Плам Сайкс - Дебютный развод

— Нет… но, полагаю, теперь, когда цель достигнута… Не знаю, мне как-то не по себе.

— Зато ты развлеклась, — утешила я ее, стараясь развеселить. — И вышла из этого приключения без потерь. Не то что я. Я даже не знаю, где сейчас Хантер!

— Мы найдем его! — решительно воскликнула Лорен. — Мой отец способен найти любого. У него полно друзей в ФБР. Не волнуйся. Увидимся завтра. Саломея говорит, что работает над приглашениями на какую-то вечеринку, где мы обе должны быть. И ты там будешь. Никаких отговорок.

Гламела Грильоне (настоящее имя — Памела) — само олицетворение типичной черноволосой итальянской графини, избравшей местом жительства Нью-Йорк. Свое прозвище она заработала, буквально купаясь в гламуре все эти годы и еще в ранней молодости став постоянной гостьей на борту «Стелт», любимой яхте Джанни Анджелли. Гламела, возможно, самая оригинальная женщина в Нью-Йорке. Если позвонить ей и спросить, как дела, она обычно дает один из двух ответов: «божественно» или «я немного спятила».

Прибывая на очередную коктейль-вечеринку в ослепительном винтажном туалете от Миссони или Пуччи, она неизменно объявляет: «Я так уродлива, отвезите меня домой», — чем мгновенно завоевывает симпатии всего общества, несмотря на вызывающую зависть красоту и бюст, как у Моники Белуччи.

Саломея недаром выбрала ее дом как самое подходящее место для «Отмщения» — таким кодовым именем был обозначен план ее мести Софии за все, что пришлось пережить Марси. Всего за двадцать четыре часа, прошедших с той минуты, как разразился скандал с Софией и Кристофером, Саломея организовала вечеринку в мансарде Гламелы на Гранд-стрит. Квартира славилась коллекцией работ современных авторов, и никто, даже София, не мог отказаться от приглашения. Предлогом была вечеринка в честь принца Ангуса. Под этим именем был известен автор авангардных инсталляций из Глазго. Никто не знал его настоящего имени, но в Нью-Йорке всем плевать на истинные имена британцев.

— Что за изумительное место! — выпалила я, когда Гламела открыла нам дверь. Сознаюсь, я преувеличивала свой восторг в попытке скрыть скверное настроение: прошли сутки после исчезновения Хантера, а я так и не услышала от него ни единого слова. Когда я сегодня утром снова позвонила в его офис, Денни сообщил, что Хантер не появился в том цюрихском отеле, где, как они думали, заказал номер. Никто ничего о нем не знал.

— Ну разве не уморительно? — Гламела провела меня по мансарде. Она мягко ступала босыми ногами по коврам. Подол зеленого шифонового платья плыл за ней прозрачным шлейфом. Единственным украшением был золотой с изумрудами браслет, который она, подобно индийской принцессе, носила на левой щиколотке. — Можете поверить, что когда-то здесь был манхэттенский мини-склад?

Поверить было легче легкого — мансарда оказалась достаточно просторной, чтобы вместить все восточное побережье. Одна гостиная не менее пятидесяти футов в длину, с окнами от пола до потолка, выходившими на прелестные крыши Сохо. И повсюду, куда ни бросишь взгляд, были предметы искусства: инсталляция Джеффа Кунсатам, масло Сесили Браун — здесь, ковер Трейси Эмина на полу. Комната с темными полами и белыми лакированными стенами была идеальным местом для работ. Единственными предметами меблировки были два белых кожаных табурета и белый кабинетный рояль.

— Все в библиотеке, — сообщила Гламела, устремляясь туда.

Библиотека оказалась куда уютнее, чем остальные помещения. Правда, обстановка и здесь была ультрасовременной. Все книги, аккуратно завернутые в почтовую бумагу, при ближайшем осмотре оказывались старыми школьными видеозаписями. В комнате было полно людей искусства.

— Сюда! — позвала Тинсли, развалившаяся на огромном диване, застеленном козьими шкурами. Сегодня она была в красном бархатном платьице с рукавами-фонариками, лучше всего подходившим четырехлетней девочке, и весело болтала с принцем Ангусом, вырядившимся в клетчатые брюки с очень узкими штанинами и разрезами по бокам, скрепленными английскими булавками. Волна длинных выбеленных волос доходила ему до плеч. Он казался странно-сексуальным, в стиле творческих натур, хотя почти все они смотрятся как-то нелепо. Я подошла к ним, схватив по пути бокал шампанского с подноса.

— Пр-ривет, — кивнул принц Ангус, когда я уселась рядом с Тинсли.

