– А порча на мне есть?

– А как же, милая, – воодушевилась старушка. – И порча есть, да еще какая. Только люди порой как думают: порчу навел злой человек. И так бывает, не спорю. Только главную порчу мы сами на себя наводим. Вместе с непромытыми грехами и порчу заглатываем…

– Непромытыми? Это как?

– То есть через душу не пропущенными. Вот верующие на покаяние к батюшке идут. Грехи промоют, душу очистят, тогда и порча отступает. Сама-то часто в церковь ходишь?

Марина задумалась, не в силах припомнить, когда она в последний раз ненароком забрела на церковную службу.

– То-то и оно, – продолжила баба Нюша. – Не мое это дело – в церковном усердии наставлять. Да и не каждому дано к Богу пробиться. Но баба Нюша всем поможет: и верующим, и неверующим. Теперь слушай внимательно.

Ворожея убрала карту с колесом в колоду, отодвинула ее в сторону. Загасила свечи.

– Перво-наперво ты должна раздобыть старое корыто. Корыто – это вроде как твоя нонешняя жизнь. Лучше ищи деревянное! В крайнем случае и цинковое сгодится.

– Да где ж я его возьму! – воскликнула Марина, помнившая вид старинной емкости для стирки по иллюстрации в детской книжке. Там привередливая старуха сидела перед разбитым корытом.

Баба Нюша оставила возглас клиентки без внимания и продолжила:

– Дальше все просто. Купишь на рынке мешочек картофеля. Сама его заговоришь, то есть грехи на него переложишь. Ну а потом в землю посадишь. На дворе-то май. Самое время картошку сажать.

– У меня и огорода-то нет, – покачала головой Марина.

– Можешь у знакомых посадить, а хочешь – мой огородик используй. За отдельную плату, разумеется. А теперь давай отрепетируем, как грехи на картошку сводить.

Через два часа Марина покинула жилище ведуньи. Она верила и не верила в действенность народного средства. Но теперь отступать было поздно. Марина чувствовала, что желание свести грехи и избавиться от порчи сильно овладело ею.

Дома Марина наскоро покормила мать, на ходу перекусила сама. Затем вновь вышла на улицу искать корыто. Было уже темно. Тем удобнее Марине было заглядывать в мусорные контейнеры. Нужный предмет долго не попадался ей на глаза. В одном дворе, где шла стройка, валялось, правда, огромное цинковое корыто с налипшим на дно цементом. Но столько грехов у Марины не набралось бы, и тащить такое корыто было тяжело. Марина возвращалась домой ни с чем. Но, проходя мимо детской площадки, вдруг увидела в песочнице деревянное надтреснутое корытце. В таком прежде шинковали капусту. Теперь оно стало игрушкой для детей. Это была невероятная удача! Марина подобрала рассохшуюся деревяшку и понесла к себе домой.

Мать уже спала, когда Марина вернулась в свою квартиру. Полдела было сделано. Разбитое корыто, символ ее неудавшейся жизни, было найдено. Наступила полночь – время, назначенное ведуньей для избавления от грехов. Марина села перед зеркалом, зажгла две свечи. Теперь в комнате мерцали четыре одинаковых оранжевых язычка и сидели две разные Марины. Одна – реальная, со штрихами морщин у носа и следами былых грехов на душе. Другая – отраженная в зеркале. Лицо той, отраженной Марины было покрыто зыбкой тенью, скрывающей и приметы возраста, и растерянность в глазах. Зазеркальная Марина смотрела на мир томно и загадочно. У ног реальной Марины лежали корытце и мешок с картошкой. В отраженном мире громоздились горы ошибок и неверных шагов, осколки несбывшихся надежд и разочарований.

Грехи, ошибки, проступки или просто поступки. Где она, та черта, красная отметка на термометре деяний, разделяющая их на «плохо» и «хорошо»?

Первый грех в своей жизни Марина вспомнила сразу: украла мячик у соседской девочки. Даже не украла, а просто схватила красный резиновый шар и бросила его в речку, на берегу которой они играли. За давностью лет Марина не помнила, что на нее тогда нашло. Но отражение в зеркале вдруг скукожилось и стало похоже на маленькую плачущую девочку, потерявшую мяч. Марина почувствовала боль давней подружки и заплакала сама. Девочка в зеркале растаяла. Марина взяла красноватую, круглую, как мяч, картофелину, поплевала на ее бугристую поверхность и бросила плод в корыто. Бросила с той же яростью, как когда-то мяч в реку.

Каждое повторение отрицает само себя.

