Дженнифер Доусон - Дай мне шанс

Какая ирония!.. Лишь перестав ей верить, он понял, что любит ее. И он не сомневался: это была истинная любовь. Глубокая и мучительная. Именно она сделала его живым. Пробудила его чувства. Его жизнь с появлением Мадди приобрела смысл. И даже сейчас Митчу хотелось найти ее побыстрее и прижать к груди.

В дверь постучали, но он проигнорировал стук – не хотел никого видеть. И налил еще виски. Алкоголь делал свое дело, помогая Митчу вернуться к тому онемению, в котором он пребывал до того, как в его жизни появилась Мадди, женщина, все изменившая…

Снова стук в дверь. На этот раз – более настойчивый.

А потом дверь вдруг открылась, и в комнате появился старший брат Мадди.

– Сейчас неподходящее время, – сказал Митч.

– Неужели?! – язвительно бросил Шейн. И, не дожидаясь приглашения, уселся напротив Митча. – Что ты сделал с моей сестрой? Она вылетела отсюда как щенок, которого пнули.

Митч опять глотнул виски. И едва не задохнулся от боли в груди. О боже, она ушла! Но куда?..

Она наверняка дома. У него дома.

Шейн нахмурился и проворчал:

– Похоже, что и пять минут могут причинить немало вреда.

– Чем могу помочь? – буркнул Митч. Нужно, чтобы этот парень убрался с его глаз. Как можно скорее.

На минуту воцарилось молчание. Потом Шейн кивнул на виски.

– Я бы выпил.

Митч поставил перед ним бутылку. Гость встал и взглянул на этикетку. Затем, пожав плечами, взял бутыль и сделал большой глоток. После чего, шумно вздохнув, поставил бутылку на стол и снова уселся в кресло.

– Мадди уехала, – сообщил он.

Митч тяжело вздохнул.

– Нам нечего сказать друг другу.

– Мне не нравится, как ты говоришь про мою сестру, – заявил Шейн. – И уж точно не нравится все, что здесь происходило до моего приезда.

Митч на мгновение зажмурился. Перед его глазами вдруг возникла приподнятая округлая попка Мадди. И он вонзался в нее. А в ушах снова зазвенели ее страстные крики.

– О черт… – Он помотал головой и провел ладонью по волосам.

Губы Шейна искривила сардоническая ухмылка.

– Да, я так примерно и думал.

Митч приподнял бровь.

– Ты действительно хочешь это обсуждать?

– Нет. И не уверен, что одобряю все это. – Зеленые глаза Шейна были так знакомы, что Митчу хотелось отвести взгляд. – Но знаешь что? За все те годы, что Мадди была со Стивом, я никогда не видел, чтобы она так же смотрела на него. Черт, он порядочный, славный, рассудительный парень. Но он ни за что не попытался бы напасть на меня, что бы я ей ни сказал.

– Он кажется настоящим принцем, – пробурчал Митч.

– Более того, он принял бы мою сторону в любой драке, – продолжил Шейн. – Скажи, а если бы Мадди не попросила тебя прекратить, ты попытался бы придушить меня? Если так, то ничего бы не вышло. Мой брат Джимми только кажется спокойным и безобидным. Но он кого хочешь скрутит. Да и я умею за себя постоять.

Митч понятия не имел, куда клонил этот парень, он его не интересовал.

– Ты закончил?

– Нет, – отрезал Шейн. – Ты влюблен в мою сестру. А она – в тебя. Конечно, мне это не очень-то приятно, но я все же намерен быть добрым малым.

– Ты? Добрым малым? – Митч рассмеялся и вновь глотнул виски. Проклятье, он любил ее! Нуждался в ней! Хотел ее прямо сейчас!

Тут Шейн вдруг положил на стол папку, которую Митч до сих пор не замечал.

– Ты сейчас зол как черт, но справишься с этим.

– С чем именно? – буркнул Митч.

Шейн подвинул к нему папку.

– Мадди сделала то, что посчитала правильным. Она всегда так поступает, даже если иногда получается сплошная глупость. Но она задумала доброе дело – пусть и действовала у тебя за спиной.

Митч уставился на гостя с удивлением.

– Совсем недавно ты жаждал моей крови, а теперь играешь роль свата?

Шейн пожал плечами.

– Да, точно. Сначала я немного взбесился, когда… э… – Он откашлялся. – Когда услышал, что здесь происходило. Она – моя младшая сестра. Я растил ее с пятнадцати лет, а у тебя не слишком красивое прошлое – в той его части, где речь идет о женщинах. Хотя последнее время ты вел жизнь монаха.

Митч посмотрел на папку. Его одолевало любопытство. Интересно, что же там, внутри?

