Владимир Яцкевич - Бродяга

Одиночество Раджа было нарушено появлением гостя, которого он совсем не ждал. Гулкий стук шагов далеко разносился под каменными сводами, они медленно приближались, и наконец узник увидел своего отца.

Рагуната трудно было узнать, лицо побледнело, осунулось, глаза светились лихорадочным огнем, как у тяжелобольного. Он шагнул ближе, но его остановила холодная решетка.

– Зашли к преступнику? – мрачно спросил Радж.

– Я сам преступник, – ответил судья, в его горле что-то заклокотало, но он справился с собой.

– Вы сказали «преступник»? – переспросил Радж.

– Да, к сожалению, закон меня не может осудить, – проговорил Рагунат, – но моя совесть вынесла мне приговор, суровый приговор.

Судья говорил с трудом, медленно, что-то нарушилось в его речи. Голос, прежде звеневший металлом, звучал как из-под земли.

Радж встал и подошел к решетке. Он вглядывался в отца и не узнавал: прежний Рагунат исчез, вместо него был старый человек, надломленный жизнью.

На глазах юноши выступили непрошеные слезы, он отвернулся, чтобы отец не видел, но тот спросил сына:

– Что с тобой, ты плачешь?

– Да, плачу. Я плачу о том, что совершил мой отец, я плачу о том, что он сделал с моей матерью, я плачу о том, что уже ничего нельзя изменить.

Рагунат понял, сын не простил его, да и возможно ли прощение?

– Мой сын! – рыдающим голосом выкрикнул судья, протягивая к нему сквозь решетку руки.

Но Радж отвернулся от него и ушел в дальний угол камеры.

Рагунат тянул к нему дрожащие пальцы, он хотел прикоснуться к своему единственному сыну, но слишком много преград было между ними, хватит ли времени, чтобы разрушить их? Коротка человеческая жизнь, так мало в ней выпадает радости общения с близкими и любимыми, а ведь эти минуты, может быть, самые счастливые и светлые, их не может заменить ничто, их не купить ни за какие деньги.

Рагунат наказал себя сам, он выгнал не Лилю и сына, он выбросил все лучшее, что могло быть в его жизни. И с чем он теперь остался?! Кому он нужен?!

Эти пугающие в своей простоте и ясности вопросы встали перед Рагунатом, но он не находил на них ответа.

Судья смотрел на сына и узнавал самого себя в каждом движении, в повороте головы. Вся нерастраченная отцовская любовь вдруг подкатила к его сердцу, затопив его горячей нежностью.

– Мой сын, – простонал Рагунат.

Но его руки осязали пустоту, он закрыл ладонями лицо, стесняясь мучительных слез.

Все места в зале суда были заполнены задолго до начала процесса. Сегодня должен быть вынесен приговор по нашумевшему делу.

– Вы слышали, – говорил какой-то франт, поудобнее устраиваясь на стуле, – говорят, у господина Рагуната оказалось несколько незаконнорожденных детей, один из них даже пытался его убить, чтобы завладеть наследством.

– Все это глупости, – гудел толстый мужчина, обмахиваясь свежей газетой, – на самом деле Рагунат оказался участником той самой банды, которая терроризировала весь город, они с этим Раджем не поделили добычу, вот этот Радж и пытался его зарезать.

– Тише, тише, – зашикали из задних рядов, – нам ничего не слышно.

Между тем судья занял свое место, откашливаясь, вытер большим клетчатым платком седые усы и раскрыл папку с делом обвиняемого.

– Обвиняемый Радж, – торжественным голосом произнес судья, – судебным следствием подтверждается предъявленное вам обвинение в покушении на жизнь судьи Рагуната, но, принимая во внимание сказанное здесь адвокатом, суд считает возможным смягчить наказание, – судья сделал паузу и обвел строгим взглядом притихший зал.

Все замерли. Рагунат, пришедший несмотря на категорические запреты врача, сидел словно статуя. Только его руки, вцепившиеся в барьер, мелко подрагивали.

Рита не сводила глаз со своего возлюбленного, она знала о предстоящей неизбежной разлуке и хотела хотя бы взглядом прикоснуться к Раджу.

– Суд приговаривает вас к трем годам каторжной тюрьмы, – провозгласил судья под вздох зала.

Раджа перевели в общую камеру. Он готовился к отправке по этапу на каторгу. Многие его знали, но он сторонился сокамерников.

– Знаешь, кто это такой? – сказал усатый бандит, показывая на юношу.

