На одном из шкафов стояла ваза с композицией из свежих фруктов. Кэт не хотелось к ней прикасаться, тем более что она не знала названий половины из них. Джайлс оставил пакет с недоеденными круассанами. На бумаге еще не проступили жирные пятна, следовательно, они пролежали там недолго. Она налила себе кофе и улыбнулась, глядя на карту. «Магазин „Шанель" (коллекция женской одежды и аксессуары)». Ну-ну.

Кэт знала, что иногда выгодно казаться глупее, чем ты есть на самом деле. Но запутаться в лабиринте шикарных домов и чувствовать, что неспособна спросить у кого-нибудь дорогу к «большому белому дому», не входило в ее сегодняшние планы. Потягивая кофе, Кэт решила, что в таком месте нужно быть aufait[11] с расположением улиц. Неприятный холодок прошел по спине — она представила толпы Селин, девушек с лошадиными носами, уставившихся на нее. Где-нибудь здесь должен быть справочник.

Кэт подошла к камину. На нем стояла большая микроволновая печь, а над ней — длинный ряд красивых кулинарных книг из классического набора небольших ресторанов. Они выглядели так, словно к ним никто не прикасался. Глядя на изящные матовые обложки, Кэт заключила, что книги предназначались для тех, кто никогда не будет ничего по ним готовить. «Дома этих обложек хватило бы на пять минут, — подумала Кэт, — а потом папа снял бы их и оклеил книги пластиковой пленкой для практичности».

В конце полки стоял потрепанный путеводитель — словно блэкпульский осел на конных скачках в Эскоте. Кэт взяла его и еще до того, как допила кофе, разработала легкий маршрут, по которому идти до «Харви Николз» гораздо интереснее, чем мимо хваленых магазинов одежды Джайлса.


Примерно через полтора часа Кэт несмело прислонилась к стене и тяжело вздохнула. Она не осмеливалась взглянуть на часы. Она не хотела знать, сколько уже было времени.

Почти целый час ушел на то, чтобы свести количество надетой одежды к искусно-беспечному минимуму — черные джинсы и черная кофточка с широкими рукавами. А также на то, чтобы нанести искусно-минимальное количество макияжа, который девушка в салоне красоты будет снимать целой пригоршней ваты. Хоть Джайлс и восхищался ее пренебрежением к моде, это был не повод, чтоб целый день кто-то за ширмочками массажного зала хихикал по поводу ее манеры одеваться. Кэт благодарила бога за жаркое лето: есть не хотелось, и это немного облегчало ее отчаянную борьбу с бедрами. Эта борьба обычно выходила из-под контроля во время каникул, когда Джайлс был далеко и не раздувал из мухи слона из-за коротких юбок.

Кэт украдкой взглянула на часы. Половина одиннадцатого. Черт. Достаточно и того, что она боялась туда идти, едва приехав в Лондон, — приводить себя в порядок. Идея Селины! Но еще и опоздать… Ее ноги в новых туфлях гудели. Кэт взяла их, чтоб надевать по вечерам, но в зеркале они так хорошо смотрелись с джинсами… Настроение совсем упало.

Кэт вытащила из туфли одну ногу, потрясла ею и обнаружила, что засунуть обратно не может. Отлично. Дальнейшие прогулки, таким образом, отпадают. Не будет же она ковылять повсюду, как Тулуз-Лотрек. Кэт вновь вынула справочник и водрузила позаимствованные солнечные очки на лоб. Нет, ничего не изменилось. Кэт перевернула справочник вверх ногами, пытаясь сопоставить некоторые названия с курсом своих блужданий. Как, черт побери, можно узнать, куда идешь, если все вокруг совершенно однообразно? Дьявол. Может, этот «большой белый дом» — одна из шуточек Джайлса?

Кэт пришла мысль позвонить ему на мобильный. Пусть подскажет ей дорогу. Но это значило бы сдаться. И она не знала, может ли он говорить. Вчера он ни словом не упомянул о своей работе, и теперь Кэт ощущала укусы ревности. Только она не могла сказать, ревновала ли она потому, что Джайлс уехал на работу, или потому, что она у него есть.

Итак, помощь недоступна. Особенно после полного провала с приездом. Кэт попыталась сосредоточиться на карте. Отвратительно, что нет ничего знакомого, не на что ориентироваться. И тишина на этих прохладных белых улицах была почти жуткой: никто не входит и не выходит, не шумят дети, и уж конечно нет машин.

Кэт глубоко вздохнула. В этой ситуации она могла рассчитывать на помощь только одного человека, и этого человека с ней не было. Поэтому она решила взяться за другую блестящую мысль: как бы повела себя Селина в такой ситуации?

