Полдарки неоднократно встречались с его семьей и были неизменно дружелюбны, особенно с дочерями Летицией и Мод, ровестниц Клоуэнс. Хорри Тренеглос какое-то время отчаянно заигрывал с простушкой Летицией; но теперь серьёзно нацелился на Анжелу Нанкивелл из Ламборна. Джереми нравилась хорошенькая Мод, но он старательно избегал любых обязательств. Что касается мачехи...

Что касается мачехи, то она выглядела лет на двадцать шесть...

— Я пробовал поймать вашего коня, миссис Поуп. Но он убегает. А вообще-то я умею ладить с лошадьми. Этот же кажется чуточку необузданным.

— Амбой — конь моего мужа. Но здоровье мистера Поупа не позволяет вывести его на прогулку, так что я решила дать ему размяться.

— Разумней было бы поручить это конюху.

— О, я и раньше на нём уже ездила, — сухо ответила она.

— Как себя чувствует мистер Поуп?

— Сам не свой. Кажется, волнение или чрезмерное беспокойство вызывает подагрические боли.

— Вас лечит доктор Энис, насколько мне известно.

— Да, в последнее время.

— Лучше вам и не найти, уж поверьте.

— Мне так и говорили. — Её достоинство было чуточку ущемлено.

Последняя застёжка наконец была расстёгнута, и Джереми увидел отёкшую лодыжку. Он ухватился за каблук и слегка потянул. Миссис Поуп поморщилась.

— Ужасная боль.

— Тогда придется разрезать сапог. Если вам не слишком жалко.

— Нет. О нет... Но...

Джереми взглянул на неё. Для него она всегда была миссис Поуп, а он просто «Джереми». Это отмечало разницу в их положении, проводило границу в отношениях юноши и замужней дамы, заменившей мать двум девицам, что вроде должно его восхищать. Значит, теперь их отношения станут другими, хотя раньше ему не приходило в голову, что такое может случиться.

— Ты можешь сходить за помощью? — спросила она.

— Разумеется, я так и поступлю. Но вашей ноге будет куда удобней, если я сначала разрежу сапог.

С этими словами он пошарил в кармане и вытащил складной нож. Как раз вчера он наточил лезвие.

Джереми раскрыл нож и просунул его между ногой и сапогом. Селина Поуп наблюдала с интересом.

Нож разрезал кожу и даже не порвал чулок. Когда Джереми наконец снял сапог, она произнесла с облегчением:

— Благодарю, Джереми.

— Не за что.

Она присмотрелась.

— Да, ступня точно отекла.

— Если вы снимите чулок, я наложу холодный компресс. Схожу к канаве с водой на другой стороне поля.

— А где ты возьмёшь ткань для компресса?

— У меня есть платок.

— Ты не мог бы поймать Амбоя?

— Полагаю, это пока невозможно. Он наслаждается жизнью. В любом случае, домой на нём вы уже не поедете.

— Что ж...

— Почему вы назвали его Амбой?

— А что?

— Это необычное имя.

— Это название местечка в Америке, где мы жили. Чуть южнее Нью-Йорка.

Джереми присел на корточки рядом с ней. На солнце наползли летние облака. Стая комаров мерцала, зависнув над наперстянками.

— Я так и не спросил. Вы американка?

— Моя мать американка. А сама я родилась в Эссексе.

Он поднялся.

— Пойду платок намочу. А вы пока снимите чулок.

Он направился к канаве, в которой после вчерашнего дождя скопилась вода. Затем разорвал платок и смочил половину. Вернувшись к миссис Поуп, Джереми увидел, что та послушалась. Он по-дружески ей улыбнулся, и в силу молодости решил взять инициативу в свои руки и перевязал голую ступню и лодыжку. Так уж случилось, что раньше он не видел женщин с накрашенными ногтями. Сначала он было решил, что это кровь. Их вид его заворожил.

— Такая удача, что ты шёл мимо, — прервала она молчание.

— «Так добрые дела в злом мире светят».

— Откуда эти строки?

— Эти? Не помню. Кажется, изучали в школе.

— Ты возвращался из Сент-Агнесс?

— Да. Советовался с капитаном Уил-Китти.

— Ты очень умный, мне говорили, что тебе нет равных в создании механизмов.

— Я не изобретатель, миссис Поуп. Разрабатываю чужие идеи и иногда их чуть улучшаю.

— Этим и занимаются изобретатели, Джереми. Каждый делает шажок вперед, опираясь на достижения предыдущего.