Второй грех был из школьной поры. Марина вырвала из дневника страницу с двойкой. Тогда грех ее прошел незамеченным. «Лучше бы раскрылся, – подумала Марина. – Глядишь, на душе меньше бы тяжести скопилось». Марина поплевала на другую картофелину и отправила ее в корыто вслед за первой.

Потом в нерешительности задумалась. И все-таки отнесла одно событие из седьмого класса к грехам. Марина инстинктивно оглянулась на дверь, будто опасаясь, что мама встанет и войдет в комнату. Войдет и увидит этот грех. Но мать спала в своей комнате. Она больше никогда не встанет – ноги ее давно не ходят. Марина поскребла заскорузлую картофелину. Кончики ее пальцев, казалось, ощутили колючие волоски на стриженом затылке ее давнего «греха». Лопоухий мальчишка со стриженной под «ноль» головой на мгновение всплыл в полутьме зеркала. Упавшая картошка глухо стукнулась о дно корытца.

Корыто продолжало наполняться картофелем с переведенными на него грехами. Шел третий час ночи. Хорошо, что завтра выходной, на работу не идти. Или уже сегодня? Глаза Марины слипались. Четыре огонька мерцали все тревожнее. Вдруг дверь за спиной Марины тихо скрипнула и отворилась. Не оборачиваясь, Марина увидела в зеркале неясный силуэт мужчины. Его широкая, крепкая фигура едва помещалась в раме прямоугольного зеркала.

– Алеша! Ты вернулся? – Марина узнала мужчину, который никогда не был ее мужем.

– Я всегда буду возвращаться, – беззвучно шевеля губами, ответил гость. – Я же самый большой твой грех.

– Неужели я никогда не смогу забыть тебя? – простонала Марина, обхватывая голову руками.

Зазеркальная Марина, вопреки законам физики, вскочила и бросилась на шею когда-то любимому человеку.

– Нет, не сможешь. Я так до сих пор и не понял, почему ты ушла от меня, Мариша? Почему ты мне изменила?

Мы редко вспоминаем отвергнутых. Наши души устремлены к другим: к тем, кто пренебрег нами.

– Я не тебе изменила, Алеша. Я себе изменила. Мое счастье оказалось призраком.

В темном прямоугольнике зеркала стало светлее. Будто невидимый художник нарисовал светлую северную ночь середины лета. Зыбкую ночь на берегу Финского залива. На бесконечном серебристо-сером фоне залива темнел ряд брезентовых палаток детского лагеря. Алексей, крепкий, молодой, в спортивной форме, стоял перед Мариной, чуть покачиваясь с носка на пятку. На груди его блестел секундомер, подвешенный на шнурке. Алексей был физруком у ребят. Марина в ту смену работала пионервожатой. Они встречались целый год, а летом вместе выехали в заводской лагерь.

Алексей весело смеялся, обнажив белые крепкие зубы. Только что Марина согласилась стать его женой. Секунды соскакивали с круглого циферблата. Секунды длиною в жизнь.

Но осенью Марина вышла замуж за начальника цеха Сергея Ивановича. В этом цехе Марина до сих пор работает в ОТК – проверяет готовую продукцию. Давно ушел из жизни Сергей, нет рядом Алексея. Снова в зеркале потемнело. И снова Алексей ждал ответа. Но Марина только крепче сжимала руками его голову, пытаясь найти своими губами губы любимого. Она очнулась от колючего прикосновения и поняла, что губы ее впились в заскорузлую кожицу корнеплода. Она бросила картофелину в корыто и провела носовым платком по губам, сметая с них приставшую пыль. Серая тень Алексея в зеркальном пространстве уменьшилась, потускнела и растворилась окончательно – так исчезает в небе караван пролетающих птиц.

Марина закончила ревизию своим грехам, когда за окном занялся рассвет. Лиловое небо заметно порозовело. Оставшуюся часть ночи она проспала без тревог и сновидений. Через три часа Марина проснулась, чувствуя непривычную легкость. Сделав повседневные дела, пересыпала «греховную» картошку в прежний мешочек и торопливо вышла на улицу. В полдень она уже была на окраине, в знакомом домике ведуньи. Баба Нюша снабдила Марину лопатой и выделила ей участок для посадки нечистого картофеля. Закончив дело, Марина спросила, что ей делать дальше.

– Дальше что ж. Твои грехи уйдут в прах, а осенью вырастет новая, чистая картошка. И я отдам урожай в детский дом.

– И все у меня наладится? – с надеждой спросила Марина, заглядывая в умные, совсем не старушечьи глаза бабы Нюши.

Баба Нюша была добрым человеком. Теперь она говорила о той светлой жизни, которая ждет Марину. Но предупредила:

– Только и кризис, милочка, неминуем. Зато впоследствии облегчение непременно наступит.