Я машинально отметила, что выговор у него точь-в-точь как у «Битлз».

— Ну разве он не божественный? — вопросила Тинсли, обвивая длинной рукой шею принца. — Саломея просто без ума от него!

— Она симпатичная! — заметил Ангус.

— Вы совершенно правы, — согласилась я. — Расскажите мне о вашем шоу.

— Я перевез хибару времен Тюдоров из Пенрита в Нью-Йорк и расписал стены, чтобы было похоже на изображение псевдотюдоровского особняка в Беверли-Хиллз. Шоу называется «Псевдо-псевдо Тюдор». Ха-ха-ха! Кстати, прелестная Саломея никем не занята…

— Она могла бы стать верной женой для подходящего… мусульманина, — пояснила Тинсли, с некоторым сомнением оглядывая принца. — Саломея решила встречаться только с мужчинами одной с ней веры. Иначе слишком много неприятностей с родителями.

— Вот как… — с сожалением вздохнул Ангус.

И тут я краем глаза заметила Софию. Фу! Видеть ее не желаю! Однако во имя выполнения плана Саломеи, казавшегося мне дьявольски умным, я попыталась остаться спокойной.

София стояла у камина в другом конце комнаты, опершись рукой о каминную полку, затянутая с головы до ног в белый кашемир, поверх которого был накинут кремовый меховой жилет. Она истерически смеялась над какой-то шуткой… Саломея! Что же все-таки Саломея задумала?

Немного дальше стояли погруженные в разговор Валери и Аликс. Да что тут происходит? И где Лорен? Разве она не должна быть здесь?

Я пробралась к Аликс и прошептала:

— Что затеяла Саломея?

— Я просто влюблена в твое ожерелье, Аликс, — перебила Валери, прежде чем Аликс успела ответить.

— Ланвен. Я ужасно бесцветная. Такие теперь есть у всех, — отмахнулась Аликс, теребя длинную нить черных жемчужин, обвитых тонкой сеткой. — Беда в том, что, если я покупаю ожерелье, мне нужно непременно иметь такие же кольцо, браслет и серьги. Я никогда не покупаю одно только ожерелье. Можешь представить, сколько с этим хлопот? Кстати, потрясающее платье.

— Я хотела остаться сегодня в постели, так что это мой самый скромный наряд, — запротестовала Валери.

Это было явным преуменьшением. На Валери было невероятно узкое черное платье для коктейля с белой лентой-пояском, завязанным на талии бантом. Вряд ли оно подходило для постели!

Неожиданно со стороны камина донеслись крики.

— Фейсал! Дорогой! Сколько лет, сколько зим! — пропела Саломея, абсолютно неотразимая в шоколадно-коричневом в белый горошек платье.

Она взволнованно махала рукой, подзывая кого-то. Все обернулись к двери. В библиотеку входил необычайно красивый араб в безупречном черном костюме и красной куфье. Он показался мне копией молодого Омара Шарифа, глаза его сверкали черными бриллиантами. Клянусь, я услышала, как все женщины затаили дыхание, когда он шагал к камину, где стояла Саломея.

— Саломея! Красавица! — объявил Фейсал, целуя ее протянутую руку. — А кто этот… цветок? Он повернулся к Софии и вежливо приподнял брови.

— Я София Д'Арлан, — представилась та с самым обольстительным выражением.

Лично я не представляла, каким образом все это может послужить наказанием для Софии: уж очень приятное наказание. Что это пришло в голову Саломее? Кажется, этот человек — ее бывший муж? И где Лорен? Ее по-прежнему нет.

Тем временем София в своем обычном стиле ринулась на Фейсала, как тигр на добычу. Уже через двадцать минут они ушли с вечеринки вместе, рука об руку, к полному изумлению собравшихся. Единственной, кто сохранил хладнокровие, была Саломея, все это время весело флиртовавшая с принцем Ангусом.

Едва за парочкой закрылась дверь, Саломея буквально свалилась с дивана и легла на ковер, хихикая, как заводная кукла.

— Я — гений! Ха-ха-ха! — заливалась она словно безумная.

— Что ты задумала? — спросила я.

— Погоди и… хи-хи-хи… увидишь. Хитрее и коварнее меня не найдешь на свете!

Помимо решительно непонятной природы вечеринки, посвященной мести Саломеи, было нечто еще, поразившее меня в ту ночь: Лорен так и не объявилась. А поскольку она, очевидно, была посвящена в планы Саломеи, все это казалось еще более странным. Но в конце концов Лорен вечно подводила подружек. Однако когда она не позвонила и на следующий день и не явилась в студию Текка на запланированную примерку, я заволновалась. Один из ребятишек Уорнера пригласил Лорен посетить церемонию награждения «Оскаром», и она выплатила Теккерею огромный аванс за платье к знаменательному вечеру.

