Даниэла Стил - Чудо

Был конец января, и работа хорошо продвигалась. Квинн целый день составлял список дополнительных проектов для Джека и замечания о текущих работах. Он вышел, чтобы передать свои заметки молодому человеку. Впервые за много недель стоял по-настоящему солнечный день, и крыша наконец-то была закончена. Правда, на это ушло больше времени, чем планировалось. Квинн хотел получить от Джека комментарии относительно своего списка. Он стоял, ожидая, пока тот прочтет. Но Джек сложил бумагу и сунул в карман, пообещав посмотреть вечером. Это слегка раздосадовало Квинна. Он терпеть не мог что-нибудь откладывать, и ему хотелось поскорее обсудить список с Джеком. Однако Джек сказал, что днем у него слишком много дел, и он не сможет как следует сосредоточиться. Он пообещал обсудить этот список с Квинном на следующий день.

Но работа шла особенно хорошо, и Квинн, который ненавидел затишье по вечерам в пятницу, пригласил Джека выпить бокал вина. Он снова упомянул о списке и предложил пройтись по нему вместе. Джек попытался отмахнуться, но Квинн настаивал. Он носился со своими идеями, как собака с костью. И вдруг ему показалось, что в глазах парня блестят слезы. Уж не обидел ли он Джека? Обычно тот был веселым и невозмутимым, даже когда работа не ладилась. Но его явно расстроило предложение Квинна. Причем настолько, что Квинн испугался, как бы Джек не уехал.

– Простите, Джек, – мягко произнес он. – Я не хотел на вас давить. Вы, должно быть, устаете к концу недели как собака. Почему бы вам не пропустить завтрашний день? – предложил он, пытаясь загладить дело.

Но Джек лишь смотрел на него, качая головой, а в его глазах стояли слезы. Его взгляд был полон глубокой печали и безмерного доверия. Квинн не понимал, что происходит, но вид Джека огорчал его. Казалось, в молодом человеке выпрямляется какая-то пружина, и этот процесс уже не остановить. И вдруг неожиданно пришел ответ, к которому Квинн ни в коей мере не был готов. Поставив стакан, Джек посмотрел прямо на своего работодателя и взволнованно заговорил. Квинн вовсе не собирался расстраивать Джека списком с вопросами и предложениями. Однако оказалось, что он невольно причинил боль этому человеку, которого уважал и любил. Это был один из тех моментов, когда нельзя повернуть назад.

– Мои родители отдали меня в приют для сирот, когда мне было четыре года, – спокойно объяснил Джек. – Я помню мать, но не помню отца. Правда, мне кажется, что я боялся его. И я знаю, что у меня был брат, но я его совсем не помню. Все как в тумане. И они не вернулись за мной. Меня, как говорится, воспитало государство. Сначала меня пытались пристроить к разным приемным родителям, потому что я был еще маленький, но меня всегда отсылали обратно. К тому же и речи не было об усыновлении, так как было известно, что мои родители живы. Мне было комфортно в приюте, и все там относились ко мне хорошо. Я начал плотничать, когда мне было около семи лет. А к тому времени, как исполнилось десять, я уже стал довольно неплохим мастером. Мне позволяли делать то, что хочется, и я старался помочь. Школу я ненавидел. Я рано понял, что, если буду выполнять работу в приюте, мне позволят пропускать занятия. И я часто так делал. Мне нравилось общаться со взрослыми больше, чем с детьми. Это давало мне чувство независимости, и я ощущал, что нужен. Это мне нравилось. А к тому времени, когда мне было лет одиннадцать-двенадцать, я почти перестал ходить в школу.

К пятнадцати годам я знал, что смогу зарабатывать на жизнь как плотник. И тогда я прошел один из этих тестов средней школы. По правде говоря, мне помогла сдать экзамен одна моя подруга. Я получил аттестат и навсегда покинул приют. В то время я жил в Висконсине. У меня имелось немного денег, которые я скопил, выполняя разную работу. И вот я вскочил в автобус и приехал сюда, и с тех пор тут тружусь. Это было двадцать лет назад. Сейчас мне тридцать пять, и я вполне прилично зарабатываю. Я много работаю, и это мне нравится. Нравится помогать людям и иметь дело с такими, как вы. Никто не был так добр ко мне. За все двадцать лет. – При этих словах его голос дрогнул, и у Квинна защемило сердце. Однако он все еще ничего не понимал. – Я плотник, Квинн, притом хороший. Но это все, что я умею. Да, это все, на что я способен.

– Я не хотел вас обидеть, Джек, – ласково сказал Квинн. – Я восхищаюсь тем, что вы делаете. Я на такое не способен. У вас настоящий дар находить решения и воплощать их в жизнь. – Квинн заметил, что у него есть также дизайнерский талант.