– Мне бы хотелось конкретнее узнать, что меня ждет впереди, – пыталась выведать свое будущее у ворожеи Марина.

Баба Нюша растянула губы в широкой улыбке. Рот ее был почти безупречен, лишь один задний зуб был с небольшой щербинкой. «Наверняка протезы у старушки», – мельком подумала Марина. А баба Нюша, продолжая улыбаться, заявила:

– А этого я сказать не могу. Я помогла тебе убрать ту порчу, что ты себе в этой жизни сотворила. Но будущее зависит не только от прожитых тобою в этой жизни лет. До рождения, сведущие люди полагают, были другие жизни. Там свои грехи творились. Но ими в нашем центре занимается кармический психолог. Он и карму исправляет.

– А что такое карма? – Марина часто слышала это слово, но не знала его значения.

– Карма – это непростой закон. – Баба Нюша накрутила на палец седую прядь, будто показывая, какое хитрое, закрученное понятие представляет карма. – Это когда отвечают не за свои грехи, а как будто за чужие, в прошлом воплощении совершенные. Или те, что твои родные сотворили. В общем, милая, придешь на сеанс к кармическому психологу, он все, как надо, объяснит. Но с кармой начинай работать после того, как твой картофель новый урожай даст.

* * *

Лето и осень пронеслись в жизни Марины шквалом перемен. Сын написал, что свадьба откладывается. И вообще, отпуска у него в ближайшее время не будет. Он завербовался в бригаду строителей и уезжает на заработки в Швецию. В августе аномальная магнитная буря унесла жизнь матери: не выдержало изношенное сердце. Одиночество Марины стало абсолютным. И в довершение всех бед, осенью на заводе прошли сокращения, и Марина лишилась работы.

Она поехала к домику на окраине, чтобы посмотреть, хорош ли урожай картофеля, – с ним она мистически связывала свое будущее. Но старенькая избушка была уже снесена, и на месте огорода вырыт котлован для нового высотного дома. Позвонив в центр, Марина узнала, что баба Нюша в фирме больше не работает, зато можно записаться на групповой сеанс по исправлению кармы.

Марина устроилась работать на почту и из своей скудной зарплаты откладывала, рубль к рублю, деньги на экзотическое мероприятие. Несмотря на постигшие ее несчастья, а может, благодаря им она решила проработать свои грехи, унаследованные от прошлой жизни.

Нет подтверждения, что прошлые жизни реальны. Но разве нам ведомо, за чьи грехи мы страдаем и мучаемся на этой земле.


Марина записалась на кармический тренинг, намеченный на новогоднюю ночь. Это был групповой сеанс для «продвинутых» участников, для тех, кто уже не удовлетворялся простым снятием порчи. На билете указывалось, что во время сеанса состоится магический бал-карнавал, и всем предлагалось позаботиться о ролевых костюмах. Костюмы можно было взять напрокат здесь же, в Центре магии и счастья, но Марина решила сэкономить и сотворить маскарадный наряд сама.

Весь декабрь она готовилась к карнавалу, раздумывала, в кого ей преобразиться. Марина листала журналы с картинками, вспоминала детские сказки. Решение о костюме пришло вдруг. Она наткнулась в шкафу на старый белый халат. В нем Марина работала в ОТК. Продукция ее цеха требовала безукоризненной чистоты и космической стерильности. Имелся у нее и белый колпак. Она приметала на него крест-накрест алую ленточку. Получился костюм доктора, вроде того, какой она видела в фильме «Айболит». Летние белые брюки окончательно превратили ее в сказочного лекаря.

Участники кармического сеанса-карнавала собрались в небольшом, но уютном зале. Все четыре стены были задрапированы бархатными вишневыми шторами. Было неведомо, где дверь, где окна. В этом замкнутом пространстве теперь уплотнились прошлые жизни двух десятков людей. По залу прогуливались медведи и генералы, испанские рыцари с высокими воротниками и нежные зайчики с дрожащими пушистыми хвостиками. Таинственные знатные дамы веером обмахивали скрытые в полутьме зала лица. Марина натянула до самых глаз марлевую медицинскую повязку.

Руководила кармическим сеансом немолодая, стройная и подтянутая женщина Анна Сергеевна. Что-то в ее лице показалось Марине знакомым. Такие же, как у бабы Нюши, умные, внимательные глаза, суховатая фигура. Только волосы психолога, тоже седые, не болтались по плечам распущенными космами, а были гладко зачесаны и скручены на затылке в учительский узелок. «Может, это сестра бабы Нюши?» – засомневалась Марина.