Наташа Лестер - Ее секрет

– Лео! – сказал Эверетт. Судя по голосу, он был удивлен, но, тем не менее, явно рад видеть ее. – Не хотите ли выпить? – В руке у него оказался бокал. – У здешнего повара обнаружился превосходный запас спиртного, на что я, признаться, даже не рассчитывал.

– Хочу, – сказала она.

Эверетт исчез, чтобы вернуться через несколько минут с двумя бокалами. Один из них он протянул ей, и она отпила крошечный глоток.

– Что это? – спросила Лео. Она покатала восхитительную жидкость на языке; ее несомненная крепость сглаживалась легким привкусом чего-то сладкого и острого.

– Это – коктейль из виски, горького пива, сахара и лимонной корочки. Вам нравится? Извините, мне следовало спросить, что вы предпочитаете. Сейчас я принесу вам что-нибудь другое.

Лео улыбнулась.

– Нет, он очень вкусный. Да я и не знала бы, что заказать. Мой отец ограничивался одним лишь виски.

– Что ж, в этом коктейле есть приличная доза виски. Что, скорее всего, напомнит вам об отце. Сейчас я все-таки принесу вам что-нибудь еще.

– Нет, – отказалась Лео. – Это приятные воспоминания. И поэтому спасибо вам.

Эверетт опустился в кресло возле камина, а Лео осталась сидеть на полу не далее чем в двух футах от него.

– Когда я так невежливо уснула давеча вечером, вы собирались рассказать мне о том, куда ехали на своем автомобиле перед тем, как вас настигла буря, – сказала она.

– В Саутгемптон, как и вы. Надо решить кое-какие семейные проблемы, – угрюмо сообщил он. – Для меня это нелегкое испытание. – Он потер лицо ладонью. – После того как я воевал в окопах, семейные разногласия представляются мне почти нереальными. Хотя, пожалуй, все должно быть совсем наоборот.

– Как я вас понимаю! – сказала она, не покривив душой.

Смерть давно стала неотъемлемой частью повседневности, тогда как обычные семейные трудности или хотя бы то, что она сидела сейчас перед камином на полу в гостинице и поддерживала интересный разговор, представлялись ей каким-то вымыслом, игрой воображения. Она не сводила глаз с его лица, хотя усилия, которые она к этому прилагала, казались ей столь же интимными, как если бы она протянула руку и провела пальцем по голубым венам у него на запястье.

– Я уверена, что вы со всем разберетесь. Вы кажетесь мне достойным мужчиной.

– Достойным мужчиной? В самом деле? – Эверетт одним глотком допил свой напиток. – Я сижу один в комнате с вами, когда должен находиться очень далеко отсюда, потому что вы – самая красивая женщина из всех, которых я когда-либо встречал, и… – Голос его сорвался, и он умолк.

А Лео могла лишь упорно смотреть себе под ноги, будучи не в силах поверить в то, что услышала. По жилам у нее растекся жидкий огонь, а лицо пылало из-за чувств, которых она еще не испытывала раньше, но знала, что имя им – желание. И, Господь свидетель, оно было сильным – достаточно сильным для того, чтобы ей захотелось подойти к Эверетту вплотную, позволить ему поцеловать себя и ощутить прикосновение его рук к своему телу. Но она прижала колени к груди и заставила себя остаться на месте.

– Не думаю, что это может быть правдой.

– Может. – Голос Эверетта прозвучал негромко и ласково, словно его рука погладила ее по щеке.

Лео вдруг обнаружила, что вскочила на ноги и заговорила:

– С тех пор, как все это случилось – война, инфлюэнца, мой отец… Да, действительно, я могу умереть завтра. И сейчас мне кажется, что осталась только одна возможность – жить сегодняшним днем, стремиться объять необъятное, пока его не отобрали, хвататься за простые желания, пока их предлагают, иначе… – Выражение его лица заставило ее умолкнуть. Еще никогда ни один мужчина не смотрел на нее так.

– Мы ступили на очень тонкий лед, Лео, – прошептал он.

Она шагнула к нему и оказалась так близко, что колени их соприкоснулись.

– Вы хотите поцеловать меня?

– Очень хочу.

Лео протянула ему руку. Эверетт принял ее и встал.

На мгновение они прижались друг к другу, но этого краткого мига было достаточно, чтобы кровь забурлила у Лео в жилах, и она жадно подставила ему губы для поцелуя.

