два часа, сидя в кафе на углу. Он помолчал, нервно втянув в легкие изрядную порцию никотина, а потом с безжалостной прямотой признался: – И получается, что я обманул доверие Алены. Она теперь считает, что я усомнился в ее честности, раз произнес те слова. – Глаза его спутницы смотрели на него с потаенной грустью. – А я просто растерялся, веришь? Меня что с толку сбило, откуда у нее эти проклятые деньги появились…

– Ну а я-то чем тебе могу помочь? – нарушила молчание Наташка.

Боря позвонил ей и попросил о встрече. Сказал: «Это очень важно для нас с Леной». Наташка все бросила и прибежала. Пусть Лена с ней не разговаривает, она все равно считает себя ее подругой.

– Вы же подруги, – подтвердил Боря. – Ты же можешь поговорить с ней, объяснить. – Он нервно закусил губу, заметив, как Наталья нахмурилась. – Ну хотя бы упроси ее меня выслушать!

– И рада бы в рай, да грехи не пускают, – криво усмехнулась Наталья, позвякивая ложечкой о чашку. Кофе давно остыл, да и не до него ей сейчас. Она взглянула на Борьку: – Мы с ней тоже в ссоре. Знаешь, откуда у Лены эти «проклятые деньги»? Мать моя дала.

– Да ну? – Борька подался вперед. – А почему же она мне не сказала, если все так просто? К чему эти секреты?

– Потому что я совершила подлость, – решительно призналась Наташка. – А в том, что тебя предала лучшая подруга, трудно признаться даже самому близкому человеку.

Настал черед исповедоваться Наташке.

– Вот теперь ты тоже все знаешь.

– Выходит дело, зря я на тебя надеялся? – растерянно произнес Борька, загасив окурок, выкуренный до самого фильтра.

– Выходит, что так, – вынуждена была согласиться Наталья и, дотронувшись до Борькиной руки, чтобы привлечь его внимание, спросила: – Слушай, а что этому Юрке будет?

– Не знаю точно. Скорее всего, обойдется. – Борька пожал плечами. – Вчера его мать приходила документы забирать. Его в другую школу переводят. Срочно. – Борькины губы изогнулись в ироничной улыбке. – А с «француженкой» они, кажется, полюбовно договорились. Компенсацию за моральный и материальный ущерб выплатили. Сейчас это в порядке вещей.

– И что ты теперь будешь делать?

– Что-нибудь придумаю. Может, буду дежурить у ее дома, пока она меня не простит. Ты извини меня, Наташ, я пойду. – Борька полез за деньгами, расплатился.

Он шел между столиками, не замечая заинтересованные взгляды девчонок, а Наталья смотрела ему вслед и думала: «Какая же Ленка счастливая. Ее такой парень любит! И кто же ей мозги промоет, если не я, лучшая подруга?»

Наталья встрепенулась. А что она, собственно, теряет? Ну, спустит ее Ленка с лестницы, и будет права, конечно, так она все равно успеет крикнуть ей, чтобы та дурью не маялась и Борьку своего простила!

Через полчаса она с силой нажимала на кнопку звонка.

– Можно войти? – Этот вопрос Наталья никогда не задавала, стоя на пороге квартиры Серовых, но все когда-нибудь случается в первый раз.

Лена подумала и отступила:

– Входи.

А спустя еще час подруги уже снова были подругами. Молодость тем и хороша, что легко прощает обиды! Ну, может, и не так легко забывает, но прощает легко – это аксиома.

– Наташ, ты деньги маме отдай. Вот. – Лена протянула пять стодолларовых бумажек. – Не понадобились. Ба завтра выписывают.

– Обошлось? – выдохнула Наташка и подумала, что ей еще долго будет стыдно за то, как она поступила, может быть, всю оставшуюся жизнь. Это был жестокий урок. Кажется, в Писании или еще в какой-то умной книге сказано: «Спешите делать добро». Правильные слова, не стоит о них забывать.

– Ага, – сказала Лена, не подозревающая, какие муки совести изводят Наташку. – Сегодня УЗИ делали и гастроскопию, все зажило. Врач сказала, что это просто чудо!

– А Борька твой? – осторожно спросила Наталья, которая битый час красноречиво описывала муки влюбленного, находившегося в самой крайней степени отчаяния.

Лена подняла голову и улыбнулась:

– Я ему позвоню. Знаешь, это хорошо, что ты пришла. Дружба, как и любовь, проверяется испытаниями. Раз ты пошла к нему на эту встречу, значит, волновалась за меня. За нас. Но я бы все равно ему позвонила. Не могу я на него долго обижаться. Не получается. Я же его люблю.

– И он тебя.

– Да, я знаю.


Лена брела по слабо освещенной улочке, и на ее губах блуждала слабая улыбка. Она не смогла дозвониться Боре ни на мобильник, ни домой, и решила выйти прогуляться, подышать свежим воздухом, подумать. Она давно просто так не гуляла. Все куда-то спешила, то в школу, то на уборку, то к ба в больницу. Конечно, в памяти всплыл и тот разговор в кабинете химии, который она невольно подслушала. Так получилось. Химичка пошла позвонить, а ее попросила помочь колбы помыть. Вот Лена в подсобке и оказалась. Сначала, конечно, выйти хотела, а после уже не до этого было.

И ее совсем не расстроило (ну разве что чуть-чуть), когда Боря признался парням, что она не ко двору его маме пришлась. Это не стало для нее открытием века. Она даже почувствовала гордость, едва Боря произнес, что его отношения с ней никого не касаются, кроме них самих. Вот только радость ее была недолгой. Потом наступил кошмар. Сначала она ушам своим не поверила. Юрка Метелкин обвинял ее в воровстве! И вдруг Борин крик: «Заткнись! Ничего не было, ты ничего не видел, ничего не слышал!..» В этот момент все ее чувства умерли, не осталось ничего, кроме оглушающей боли в сердце, ожесточения в душе и мысли: «Как он мог в это поверить?» Ну а потом случилось то, что и должно было случиться. Почти в бессознательном состоянии, ослепленная яростью, Лена, кажется, выкрикнула: «Все кончено!»