Характерный звук нового оповещения не слышно больше минуты, и я уже начинаю думать, что больше она ничего не напишет, но вдруг на экране высвечивается ее имя, а под ним текст:

«В чем же?»

«Мир вокруг загорается, стоит мне щелкнуть пальцами ».

Ее голос неожиданно звучит позади. Я так быстро поднимаюсь со скалы и поворачиваюсь, насколько это возможно, чтобы увидеть ее, указывающую кивком на телефон в своей руке.

- Тогда, может, пора перестать его воспламенять?

Я прячу смартфон в кармане джинсов, а затем засовываю ладони туда же.

- Не знаю, как это сделать, - по-мальчишески пожимаю плечами. – Как насчет того, чтобы помочь мне?

Она, наконец-то, улыбается своей самой яркой улыбкой, опуская руку вниз. Я не могу не обратить внимание на эти рваные темные джинсы, которые ей безумно идут. Она выглядит красиво. Сногсшибательно. Классно.

- За помощь в самосовершенствовании я беру втридорога.

Ее великолепная улыбка не исчезает, даже когда я оказываюсь рядом и кладу свои руки ей на талию, наклоняясь к сладким губам. Это хороший знак.

- Я готов отдать тебе все, что у меня есть, - говорю, захватывая зубами ее нижнюю губу. Тяну на себя, а потом целую крепко, так крепко, что ей приходится схватиться маленькими ладонями за мои плечи. – И сейчас речь идет не только о деньгах, - выдыхаю, на мгновение оторвавшись от нее.

Смех, который я могу слушать вечно, превращается в стон наслаждения в момент, когда наши языки сплетаются.

Я готов отдать ей всего себя.

Глава 30.

Аарон

Волосы Вероники развевает попутный ветер, который сопровождает нас в поездке, в Палм-Бей. Долго споря, она все же меня послушалась, ведь я бы очень хотел, ее себе в спутницы на предстоящей вечеринке, посвященной моему отцу. Ник не помирилась с родителями, к сожалению, и положение недомолвок и ссор остается открытым. Надеюсь, в скором времени все разрешится.

Несколько дней мы прожили в Джексонвилле , в номере отеля, который я снял. Сначала я думал, что буду жить там один. Уверенность в том, что Ники меня не простит, росла с удвоенной скоростью. Однако, наконец-то, я оказался не прав. И я ужасно этому рад. Ей, наверное, нельзя прощать такого парня, как Аарон Галлахер. Ей, наверное, стоило просто плюнуть мне в лицо за все, что я сказал и сделал ранее. Я ведь совсем нехороший. Однако эгоизм внутри меня рычит, словно бешеный зверь только от мысли, что рядом этой девушки не будет. Она – моя. Черт же возьми всех, но она – моя. И пусть только кто-то посмеет возразить.

- На самом деле, мне безумно нравится вид, - бросаю на свою девочку лукавый взгляд.

Ее пальцы плотно сжимают руль, будто она еле-еле справляется с моим джипом. Будем смотреть правде в глаза: это так.

- Ты о том, что я веду твое авто?

Она мимолетно смотрит на меня, потом снова поворачивает голову вперед, следя за дорогой. У меня получается развалиться на сиденье, наслаждаясь процессом, при этом не нарушая правил дорожного движения.

- Именно об этом. – Устраиваюсь поудобнее и прочищаю горло. – Кстати, мы с тобой не делали этого ни разу в машине, - и протягиваю свою руку, кладу на ее обнаженное бедро, веду ладонью вверх к краю коротких белых шорт.

Ники спешит меня ударить по тыльной стороне ладони, и все же я замечаю в ее глазах янтарного цвета похоть. Они блестят. Их обладательница явно считает мое предложение очень даже хорошим, но ее внутренняя консервативность просто не может согласиться с ее внутренней извращенностью.

- Да ладно тебе, - фыркаю с усмешкой, откидывая голову назад. – Мы же повеселимся! Обещаю, скучно не будет.

Вместо того чтобы ответить мне, она просто делает музыку громче, но не прекращает улыбаться. Песня «You Know Me » звучит на весь салон.

- Мы и сейчас веселимся, - Вероника подмигивает мне, точно какой-то паршивый ковбой.

Мне тут же хочется напомнить ей, кто тут начальник, но я как бы облажался. И не один раз. Поэтому язык у меня короткий. Ну, не в том смысле, конечно… В общем, я обязан молчать, соглашаться, кивать головой и говорить: «конечно, малышка, как скажешь». А в действительности я просто хочу остановить машину и оттрахать ее, как следует. Чтобы у нее ноги болели и чтобы она ходить нормально не могла.