Первый поцелуй превзошел все ее ожидания. Он оказался обжигающим, он пронзил ее, словно удар молнии, и ее язык устремился ему навстречу в яростном желании почувствовать его, узнать и раствориться в нем. Она смутно осознавала, что обвила его ногой, что его руки скользят по ее шее и опускаются к спине, крепче прижимая ее к себе, и она ахнула, ощутив жар его тела.

– Пойдемте наверх, – прошептала она. – Идемте ко мне в комнату.

Он уперся лбом в ее лоб, тяжело дыша.

– Вы уверены?

– Да. Приходите через минуту.

Она развернулась и с бешено бьющимся сердцем взбежала по лестнице в свою комнату. Здесь она сняла платье; оно только мешало ей, заставляя чувствовать себя пленницей войны, смерти и болезни; оно связывало ее по рукам и ногам на протяжении последних нескольких месяцев. Когда оно упало на пол, раздался стук в дверь, и Лео отворила ее в одном корсете и нижней сорочке. Она услышала, как у Эверетта перехватило дыхание, когда он взглянул на нее.

– Вы такая красивая, – сказал он.

Сильный ветер, поднявшийся к ночи, разогнал тучи, и в окно заглядывала полная луна; Лео видела свое отражение в зеркале на туалетном столике, и в этот миг она почти поверила ему. Он затворил дверь и остановился позади нее, выждав долгое и головокружительное мгновение, прежде чем поцеловать ее в шею. А потом его руки скользнули к ее корсету. В зеркале ее волосы отражались огненно-золотистым ореолом, ложбинка между грудей манила бледно-розовой тенью, и она увидела, как Лео там, за стеклом, откинула голову, упираясь ему в грудь, и медленно подняла руки, чтобы коснуться его лица. Зеленые глаза встретились в зеркале с голубыми, и дыхание ее участилось.

Медленно, очень-очень медленно, причиняя ей сладкую боль своей неспешностью, он принялся расстегивать крючки ее корсета, а потом развернул ее лицом к себе. Бретелька ее нижней сорочки соскользнула с плеча, и он провел пальцем по ее обнажившимся выступающим ключицам, задержавшись на верхнем крае ткани, которая, как она прекрасно знала, была настолько прозрачной, что он мог увидеть ее всю, если бы оторвал взгляд от ее лица.

Голос его прозвучал едва слышным шепотом, когда он сказал:

– Вы уверены, что хотите этого, Лео?

– Еще никогда и ни в чем я не была так уверена.

Он застонал и привлек ее в свои объятия, а она вновь поцеловала его, поцеловала так крепко, что ощутила приступ отчаяния, вот только что стало тому причиной, она так и не поняла. Он бережно снял с нее сорочку, и его ладонь накрыла ее грудь, пальцы принялись ласкать сосок, и она подумала, что, наверное, нашла то, что так долго искала, потому что ощущения испытывала просто невероятные и восхитительные. Ей хотелось ощутить прикосновение его обнаженной груди к своей, поэтому она расстегнула пуговицы его рубашки и отбросила ее в сторону, негромко ахнув, когда ее плоть встретилась с его плотью.

Затем он принялся покрывать поцелуями ключицы, по которым его пальцы прошлись чуть ранее, и спустился к груди, лаская губами каждый сосок. Она не выдержала и тихонько застонала. Губы его спустились чуть ниже, нашли ее пупок, потом скользнули еще ниже, и Лео обнаружила, что делает то, о чем раньше и помыслить не могла: она подалась ему навстречу и вскрикнула, когда губы его прикоснулись к бугорку между ее бедер и он начал совершать круговые движения языком вокруг него. Ее бедра тоже задвигались, чтобы он мог крепче и быстрее прижаться к ней губами, и ощущение столь восхитительное, что стало почти невыносимым, начало зарождаться в том месте, где находился его язык, и разошлось жаркими волнами сначала по ее животу, а потом и по всему телу. Она не выдержала и закричала, на этот раз громче, не обращая внимания на то, что ее могут услышать другие постояльцы, и будучи не в силах остановиться, потеряв счет времени и забыв обо всем, кроме этого жгучего ощущения, этого мужчины, его языка и своего тела.

– Лео, – шепотом произнес он ее имя и взглянул на нее снизу вверх. Он еще раз назвал ее по имени, а потом приподнял и прижал к себе так, что она обхватила его ногами за талию, и перенес на постель, где наконец вошел в нее, перебирая пальцами ее волосы и прижавшись губами к ее губам, чтобы сдержать собственный крик удовольствия.

* * *

Ах, что они вытворяли в ту ночь! Это была ночь познания, знакомства с телами друг друга, наслаждения всем, что только есть в мире чувственного и эротичного, не оставляющего никаких тайн и недомолвок. Время от времени им требовался отдых, и тогда они лежали, обнявшись, голова Лео покоилась на груди Эверетта. Но потом она бросала на него лукавый взгляд, он улыбался, привлекал ее к себе, и все начиналось сначала.