– Быть может, и не способны, – печально ответил Джек. – Но вы делаете множество вещей, которые я не умею и никогда не сумею.

– Мне повезло, и я упорно трудился. Как и вы, – сказал Квинн.

Между двумя людьми иногда возникает уважение, независимо от их происхождения и поля деятельности. Квинн Томпсон был легендой, а Джек Адамс – плотником, причем хорошим.

И честным человеком. Квинну этого было достаточно. Но Джек хотел для себя гораздо большего и знал, что это нереально. Бремя его прошлого было слишком тяжелым. Квинн даже представить себе не мог, насколько тяжелым.

– Нет, дело не в том, что вам повезло, – возразил Джек. – Вы талантливы. Вы получили образование. Вы гораздо лучше меня, и всегда будете лучше. А единственное, что я умею, – это плотничать, – с безнадежным видом закончил он.

– Вы можете поступить в колледж, если захотите, – с надеждой сказал Квинн. Он уловил в голосе Джека отчаяние, которое тот никогда не проявлял за весь месяц работы у него. Всегда бодрый и деловитый, сейчас он был совсем другим. Квинн словно заглянул в сердце молодого человека и увидел печаль, которую тот скрывал всю жизнь. И ему захотелось, по крайней мере, дать Джеку надежду.

– Я не могу поступить в колледж, – с убитым видом ответил Джек, а затем взглянул прямо в лицо Квинну. Тот никогда не видел такого доверчивого взгляда. – Я едва умею читать, – сказал Джек и, опустив лицо на руки, тихонько заплакал.

Парень открыл позор всей своей жизни, и Квинн почувствовал себя беспомощным. Он молча дотронулся до его плеча. Подняв глаза, Джек увидел, что у Квинна тоже навернулись слезы. Человек, которого тот едва знал, но любил почти как сына, отважился обнажить перед ним душу. Это было настоящее доверие.

– Это не имеет значения, – сказал Квинн, все еще не убирая руку с плеча Джека.

– Нет, имеет. Я не могу читать книги, и письма, и ваши списки. Не могу ничего прочитать на почте, а в банке не понимаю, что сказано в бланках. Не могу прочесть контракт. Я сдал устный экзамен по вождению. Я умею читать дорожные знаки и вывески. Вот, пожалуй, и все. Я не могу разобрать надписи на пузырьках с лекарствами и инструкции, и мне трудно понимать карты. Я едва умею читать. Могу поставить свою подпись. Вот и все. И я всегда буду лишь плотником, который даже неграмотен. Я не могу встречаться с женщинами больше нескольких недель. Ведь если бы они раскусили меня, то я стал бы им не нужен. Они бы подумали, что я глупый, и посмеялись бы надо мной. Все, что я могу, – это выполнять свою работу как можно лучше. А больше я ничего никогда не смогу.

Квинну сразу же стало ясно, что Джек хочет от жизни намного больше, но понятия не имеет, как этого добиться. Его глаза были полны печали. Квинна ошеломило откровение Джека, так что он не сразу нашелся что сказать. Ему хотелось обнять бедного парня, как дитя. Но Джек не был ребенком – он был мужчиной, чудесным, добрым и талантливым. Как же ему помочь? Единственное, что можно сделать, – это дать Джеку понять, что, независимо от того, умеет ли он читать, он навсегда завоевал уважение Квинна. Прошло еще несколько минут, и Джек поднялся и сказал, что должен идти. Он был смущен тем, что разоткровенничался.

– У меня есть друг, который читает мне все, – тихо произнес Джек, беря свою куртку. – К завтрашнему дню я буду знать, что у вас в списке. – Квинн молча кивнул. Джек не только открыл ему свой секрет, но и позволил заглянуть в душу.

В ту ночь Квинн лежал в постели без сна до трех часов. Его глубоко тронуло доверие Джека, и он думал об этом парне.

Проснувшись на следующее утро, Квинн увидел в окне грузовик Джека. Он надел брюки, свитер и мокасины и вышел во двор. Двое мужчин обменялись взглядом, и Квинн пригласил Джека войти в дом. У парня был усталый вид. Он пролежал всю ночь без сна, размышляя, правильно ли поступил. Больше всего он боялся утратить уважение Квинна.

– Я запомнил ваш список, – сказал он, когда они вошли внутрь. Квинн кивнул и, закрыв дверь, направился на кухню. Джек последовал за ним, и оба сели.

– Мне нужно, чтобы вы дополнительно работали еще несколько часов, – сказал Квинн. Джеку не удалось прочесть его взгляд. Ни слова не было сказано о том, что случилось вчера. – Я хочу, чтобы вы оставались на два часа после работы каждый вечер и, возможно, на час-два в субботу. – У него был суровый тон, и Джек расстроился. В списке ничего не говорилось о дополнительных часах.