- Ладно, давай так, если ты отвечаешь на один мой вопрос, - я поднимаю вверх указательный палец и сижу в полуобороте, глядя на свою девушку, - всего лишь на один простой вопрос, я замолкаю, и мы спокойно едем дальше.

Ники призадумывается. Она сощуривает глаза, когда поворачивается ко мне. Когда же глядит в лобовое стекло, ее хмурый вид нельзя назвать согласием. Щелкаю пальцами у ее правого уха, привлекая к себе внимание.

- Хей, я слышал, что у девушек память короткая, но ты ведь помнишь, что я только что сказал?

Конечно же, это ирония. И Ники понимает это, поэтому она чуть ли не рычит:

- Заткнись!

Понял. Заткнись, парень, а то эта женщина сейчас выкинет тебя из машины, даже не останавливая ее.

- О ` кей, хорошо, - поднимаю ладони в мировом жесте, словно у малышки в руках оружие, и она нацелила его на меня.

Ники смеется.

- Какой же ты придурок.

Я смеюсь вместе с ней, кивая.

- Не отрицаю. Но этот придурок, - наклоняюсь к ее уху и шепчу, - влюблен в тебя.

Ники цокает языком. Наш сегодняшний попутчик, - ветер, - играется с уложенными в красивые крупные волны волосами девушки. Она так ярко улыбается, а я снова обращаю внимание на эти милые веснушки, которыми усеяны некоторые участки кожи на ее идеальном лице.

- Хорошо, - вдруг изрекает любимая.

Я непонимающе хмурюсь.

- Что – хорошо?

- Я согласна на вопрос. Задавай. Но что будет, если я не смогу ответить на него, или ответ будет неверным?

Тут уже языком цокаю я и барабаню пальцами по ногам в голубых джинсах.

- Остаток пути мы делаем то, что говорю я.

Все просто, ясно и четко. Я здесь капитан, детка.

Но Ники не спешит соглашаться. Она думает, мы проезжаем больше двухсот метров, а она все еще думает. Наконец, вздохнув, девушка выдает:

- Задавай вопрос.

Как же обреченно это звучало.

- Ладно… Сколько затяжек надо сделать от целой сигареты до бычка?

Ее глаза округляются в безмолвном удивлении. Показалось даже, что она теряет управление от неожиданности, но нет, за ситуацией Вероника следит.

- Ты шутишь? Откуда мне это знать? Я ведь не…

- Вопрос не только для курящих, - прерываю, уже ощущая вкус своей победы. – Ответ лежит на поверхности, милая.

Облизываю губы в предвкушении. Сдаешься? Готова стать жертвой моих желаний? Ведь в багажнике у меня кое-что припасено для тебя. Для нас.

Тяжело вздохнув, Ник проводит по своим шикарным волосам рукой и оставляет одну руку согнутой в локте. В изящной кисти зажато несколько прядей. Думает, думает, думает, считает.

- Ну, не знаю, - взмахивает ладонью, которая после падает на руль.

Немного расслабилась моя девочка. Водит машину более свободно.

- Десять? Двенадцать? Двадцать?

Неверно. Вопрос с подвохом.

Я качаю отрицательно головой, глядя на то, как ее красивейшие глаза покидает надежда на выигрыш.

- Нет? – она взмахивает обеими руками, повернув голову к окну перед собой, продолжая водить тачку. – Неправильно? Я не знаю тогда! Что за дурацкий вопрос?

Обожаю, когда Ник раздражается.

- Одну, - медленно произношу, радуясь, как мальчишка. – После первой затяжки, - непродолжительная пауза, - сигарета уже не целая.

Вероника принимается бить руками руль.

- Черт, черт, черт! – Она гневно оглядывает меня. – Почему ты спросил такую хрень? Что за неадекватный вопрос?

- Почему неадекватный? – возмущаюсь я. – Ты просто злишься, что проиграла!

- Конечно, я злюсь, это же было идиотским заданием. – Потом бормочет самой себе: - Зачем я только согласилась…

- Но ты согласилась, - поправляю ее я. – И за каждое оскорбление будешь наказана вдвойне.

Ники фыркает, останавливая джип у обочины. Я без слов, жестом руки, прошу ее оставаться в машине, а сам выхожу из нее, открываю багажник и вытаскиваю именно то, что давно мечтал применить на ней. Открываю ее дверь, расстегиваю ремень, замечаю, как Ник непрерывно смотрит на тонкий белый канат в моих руках.

- За-за-чем тебе это? – заикаясь, спрашивает она, спрыгивая на асфальт.

Гортанно смеюсь.

- Поверь, я не собираюсь тебя убивать.

- Ты хочешь меня связать? – за спиной слышу ее очень изумленный голос.

Пожимаю плечами.

- Типа того.