Помимо всего прочего, мне отчаянно требовалось поговорить с кем-то о Хантере. Не хватало только изливать свои переживания Марси или Тинсли! Прошло уже два дня, а от Хантера ни звука! Заволновались даже в его офисе. Что с ним случилось?

Я позвонила Лорен на сотовый, но он оказался отключен. Набрав домашний номер, услышала автоответчик. Еще более странной была реакция Текка: для парня, бизнес которого оказался под угрозой и который все поставил на снимок Лорен в его платье на присуждении «Оскара», он демонстрировал удивительное спокойствие.

— Разве этот наряд не восхитителен? — спрашивал он, с мечтательным видом глядя на платье Лорен. — Силуэт — один в один, как на портретах Джона Сингера Сарджента.

Платье было сшито в отчаянно романтическом стиле, с тугим корсетом, невероятно узкой талией и широкой легкой юбкой: намного шикарнее, чем можно видеть на любой церемонии вручения «Оскара».

— Теккерей, но ее здесь нет, — напрасно протестовала я.

— Ха! — жизнерадостно усмехнулся он. — Платье — высший класс.

— Текк, но наши доходы в этом месяце далеки от классных, — напомнила я.

— Все будет хорошо, Сильви, перестань ныть. Итак, кого еще я одеваю к «Оскару»?

У меня не хватило духу ответить ему: «Никого».

— Мисс Сильви! Ми-иссс! — взвыла Агата, горничная Лорен, позвонившая через два дня. Она буквально задыхалась от слез и явно находилась в состоянии истерики. — Она ушла! Исчезла!

— О чем это вы? — спросила я.

— Лорен вернулась домой из Токио. Потом сказала, что выйдет минут на пять, и… и не вернулась. Паспорта тоже нет, но… — Далее ее речь стала совершенно бессвязной.

— Ну… может, она поехала отдыхать? — предположила я, стараясь не выдавать беспокойства.

— Она никуда не ездит, пока я не сложу ей вещи. Никогда. Она совсем не умеет их складывать. О-о! Думаю, она мертва!

— Агата! — воскликнула я. — Этого не может быть!

— Но, мисс, Лорен оставила все свои драгоценности! А она без них и шагу не сделает!

Если вы Лорен Блаунт, отдых просто не отдых без мешка бриллиантов! Агата была права: наличие драгоценностей яснее ясного говорило, что Лорен следует официально занести в список пропавших без вести.

Они встретились на коктейль-вечеринке и поженились через три дня. В воскресенье София Д'Арлан, живущая в Париже и Нью-Йорке, и шейх Фейсал аль-Фирай из Джедды, Саудовская Аравия, и Женевы, Швейцария, чье состояние, послухам, достигает семнадцати миллиардов долларов, поженились в крохотном европейском княжестве Люксембург. (У Фейсалауже есть четыре жены, и, очевидно, это единственное место в Европе, где он может легально жениться в пятый раз.) Новобрачные собираются делить свое время между его дворцом в Джедде и увеселительным ранчо в Иране.

— Нет, я просто не могу! Я выдала охотницу на мужей за единственного мужчину, который может иметь одновременно четыре жены и быть мужем пятой! — хохотала Саломея несколько дней спустя, читая мне вслух раздел «Свадьбы» в «Нью-Йорк таймс». — Ты когда-нибудь слышала о законах шариата?

Оказалось, что Фейсал аль-Фирай был дядей бывшего мужа Саломеи («В этой семейке всех называют Фейсалами, даже дочерей» — пояснила она). Очевидно, он был в полном восторге от молодой европейской жены. А вот Саломея была в полном восторге от себя. Она добилась своего! Она была полностью убеждена, что Софии больше никогда не позволят ступить на землю неверных. Тем временем Марси наняла вышеупомянутого адвоката Иваны, специалиста по бракоразводным делам. Ее сексуальная жизнь превратилась в сплошное безумие. Она была полна решимости добиться в сфере обольщения мужчин куда большего, чем Лорен.

А вот новости о Лорен были далеко не столь обнадеживающими. Она действительно исчезла. Пресса окрестила ее «Исчезающей Дебютной Разведенкой». За одну ночь она стала так же знаменита, как принцесса Диана, а ее исчезновение расписывалось как отчаянно гламурная трагедия. Даже Доминик Данн безуспешно попытался провести расследование и написал об этом в своей колонке в «Вэнити фэр».