Однако уже очень скоро сквозь занавески пробились первые лучи рассвета.

– Я мог бы остаться с тобой навсегда, – прошептал Эверетт и нежно поцеловал ее, и в этом поцелуе угадывалось нечто большее, нежели желание или страсть, нечто глубокое и искреннее.

– Я тоже, – отозвалась Лео.

– Спасибо тебе, Господи, за грозу, – сказал он. – Если бы не она, мы бы никогда не встретились.

При этих его словах глаза Лео наполнились слезами. Она знала, что чувство, которое она испытывала к нему, захватило ее. Оно было похожим на любовь настолько, насколько она могла себе представить. Но сумеют ли они найти место для этой ночи в жизни, которую им предстояло возобновить теперь, когда настало утро?

– Когда я попросила тебя поцеловать меня, то и подумать не могла, что испытаю такие ощущения, – призналась она.

– Я тоже, – ответил он.

– Но у тебя есть другие дела. – Лео повернулась к нему спиной. – И в Нью-Йорке ты появишься еще не скоро.

Эверетт обнял ее и поцеловал в плечо.

– Мне нужно уладить кое-какие проблемы. Я приеду в Нью-Йорк так быстро, как только смогу. И тогда…

Мы будем вместе. Слова эти повисли в воздухе.

Лео закрыла глаза, стараясь навсегда запечатлеть в памяти горькую сладость и потрясающую красоту этого момента, лежа в постели с Эвереттом и чувствуя, как он прижимается к ее спине и ласково поглаживает кончиками пальцев ее обнаженное плечо.

– И что мы теперь будем делать? – спросила она.

– В Гринвич-Виллидж есть кафе, которое называется «У Романи Мари». Там собираются поэты, художники и прочие творческие личности – вдохновенные и забавные люди. Давай поужинаем там во вторую субботу июля. Романи Мари – цыганка-предсказательница. Она погадает нам на судьбу – хотя мне никто не нужен, чтобы подсказать, какие чувства к тебе я испытываю. – Эверетт поцеловал ее в шею и погладил ее по груди.

Лео перекатилась на живот и в последний раз уселась сверху на его обнаженное тело.

– И мне тоже, – прошептала она. – И мне тоже.

Лео остановилась напротив гостиницы «Дельфин» в Саутгемптоне, рассматривая два больших эркерных окна, нависавших над улицей, подобно орудийным башням. Это было куда более фешенебельное заведение, нежели то, которое выбрала бы она сама, и потому она машинально одернула платье, заправила выбившуюся прядку волос за ухо и прижала ладонь к щеке. Губы ее раскраснелись и слегка припухли после поцелуев Эверетта, а щеки горели, расцарапанные его щетиной, но она надеялась, что никто этого не заметит.

– Шагом марш, – скомандовала она себе, спрятав страх и неуверенность под маской холодного безразличия и держа спину прямо.

Внутри ее встретило фойе с многочисленными диванами с мягкими подушками и столами, заставленными фарфором, а также люди, много людей. Она спросила себя, как, ради всего святого, сумеет отыскать в этом столпотворении Матти, которую в последний раз видела, когда той исполнилось шесть.

Лео начала пробираться сквозь толпу, но тут мужчина, шедший впереди нее, сделал шаг назад, и она от неожиданности попятилась и налетела на столик, накрытый к послеполуденному чаю.

– Прошу прощения! – выдохнула она, когда лепешки едва не свалились на пол, а чай расплескался на блюдца.

– Вам следует быть осторожнее, – упрекнула ее какая-то женщина.

– Прошу прощения, – повторила Лео, которой хотелось провалиться сквозь землю.

– Ничего страшного, – с ласковой улыбкой заметила другая женщина.

И тут в комнату вплыла молодая леди, поправляющая элегантные атласные манжеты; перчатки ее сверкали невероятной белизной. Лео тут же спрятала собственные руки за спину; ее перчатки, бывшие белыми четыре года назад, теперь уже никто не рискнул бы назвать таковыми. Леди сдержанно улыбнулась одной из женщин, которую Лео оскорбила своим поведением, и вдруг в памяти у нее шевельнулись смутные воспоминания. Лео помнила, что волосы у Матти были светлыми, а у этой леди они выглядели светло-каштановыми, но вот улыбка осталась той же самой, как у маленькой девочки, очень похожей на фарфоровую куклу, с которой она некогда была знакома.