– Вы считаете, что работа двигается недостаточно быстро? – спросил Джек. На самом деле все шло быстрее, чем он ожидал, и он полагал, что у Квинна такое же мнение.

– Я считаю, что работа подвигается прекрасно. Но нам нужно выполнить кое-что дополнительно.

У Квинна часто забилось сердце. Только бы Джек согласился! Теперь это было так же важно для Квинна, как для Джека. Вчера вечером они стали партнерами, и был заключен безмолвный контракт. Теперь эту связь невозможно разо-рвать. Парень одарил его доверием, и Квинн чувствовал, что ему была оказана честь.

– Что это за работа? – с удивленным видом осведомился Джек.

Возникла долгая пауза, и они обменялись взглядом. В комнату неслышно вошла надежда.

– Если вы мне позволите, – осторожно начал Квинн, – если удостоите такой чести, я берусь научить вас читать.

В комнате возникла мертвая тишина. Джек отвернулся, по его щекам текли слезы. Квинн тоже плакал. Прошло много времени, прежде чем Джек снова повернулся к нему. Он не сразу заговорил:

– Вы в самом деле хотите этого? С какой стати вам делать это для меня?

– Потому что я этого хочу – мы оба хотим. В жизни я много раз поступал глупо, подло, эгоистично. Это, быть может, будет первый достойный поступок. И я был бы благодарен, Джек, если бы вы дали мне этот шанс. – Это было путешествием к неизвестному месту назначения, в которое они пускались вдвоем. И в результате выиграли бы оба. – Вы согласны? – спросил Квинн. Джек медленно кивнул и вытер слезы.

– Вы не шутите? – Джек робко улыбнулся, и в его взгляде читалось ликование.

Всю жизнь Джек хотел пойти на курсы по ликвидации неграмотности, но стеснялся. А вот учиться читать у Квинна ему не было стыдно.

– Когда мы начнем? – Он расплылся в улыбке.

– Сейчас, – тихо ответил Квинн и взял газету. Он передвинул свой стул поближе к Джеку. – К тому времени, как закончится работа над домом, вы будете читать лучше всех. А если понадобится, продолжим и после окончания ремонта, – заверил его Квинн. – То, что вы рассказали мне вчера, важно для нас обоих. А теперь посмотрим, что можно сделать.

Джек улыбнулся своему учителю. Налив им обоим кофе, Квинн снова уселся. Урок начался.

Первые несколько недель уроки чтения шли хорошо. Джек проводил дни за ремонтом дома, а после, в течение двух часов, они с Квинном сидели за кухонным столом и медленно, мучительно одолевали газету. Когда Джек немного освоился, Квинн стал пользоваться своей старой книгой по мореходству в качестве учебника. Они читали уже целый месяц, когда Квинн поделился с ним одним из простых любовных стихотворений Джейн. Это была настоящая победа: Джек не только понял смысл этого стихотворения, но и смог медленно и гладко прочитать вслух. Затем он удивленно взглянул на Квинна.

– Это красиво. Наверное, она была чудесной женщиной, – тихо произнес он. Его тронуло прочитанное, и он был взволнован тем, что сумел прочесть стихотворение.

– Да, – печально ответил Квинн. – Но я не всегда это знал. Мне открылось, какой она была, только в последние месяцы, которые мы провели вместе. Пожалуй, я никогда не знал ее по-настоящему.

Он много узнал о жене после ее смерти благодаря стихам и дневникам. Трагедия заключалась в том, что тридцать семь лет он едва знал ее. Он принимал Джейн как должное и игнорировал ее. Лишь недавно он признал это, и ему было мучительно стыдно.

– Она красивая на фотографиях, – тихо заметил Джек.

Джейн была хрупкой, но обладала силой, о которой никто не подозревал – а меньше всего ее муж. И у нее была нежная, кроткая душа.

– Она была красивой, – подтвердил Квинн, и Джек понял, как сильно он любил ее. – Она была замечательной женщиной, – добавил он с задумчивым видом, и они продолжили урок.

Джек делал заметные успехи. Квинн дал ему то, о чем он всегда мечтал. Это был дар свободы, и Квинн помогал молодому человеку постепенно разорвать цепи, опутавшие его. Неспособность читать была для него смертным приговором или, по крайней мере, пожизненным заключением в одиночной камере. Квинн тоже как бы пребывал в заточении: он был приговорен к пожизненному одиночеству и вечным угрызениям совести. Ему все еще снился тот навязчивый кошмар. Правда, несколько реже с тех пор, как он начал учить Джека читать. Казалось, помощь другому человеку уменьшала его вину.