— Вы очень любезны в оценке, — улыбнулся Джереми.

— И по справедливости.

— Только отчасти. Но только настоящие изобретатели совершают передовые открытия, о которых ещё никто даже не подозревал... У вас есть булавка?

Она замешкалась, затем вытащила из-под отворота жакета короткую булавку с серебристой головкой.

— Благодарю вас, — он воткнул её в повязку и закрепил, чтобы держалась.

Неподалеку Амбой мирно щипал траву.

— Как думаешь, сможешь его поймать?

— Нет. Только с посторонней помощью. Или надо дождаться, когда он озябнет и устанет.

— Что ж, было бы славно, если бы ты сбегал за помощью.

Он выпрямился.

— Понятно, что я не доктор, но держаться будет. Я отнесу вас домой.

Она взглянула на него, лилово-голубые глаза с песчаными ресницами сузились.

— Тут больше мили, — возразила она. — Умоляю, даже не думай. Сообщи в Плейс-хаус.

— Что без малого займет сорок минут туда и обратно. А солнце уже садится. Сдаётся мне, мистер Поуп не одобрит, что я оставил вас одну.

Он поднял с земли чулок, свернул и сунул в карман. Затем поднял шляпу и сапог.

— Лучше сохранить, — посоветовал Джереми. — Разумеется, его можно зашить. Если вы его подержите.

На облаке мерцали всполохи, словно разлетались в воздухе клочки горящей бумаги. Лишённая телёнка корова дико ревела на склоне в направлении Тренвита.

— Я не из лёгких, — предупредила миссис Поуп.

— А как же иначе, — ответил Джереми и нагнулся, чтобы взять её на руки.

Она обвила руками его за шею и выпрямила ушибленную ногу, чтобы ему легче было поднимать. Чуть покряхтев, он наконец поднял ношу.

— Проклятье, — чертыхнулся он. — Забыл ваш кнут. Погодите, кажется, я могу наклониться.

— Брось, — сказала она. — Можно потом вернуться.

Они двинулись в путь. Джереми вдруг вспомнил об изгороди у бухты Тревонанс и стал прикидывать, как её преодолеть; но как оказалось, изгородь имела проёмы, чтобы беспрепятственно переходить с одного поля на следующее; им пришлось преодолеть только один переступок и ворота, которые Джереми сумел открыть с ней на руках. Что касается ступеней, то он поставил её, и миссис Поуп стояла на одной ноге, пока Джереми не перелез дальше.

Пусть она и оказалась тяжелее, чем думал Джереми, но путешествие было отнюдь не утомительным. По пути они перекинулись несколькими словечками, но она попросила:

— Умоляю, отдохни, если устал.

— Нет, благодарю.

— Ты, наверное, силач.

— Да не очень.

— Но и не хилый молодой джентльмен.

— Я трудился на ферме. И разумеется, на шахте. И разными способами... — он нахмурился и помрачнел.

— Разными способами?

— Мои родители всегда учили детей, что иногда нужно пачкать руки.

— Замечательный совет. Мне тоже не помешает ему последовать.

— О, тут совсем другое дело.

— Потому что я женщина? Может, и так. Но ведь Клоуэнс это не смущает?

— Смущает?

— Запачкать руки.

— Нет, уж точно не смущает.

— А что случилось с тем красивым моряком, с которым она дружила?

— Стивен Каррингтон? Он уехал.

Миссис Поуп заметила перемену в его голосе.

— Навсегда?

— Это к лучшему.

— Но почему?

— Мне кажется, они слишком разные.

— Это вполне понятно. Они едва ли подходят друг другу.

— Я говорил не об этом. Если только вы имеете в виду слово «подходят» в широком смысле.

— А ты очень разумный для своего возраста, Джереми, — улыбнулась она.

— Двадцать два — это юный возраст?

— Так кажется. — Она хотела добавить «мне», но не стала.

Он снова сжал её в руках. Время от времени приходилось это делать, потому что она соскальзывала.

Солнце уже почти зашло, когда вдалеке показался Плейс-хаус. Кружились ласточки. Сумерки поглощали небеса.

— И хватит на этом, — сказала миссис Поуп. — Я так тебе благодарна. Видишь, здесь есть уступ, я сяду, а ты пойдешь за помощью.

— Теперь-то к чему помощь?

— Если мой муж выглянет, а это случится, то не на шутку встревожится и решит, что я серьезно пострадала.