Открытая задняя дверь зовет красотку присесть на кожаные мягкие сиденья. У меня уже твердый член. Я безумен. Так сильно хочу ее.

- Ну же, - говорю тише, залезая вслед за ней, - смелее.

Оставляю канат в стороне и хватаюсь за шикарный зад Вероники. Как она хороша! Поворачиваю ее к себе лицом, заставляя лечь на сиденье, сам сажусь так, чтобы обездвижить ее: колени напротив ее бедер. Медленно спускаю короткие шорты, при этом целуя каждый свободный участок кожи. Все мое. Это все мое. Учащенное дыхание девушки является моей наградой. Как приятно осознавать, что она получает удовольствие, стоит мне просто лечь на нее. Что я и делаю. В таком положении прижимаюсь к ее губам в ласковом поцелуе и снимаю с нее белую атласную рубашку. Расстегиваю лифчик, когда Ник прогибается в спине, а потом опускаю бретельки вниз. Делаю я это очень неспешно. Так не хочу торопиться, прежде чем увижу самую любимую мою часть ее тела. В сторону - кружевной бежевый бюстгальтер. Через мгновение мои губы плотно ухватились за один из сосков, а язык ласкает его. Ники извивается, держась за мои плечи. Она хватается за них, стонет, намеревается снять с меня эту голубую рубашку. Я отстраняюсь всего на миг, просто чтобы у нее получилось это. А потом вновь принимаюсь за свое самое желанное занятие. Я кусаю и засасываю ее соски, ласкаю грудь, довожу Ники до такого безумия, что она издает протяжные стоны, один за другим, и ее руки дрожат, когда она пытается расстегнуть ремень на моих джинсах.

- Боже, - шепчет девушка, - Боже, Боже, Боже… Как хорошо, Рон…

Одной пятерней она зарывается в мои волосы и тянет их на себя. А я то целую ее в губы, то в грудь. Чередую, уделяя равное внимание всему, что мне так нравится в ней. Хотя… я без ума от всего в Веронике.

- Ох, черт! – издает девушка еще один полу стон, полу крик, прогибается вновь, обхватывая своими ногами мои бедра.

Она трется своей промежностью о мою, готовая кончить.

- Я влюблен в тебя, - подогреваю ее, не прекращая трение.

Ее бежевые трусики насквозь мокрые, и я жалею, что еще в джинсах. Привстаю и опускаю их, после снимаю полностью, бросаю на переднее сиденье – туда же, где лежат ее шорты, блузка и белье. Освобождаюсь от боксеров. Ники тут же берется ладонью за мой член, сжимает его и принимается мне мастурбировать, касаясь пальчиками головки члена. Черт, это прекрасно!

- Я влюблен в тебя, - говорю, глядя ей в глаза, она так же смотрит на меня, ни на мгновение, не переставая доставлять мне удовольствие.

Закрываю глаза, заводя свои руки за голову. Выдыхаю, растягивая губы в улыбке. Еще несколько рывков, последний – самый слабый, а потом Ники высвобождается из-под меня, но я ловлю девушку за ноги, привлекаю снова к себе, хватаю канат, сложенный в круг. Мне не составляет труда его развернуть.

- Их два? – затаив дыхание, спрашивает Вероника.

Я демонстрирую с игривой улыбкой два небольших белых каната, прежде чем начать не очень быстро связывать левое ее запястье с левой лодыжкой. Ники даже не вырывается, мне кажется, она слегка шокирована, поэтому до нее еще не совсем дошло, что происходит, и что я хочу сделать с ней.

Связав и правую лодыжку с запястьем, я упираюсь ладонями в сиденье рядом с ее головой. Красивая. Полностью в моей власти. Лежит на спине, не в силах сделать практически ничего. Разве что похлопать ресницами, сказать, что любит меня, поцеловать меня… если я ей это позволю, конечно.

- Никогда не замечала в тебе доминатских наклонностей. – Ники, будто, только сейчас начала дышать.

- Да ладно? – произношу с сарказмом и затягиваю узлы потуже. – Не может быть.

- Не ехидничай! – дерзит девушка, и я затыкаю ей рот поцелуем.

Она точно не ожидает того, что я сейчас с силой войду в нее. И правда. Мычит мне в губы, закусывая до крови нижнюю. Завершив поцелуй, я выпрямляюсь и теперь быстро двигаюсь в ее влажной и тугой киске. Быстро-быстро. Ники сжимает кулаки. Она прикрывает глаза, прикусывает губу, стонет, кричит. От бессилия и удовольствия. Она не может ничего сделать. Это, наверное, похоже на сладкую пытку: когда тебе хорошо, но ты не можешь дотронуться до партнера, поцарапать его спину, потянуть за волосы. Никаких привилегий. Хотя нет, одна все же есть - быть классно оттраханной.