Тут Шейн вновь заговорил:

– Я очень люблю сестру и желаю ей счастья. И я чертовски волновался за нее. Долгие годы она была не в себе. Плыла по течению, словно совсем не жила. Полагаю, она рассказала тебе об аварии.

Митч кивнул, а Шейн продолжил:

– Она так и не избавилась от чувства вины, к каким бы психологам я ее ни таскал. Она никак не могла понять, что никто ее ни в чем не винит.

– Знаю, – вздохнул Митч. – Но сейчас ей лучше.

Благодаря ему. Благодаря им обоим. Потому что они были вместе.

– Да, верно, – улыбнулся Шейн. – Когда-то она была невероятной озорницей. Это сводило отца с ума, хотя он безумно ее любил. Приятно было увидеть, что прежняя искорка вернулась.

Митч в очередной раз глотнул виски, после чего проговорил:

– Я хочу одного – чтобы она оставалась самой собой.

Шейн откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.

– Не думаю, что она любила Стива.

– Конечно, не любила, – вставил Митч, решив все выяснить до конца. – Это парень совершенно не годится для нее.

Шейн тут же кивнул.

– Верно. И если честно… Когда мы обнаружили, что Мадди сбежала, я мысленно поздравил ее. Ей необходима свобода, необходимо избавиться от непрестанной опеки. Я знал это почти с самого начала. И вот теперь, когда сестра наконец позвонила… Она показалась мне прежней Мадди. Той, которая, как я считал, погибла вместе с отцом. – Шейн взял бутылку с виски и налил щедрую порцию в полупустой стакан собеседника, затем и сам глотнул из горлышка.

Сердце Митча болезненно сжалось; он уже жалел, что прогнал Мадди.

– Так вот в чем дело, – продолжил Шейн, открывая папку. – У моего друга есть свои методы поиска информации, и он сумел найти кое-что в помощь твоему отцу и, следовательно, тебе тоже. Что касается Томаса Кромуэлла, то в этом отношении у тебя все в порядке. Почти все документы были при нем, когда он погиб в самолете, так что улики против тебя лишь косвенные. Их недостаточно, чтобы передать дело в суд, но вполне достаточно, чтобы испортить тебе репутацию.

Митч молча кивнул. Все это он уже знал.

– А вот та женщина, что шантажирует твоего отца, – другая история. – Шейн пролистал несколько страниц и указал на снимок. – Эффектная женщина!

Митч долго изучал фото. Брюнетка с угольно-черными волосами была на редкость красива.

– Похоже, у нее лишь один недостаток – склонность к шантажу.

Шейн весело хмыкнул и кивнул.

– Верно. Увы, мы все несовершенны. Она тебе знакома?

– Нет. – Митч взял фото и стал изучать блестящие синие глаза и рубиновые губы. Действительно – ничего знакомого. – Я никогда ее не видел.

– Ничего удивительного, – кивнул Шейн. – Видишь ли, у твоего доброго друга Томаса была когда-то любовница в Греции. Рейчел Браун, иначе Кассандра Апостолис, – их дочь. К счастью, твой айтишник проделал хорошую работу. И если даже у этой женщины есть какие-то документальные доказательства сделки, совершенной отцом, нет никакой возможности связать все это с тобой.

Митч с облегчением выдохнул. Ощущение было такое… словно гора свалилась с плеч. Но ему тут же вспомнились слова Сэма: «Не пытайся контролировать все на свете». И в эту же секунду Митч наконец понял, что имел в виду приятель. Поэтому перестал делать вид, что ему все равно. Перестал притворяться, что с ним все в порядке. Более того, он понял, что Мадди была права. А он прогнал ее…

– У Кассандры есть бойфренд, – продолжал Шейн, возвращая Митча к действительности. – Живет в том же отеле. Недавно получил рецепт на снотворное под названием… амбиен.

– Как такое возможно? Агенты моего отца наверняка к этому времени уже все обнаружили бы.

– Она все проделала идеально. Да никто и не обращал на нее внимания. Сам понимаешь, все взгляды устремлены на сенатора… Именно ему следует быть предельно осторожным. А у Лоугана нет таких ограничений. Не говоря уж о том, что он на многое способен. Без труда сможет навести на нее подозрения и натравить прессу. Тебя же никто не тронет. Я попрошу Лоугана, чтобы продолжал копать. Он занимается этим всего неделю.

– Он действительно так хорош?

Шейн с усмешкой кивнул.

– Да, очень хорош. Его зовут, когда хотят провести негласное расследование. Но такие талантливые люди стоят больших денег…

Митч прищурился.

– И сколько ты ему заплатил за информацию?

Шейн пожал плечами. Выражение лица было непроницаемым.