Словно ответ свыше, из-за угла вынырнуло черное такси. Опуская очки на нос, Кэт замахала ему, и вдруг до нее дошло, что она не знает, как обращаться с лондонскими такси.

К счастью, машина была пустой. Стараясь выглядеть спокойно, насколько это было возможным, она открыла дверцу и, усаживаясь, произнесла:

— «Харви Николз».

Правильно ли? Когда нужно говорить, куда едешь?

— Здесь за углом, милочка, — ответил таксист. — Уверены, что вас надо подвезти?

— Э, да, — сказала Кэт. — Я натерла ноги.

Она попыталась надуть губы, как Селина.

— Эх, — бросил через плечо таксист, — вечно девчонки со своими туфлями. Хорошенькие кеды, вот что вам нужно. Нам, парням, нравится, когда из обуви торчит узкая полосочка носочка, понимаете, о чем я?

Кэт проглотила негодующий ответ и пробормотала что-то неразборчиво-великосветское.

Меньше чем за пять минут такси вернулось по ее маршруту немного назад и остановилось перед «Харви Николз». С облегчением Кэт принялась шарить в сумочке в поисках кошелька. Его там не было.

Холодная паника охватила ее. Она вынула ежедневник, справочник, сирену на случай изнасилования, крем от солнца. Все это не вмещалось уже в одну руку. Где кошелек? Отчаявшись, она вывалила все содержимое сумочки на сиденье и стала перебирать эту кучу. Кошелька все равно не было.

— Все в порядке, милочка?

— Да, отлично! — еле выговорила Кэт, листая ежедневник. Она знала, что это совершенно бесполезное действие, но не могла остановиться. «Думай как Селина, думай как Селина». — Просто хотела подкрасить губы, прежде чем выйти, понимаете!

Водитель снисходительно рассмеялся:

— Мне и лучше, я не выключаю счетчик. И этот Мик Акнелл — классный певец, верно?

Он включил радио, отчего Кэт стало только хуже.

В ужасе она смотрела на гору вещичек на сиденье. Кровь стучала в висках. Оставила кошелек на столе в кухне? Нет, она покупала банку диетической колы в магазине, неожиданно похожем на рынок, на углу неподалеку от дома Джайлса. Но расплачивалась деньгами, которые нашла в кармане джинсов.

Кэт почувствовала, как пот выступает под мышками. Неужели кошелек стянул карманник? Только если он был невидимкой. Или был переодет богатой пожилой дамой — это единственный человек, которого она встретила по пути. О, боже, вот что значит Лондон! Обокрадут, а ты и не заметишь! Мерзавцы! Она уж позаботится, чтоб Джайлс узнал все происшествие в подробностях, как только они встретятся. Кэт откинулась на спинку сиденья и закусила губу.

Как же ей рассказать, что ее ограбили по пути к такси? Может, сразу отправиться в полицейский участок, чтобы Джайлс мог отчитать ее за бесплатные поездки на такси, а она одновременно могла заявить о пропаже кошелька. Очистили сумочку. Черт возьми. Сколько раз она слушала программы Ника Росса, как уберечь сумки.

Воспоминание сверкнуло, словно молния.

«…Положите свой кошелек в среднее отделение сумочки, где обычно носите помаду, и застегните».

Кэт дрожащими пальцами расстегнула молнию. Вот он, ее красный кошелек, толстый и самодовольный. Поразительно. Она быстро засунула все вещи обратно, вынула пятифунтовую банкноту и протянула шоферу. Слава богу. Это еще только первая песенка из длинной оперы. Хватило двух нот, чтоб Кэт перенервничала. А что же будет дальше?

Жестом отказавшись от сдачи — а это было нелегко, потому что на счетчике значилось всего фунт и девяносто пенсов, — Кэт вышла из такси. Очки надежно закрывали глаза. Маленькая группка туристов, направляющаяся в «Хэрродс», держалась на почтительном расстоянии: а вдруг эта девушка — знаменитость? Кэт прохромала, опустив голову, ко входу. В стеклянной двери она увидела отражение вспышки одноразовой камеры.

Войдя внутрь, Кэт сняла очки. Ей не хотелось выглядеть претенциозно. Но почти все вокруг были в очках, и она вновь их надела. Кэт сразу же заметила, что на ней было мало макияжа и слишком мало одежды. Та, что дома казалась симпатичной девчонкой в духе Крисси Хинд[12], здесь выглядела просто пыльной в ярком свете сотен магазинчиков косметики, а Кэт видела свое отражение в зеркале каждого из них. Прикрываясь, как щитом, личиной Селины, и украдкой поглядывая на схему магазина, Кэт морщилась и пробиралась к эскалатору, чтоб подняться на четвертый этаж.