— А мы его быстро в этом разуверим.

— А ещё он ревнив, — сказала она беспечно. — Поскольку я намного моложе мужа, он ревнует ко всем мужчинам.

— Ах вот что, — понял Джереми, — тогда всё ясно.

— Благодарю.

Он опустил её на лужайку между двумя каменными выступами.

— Благодарю,— повторила она.

— Что прикажете делать теперь, миссис Поуп?

— Если муж не увидел, тебе лучше пойти в конюшню. Певун Томас там. Попроси его прийти. Думаю, я смогу опереться на его руку.

— Почему бы не позвать двоих, чтобы усадить вас в кресло?

— У нас нет больше мужчин в доме, Джереми. Мистер Поуп их не нанимает.

— Понятно.

— Найди служанку. Если можно, скажи моей горничной Кэти Картер. Попроси сообщить мистеру Поупу, но только не тревожить. Его нельзя волновать.

Джереми вытащил из кармана чулок и положил рядом с сапогом.

— Вернусь через три-четыре минуты.

Джереми уже собрался уходить.

— Джереми.

— Да?

В темноте она уставилась на него широко распахнутыми кошачьими глазами.

— Поверь, я у тебя в неоплатном долгу.


II

Певун Томас был младшим из трёх братьев Томасов, живущих по соседству с Джудом и Пруди Пэйнтерами. Он пел дискантом в хоре, ходил на цыпочках и не отличался смышлёностью. Он работал на конюшне Плейс-хауса, и после удивительных новостей, которые только что поведала Джереми миссис Поуп, Джереми пришло в голову, что именно в виду своих особенностей Певун Томас подошёл в качестве слуги для мистера Поупа.

Удивительно, но больной и похожий на Робеспьера мистер Клемент Поуп желал оставаться единственным мужчиной в доме, как оберегающий гарем султан. У Джереми он вызывал содрогание. Разговор приоткрыл завесу. Поначалу ходили слухи, что мистер Поуп поколачивает дочерей тростью, и прибегает к подобному наказанию даже теперь, когда одной из них исполнилось двадцать, а другой двадцать один. А что касается его жены Селины, то она происходила из бедной семьи, её отец служил армейским хирургом и умер молодым. Она вышла замуж по расчёту и, насколько можно было судить, выполняла свои обязательства в этой сделке. Когда они появлялись вместе в обществе, всем было очевидно, насколько мистер Поуп души не чает в жене. Бил ли он и её? Маловероятно, ведь привлекательная жена старого мужа всегда найдет способ дать ему почувствовать свою радость или неудовольствие. Но очевидно одно — мистер Поуп болезненно ревнив. И мужу не следовало видеть, как дружелюбный сосед на девять или десять лет её моложе вносит миссис Поуп в дом после падения с лошади. И единственным человеком, который мог ей служить и находиться на расстоянии вытянутой руки, был только тот, чьи мужские качества вызывают сомнения, к тому же ему не разрешали ночевать в доме.

Джереми повезло сразу же наткнуться на Певуна. Тот (чего не знал мистер Поуп) как совершенно нормальный мужчина безнадёжно влюбился в Кэти Картер и обрадовался предлогу навестить любимую и передать сообщение от миссис Поуп. Прыгающей походкой на мысках он отправился вслед за Джереми на помощь хозяйке.

Ни Джереми, ни кто-либо другой не знал, что Певун Томас несколько раз встречался с доктором Энисом по поводу своих странностей. Хотя он с трудом мог сказать, который час, и никогда не знал, какой сейчас месяц, он вполне мог вести нормальную жизнь, если бы ему позволили. К сожалению, он служил предметом насмешек всех окрестных мальчишек, они свистели и кривлялись ему вслед, и Певун осознавал, что женщины не принимают его всерьёз, а в особенности Кэти Картер, эта неуклюжая черноволосая девушка с узким лицом, свет его очей. Для неё он ничего не значил, просто забава, хорист с детским голоском, дурачок, вечно вляпывающийся в передряги, иногда по собственной вине, а иногда подстроенные чьим-нибудь извращённым умом. «Слыхали новости про Певуна, а?» Чтобы произвести на Кэти впечатление, чтобы она воспринимала его как серьёзного и достойного ухажёра, он хотел улучшить свою репутацию, избавиться от дурной славы.

Долговязый и неуклюжий конюх проводил миссис Поуп домой, а Джереми пошёл своей дорогой.