– Нет, – ответил щуплый карманник, разминая в руках кусок глины, чтобы не терялась сила и гибкость пальцев.

– Это тот самый Радж, который убил короля воров.

Воры с уважением посмотрели на грозного заключенного и отошли в сторонку.

– Эй, Радж, – крикнул надсмотрщик, – к тебе пришли!

Из темноты тюремного коридора выступила светлая фигура, приближающаяся к решетке, словно богиня, спустившаяся с сияющего облака в черный ад подземного царства.

Рита шла навстречу Раджу, приникшему к толстым прутьям, покрытым бурой ржавчиной, будто кровью.

Он улыбался ей. Рита обняла любимого, гладила его по голове и не могла сдержать слез. Они смотрели друг на друга и без слов понимали все, о чем говорили их сердца.

Горячая прозрачная слезинка, скатившись по щеке Риты, сверкнув, упала на руку Раджа.

– Ну, что же ты плачешь? – ласково спросил Радж. – Ты же адвокат, как же ты будешь вести дела в суде?

Рита замотала головой, показывая, что она вовсе не плачет.

– Не плачь, любимая, три года пройдут незаметно, я всего добьюсь, если ты будешь рядом со мной.

– Радж, любимый мой, я с тобой навсегда, я буду ждать тебя, мой дорогой Радж!

Он глядел на ее милое лицо, стараясь запомнить и унести с собой ее образ. Сияющие любовью, полные слез глаза, мокрые ресницы, слипшиеся длинными шипами, синеватая жилка, бьющаяся на виске, беззащитный, детский завиток волос на нежной шее.

Когда еще придется им увидеться, но он не хотел, чтобы она грустила в эти последние минуты. Пусть запомнит его прежним – беззаботным и веселым Раджем.

– Увидишь, – сказал юноша, – люди еще назовут меня порядочным человеком, они будут меня уважать. Я смогу учиться, ты мне поможешь, я буду адвокатом, потом судьей.

Он улыбнулся, представив себе картину, как он восседает в атласной мантии. Он будет справедливым судьей.

– Я знаю одного судью, – прибавил Радж, – он мне очень нравится.

Рита улыбнулась сквозь слезы. Он все-таки рассмешил ее даже в такую минуту, словно в школьные годы, когда Радж веселил маленькую Риту на уроке так, что она прыскала от смеха в кулак, чтобы не заметил строгий учитель.

– Что ты смеешься, не веришь?

Я верю тебе, Радж, все будет так, как ты говоришь, любимый.

– Я буду судьей, и тогда ты не станешь называть меня дикарем.

Рита задорно улыбнулась, блеснув ровными белыми зубами:

– Дикарь!

Краткие минуты свидания подходили к концу, вскоре заключенные должны были собираться на этап.

Сзади Раджа появился страж этой преисподней – старый тюремщик в потрепанной форме. Позвякивая связкой ключей на поясе, он проскрипел, словно несмазанный замок:

– Свидание закончено, идемте.

Радж быстро оглянулся, убедившись, что тюремщик отошел, Радж вытащил что-то из кармана и протянул Рите:

– Вот, возьми, это мой подарок, я его не украл, это принадлежало моей матери.

Радж положил в ладонь Рите жемчужное ожерелье, в тусклом свете блеснул золотой медальон старинной работы.

– Я принес его сюда украдкой.

Рита начала медленно отходить, не сводя глаз с любимого, она постепенно исчезала в серой мгле, таяла, как сон.

– Рита! Ты меня будешь ждать, Рита? Ты меня только жди, и все будет хорошо.

– О, Радж!

Девушка бросилась к любимому, обняла его сквозь решетку, прильнув к нему, будто их ничего не разделяло.

– Три года – это недолго, я буду ждать тебя, – топтала Рита, – буду ждать!

– Рита, любимая! – вскрикнул Радж.

Страшный призрак разлуки медленно накрывал их своим тусклым покрывалом.

– Заключенный номер триста восемь! – раздался окрик из глубин подземелья.

– Это меня, – прошептал Радж, оборачиваясь. Они стали расходиться, протягивая друг к другу руки, все еще не веря в расставание. Всю жизнь Радж мечтал быть рядом с Ритой, она так любила его, почему же их отрывают друг от друга, раздирая на две кровоточащие половинки.

В темноте коридора стоял Рагунат, со слезами на глазах прощался он со своим сыном, не смея подойти к нему.

Радж стоял у окна, луч солнца вычерчивал его золотистый силуэт, словно вбирая в себя, унося сквозь решетку к светлой, счастливой жизни.