_____


Ровно в половине пятого Джайлс вошел в обеденный зал. Возбуждение от вводного курса для новичков еще не улеглось. Это невероятно — прямо перед ним открывается карьера, к которой он готовился с тех пор, как себя помнил, как решил жить в этом городе. Вот настоящая удача. После многих трудов, встреч и собеседований все становилось на задуманные места. Джайлс весело улыбнулся, вспомнив, как во время дискуссии привел свою группу к возможности долгосрочного сотрудничества.

Он направился к затемненному винному бару.

Кэт.

В ресторане ее не видно. «Пусть опоздает на несколько минут», — подумал Джайлс, разглядывая полки шампанских вин.

Интересно, как Кэт будет выглядеть после салона красоты. Либо очень хорошо, либо очень плохо — Джайлс мог это предсказать. В прошлом году, после того как она перенесла тяжелую корь, он подарил ей очень дорогой талон на посещение салона красоты. Джайлс надеялся, что ей как-нибудь пригладят буйные волосы, но вместо этого Кэт вышла из салона с серебристым педикюром и еще одной дырочкой в каждом ухе. Она шутила, что ее еле уговорили не вставлять колечко в нос. Джайлс молил небо, чтоб сегодня у Кэт было хорошее настроение. И чтоб ее не разозлило выражение лиц клиентов. Или явная снисходительность терапевта. Или то и другое.

Джайлс вздохнул.

— Джайлс?

Он повернулся и увидел Николь Кидман. В темных очках, ослепительно улыбаясь ему, она поднималась по эскалатору. На последней ступеньке она чуть было не споткнулась — это была не Николь Кидман, это была Кэт.

Волосы гладкими потоками меди падали ей на плечи, прозрачная кожа, оттененная модными солнечными очками, была покрыта дорогим макияжем. Кэт выглядела… почти недосягаемо для меня, подумал Джайлс. Неожиданное смятение овладело им. Она выглядела сногсшибательно. Ее розовые губки покрыли яркой матовой помадой, словно у кинозвезды. Крошечную кофейную родинку на скуле сделали совсем темной. Ему показалось, что сияние, которое раньше мог видеть только он, вдруг включили на полную мощность для всеобщего восхищения. Джайлс сглотнул.

— Ну? — спросила Кэт, поднимая очки. Глаза ее искрились от еле сдерживаемого нервного напряжения. — Знаешь, за все время наших отношений я впервые вижу, что у тебя нет слов. Ты съел что-нибудь нехорошее?

Джайлс ничего не сказал. Он с изумлением думал о том, как неожиданно уместно могут выглядеть запыленная черная кофточка и прямые джинсы. Он оглядывал ее с ног до головы. О, боже! Впервые за десять лет перед ним вновь всплыла героиня его подростковых фантазий, Оливия Ньютон-Джон[13].

Кэт опустила очки на глаза.

— Меня превратили в Джессику Рэббит[14]. Неплохо, если учесть, что в реальной жизни я скорее Кэрол Декер[15].

Кэт направилась к столикам. Она двигалась медленно и плавно, чтобы не напрягать натертые ноги. Но Джайлсу эти покачивания казались парализующее соблазнительными.

По спине Джайлса побежали мурашки. Еще немного, и он уже не сможет сдерживаться…

Он нашел в себе достаточно сил, чтоб позвать официанта:

— Столик на двоих. На имя Кроуфорда.

Официант уверенно провел его к столику в центре зала, хотя взгляды обоих были прикованы к раскачивающейся походке Кэт.

Она скользнула на стул. Джайлс и официант, словно лишние, остались стоять за ее спиной, глядя друг на друга. Кэт приятно улыбнулась официанту, и он улыбнулся в ответ. А Джайлс скорчил ему такую гримасу, что тот поспешно ретировался обратно к стойке.

— Он, должно быть, с кем-то меня спутал, — заметила Кэт. — И ты тоже.

Джайлс склонился над столиком, мягко снял Селинины очки и взял Кэт за руку.

— Кэт, я хочу сказать, что ты выглядишь невероятно. Просто… — он подыскивал подходящее слово, которое могло бы выразить всю силу его нового желания и в то же время не означало бы, что раньше она выглядела как дикая обезьянка.

Кэт улыбнулась, а затем внезапно нахмурилась.

— Слушай, Джайлс, я хочу кое-что сказать. Я знаю, сколько все это стоило, и я просто в ужасе, сколько ты на меня потратил. Это заставляет меня чувствовать себя… не знаю, маленькой, наверное.