– Она хочет спасти тебя. Позволь ей. Но не откажусь, если ты немного опустошишь свой трастовый фонд.

Митч поджал губы.

– Пусть он отдаст ей деньги и отправит мне счет.

– Так я и думал. Я знал, что ты так скажешь.

– Я намерен вернуть ее, – заявил Митч, резко поднимаясь, – прилив адреналина вытеснил алкогольные пары.

Но Шейн покачал головой.

– Нет-нет, не ищи ее нигде следующие два часа.

Митч поморщился и проворчал:

– Я не слишком хорошо воспринимаю приказы.

– Жаль. Потому что сейчас придется. И учти, если причинишь боль моей сестре, на земле не будет того места, где ты сумеешь скрыться. Я больше не хочу видеть, как она плачет.

Митч скрипнул зубами. На щеке дернулся мускул. О боже, он заставил ее плакать!

– Понятно, – кивнул он.

Шейн внимательно оглядел его.

– Хочешь работу? Я не так разборчив в отношении репутаций, как разбогатевшие фирмы старой школы. Нельзя продвинуться в этой жизни, если не обойдешь несколько правил. Уверен, что команда моих юристов найдет тебе применение.

Митч рассмеялся. Ни за что на свете он не пойдет под начало этого парня.

– Черт возьми, нет!

Шейн пожал плечами.

– Да, это, возможно, было бы слишком…

Долетев до дома с рекордной скоростью, Митч ворвался на подъездную дорожку. Машина, завизжав шинами, замерла. Он выскочил из нее, прежде чем осела пыль. Ворвался в дом, выкрикивая имя Мадди, хотя не увидел во дворе ее машины.

Ох, если бы он только не отказался говорить с ней! Если бы не прогнал!..

Почему он был так уверен, что она здесь, у него дома? Увы, он опоздал.

– Мадди! – завопил он на весь дом.

Из кухни выскочила мать.

– Митчелл, что случилось?

– Где Мадди?!

Шарлотта распахнула глаза.

– Она сказала, что увидится с тобой в баре.

– И до сих пор не вернулась?

– Нет. – Мать покачала головой. – Что-то произошло?

– Я должен найти ее.

Шарлотта положила руку ему на плечо.

– Митчелл, что происходит? – Мать внимательно смотрела на него, и в глазах ее была скорбь.

Митч сделал глубокий вдох и выпалил:

– Мы поссорились, и я прогнал ее.

– О, Митчелл… – прошептала мать.

– Но я должен найти ее, – проговорил он с дрожью в голосе. – Не могла же она вот так уехать… Все ее вещи здесь!

– Ты найдешь ее. Все будет хорошо, успокойся.

Но он никак не мог успокоиться.

– А что если она поехала домой?

Рука матери чуть дрожала.

– Тогда ты поедешь за ней.

У него перехватило горло; казалось, он вот-вот задохнется.

– А если она… все равно не вернется?

– Ты найдешь способ уговорить ее. Я точно знаю.

– Откуда ты знаешь?

Глаза Шарлотты заблестели, и она в растерянности заморгала. За тридцать четыре года он ни разу не видел, чтобы мать пролила хоть слезинку – даже на похоронах своих родителей.

– Знаю, потому что ты любишь ее, а она – тебя.

Митч судорожно сглотнул и молча кивнул. А мать, улыбаясь сквозь слезы, проговорила:

– А теперь иди и делай все возможное, чтобы бороться за нее.

– Я буду… – прохрипел он. Мадди Донован – та женщина, за которую стоило бороться, и он перевернет небо и ад, чтобы вернуть ее.

Больше он никогда не будет сдаваться.

Мать открыла ей дверь. И выглядела она так… Казалось, Шаннон Донован постарела лет на десять. Тусклые рыжеватые волосы неряшливо завивались на ушах, морщинки вокруг рта и глаз стали более отчетливыми, а голубые глаза были обрамлены темными кругами.

– Мадди!.. – воскликнула мать.

Проплакавшая всю дорогу от Ривайвла до Чикаго, Мадди считала, что слез у нее больше не осталось. Она ошиблась. И разразилась рыданиями, сотрясавшими все тело. Всхлипывания прерывались икотой.

Шаннон крепко обняла дочь и прижала к груди.

– Малышка моя… Я была вне себя от тревоги!

Слова эти вызвали новый приступ истерики, и Мадди совсем ослабела, когда мать повела ее в гостиную. Усадив дочь на диван, Шаннон села с ней рядом и снова обняла.

– Мне т-так ж… жаль… – пролепетала Мадди.

Шаннон промолчала. Она по-прежнему обнимала дочь, а Мадди все рыдала и рыдала – она плакала об отце, о прошлых ошибках, о несостоявшейся свадьбе, а больше всего… о Митче!