– Ну что? Выкинул этих идиотов? – сурово спросила Лада.

– Пока я выкинул только одного, – резко рявкнул Добрович. – Нашего соседа!

– Прямо с балкона, что ли? – испуганно пролепетала благоверная. – Негодяй!! Он должен был принести мне… новый рецепт!! Ты не представляешь, как он готовит! Мы хотели… тебе устроить ужин при свечах, а ты все испортил!!

– Вот дура-то… – сквозь сон шепнула Женька. – Падай на колени, проси прощения… и роди ему двойню…

Дальше уже Женя слышала все будто сквозь вату:

– И на моей кровати валяется эта дрянь с детьми?!

– А ты хотела бы, чтобы там валялась дрянь с пивной банкой?!

– Так и знай! Мои слабые женские нервы не выдержат!! Я завтра же подам на развод!

– Да ты все только обещаешь…

– А-а-а, запал на эту квочку?! Давай-давай! Она махом тебе на шею своих детишек посадит! Еще и не двоих!

– Да моя шея выдержит! Ты почему-то не захотела мне хоть одного на шею посадить! А ведь я так просил!

– Ну конечно! Чтобы у меня отвисла грудь и брюхо стало болтаться, как кисель, да?

– А то у тебя не отвисло и не болтается…

– Не отвисло!! Если бы ты знал, сколько я в своем возрасте получаю комплиментов! Да у меня столько поклонников! Да…

– А, так этот козел еще и не оди-и-и-ин?!!

– Да!! Да!!! Потому что ты меня никогда не понимал!!! И не понимаешь!! Слава богу, есть еще люди, которые меня ценят! И их не так мало!!!


Женьке снилось, будто бы она подарила бабе Нюсе корову. Маленькую такую, как пони. Но корова никак не хотела дариться, а все время возвращалась к Жене, гуляла на погоревшем Женькином доме, грызла угли, и молоко у нее пахло гарью.

– Баба Нюся, ну отпусти ты ее на травку!

– Да где ж я тебе травку возьму?! – поджимала губы старушка. – Пусть вон на коврике…

Потом Женьке кто-то залез в глаз и решил попробовать его на ощупь. Опять, что ли, корова?!

– Уй-йди… грызи вон коврик!

– Женя, ну ты ж его уронишь! – Услышала она мужской голос и сразу вспомнила все.

На кровати по ней ползал Санька, а Данька сидел на полу, на коврике. Напротив него расположился Добрович и заталкивал малышу в рот соску с молоком.

– Он это… сам пьет… – продирая глаза, проговорила Женя. – Ты ему дай бутылку, он ее сам держит. А Санькина бутылка…

Санькина бутылочка, уже пустая, стояла на тумбочке.

– Вот черт… это сколько ж я спала? – вскочила молодая мать.

– Саньку я уже покормил, а Данька вредничает, – доложил Добрович. – Спала ты здорово, уже одиннадцать.

– Сколько?!!! С ума сойти!

Женька подскочила к часам – точно! Одиннадцать ноль две.

– Вот идиотка… Мне же надо…

И тут она осела. Что ей надо? Ей надо искать для себя и мальчишек новый ночлег. Ей надо искать Пашу, своего Пашу. Но как?

– Чего задумалась? – одернул ее Добрович. – Собирайся, в магазин пойдем.

– Какой мне магазин, – пробурчала Женька. – Мне бы мужа найти. Нам же даже ночевать негде.

– А детей ты чем собираешься кормить? «Мужа»! – вскипел Павел. – Собирайся! Я не могу один в магазин, не знаю, что они едят! Заодно и дети прогуляются. А твоего мужа… хрен знает, где его теперь искать… Сбежал он!

– Это от тебя жена сбежала… – упрямо бурчала Женька. – Вот ты и кидаешься. А мой Паша нам на квартиру зарабатывает!

– О-о-о, господи! Дай ума всем сирым и убогим… и этой дуре тоже… Собирайся, говорю!

Женька влезла в свои вещи и стала ловко одевать малышей. В это время Добрович безуспешно боролся с громоздкой коляской.

– А что, маленькую легонькую колясочку нельзя было купить? – ворчал он. Коляска никак не хотела выезжать из двери. – Да как ты эту колымагу только в квартиру-то протолкнула?! Ишь, как на чужую жилплощадь рвалась!

– Да, я такая… – перекривилась Женька. – Ее вот так повернуть надо…

– Вот и ворочай! Давай мальчишек!

Из подъезда они вышли одной дружной семьей – младая мамаша катила колясочку с одним малышом, а другого дитятю трепетный «отец» тащил на руках. Никто из прохожих ни за что бы не догадался, что это совершенно чужие люди.

– Иди давай в магазин, а я здесь с ними погуляю, – проговорил Добрович возле дверей супермаркета. – Да погоди ты, деньги возьми.

– У меня есть, я зарплату получила… – буркнула Женька и добавила: – Сразу предупреждаю – ты с ними не справишься.

– Ты же справляешься! Чем я хуже?

Женька пронеслась по магазину быстро – просто накупила детского питания и выскочила.

На другой стороне улице раскинулся маленький скверик. Добрович сидел на низкой детской карусели, а у него на руках дрыгали от восторга руками и ногами оба Жениных сына. На карусели катались и другие детишки, но здоровенного дядю это не смущало.

– Вот бы хоть раз Пашка с ними так прогулялся… – горько вздохнула Женька. – Все эта работа! Ну ничего, заработает денег… Только б найти его…

На душе кто-то скребся. Даже не кошки, потому что гораздо больнее. Женька уже где-то начинала понимать, что ее любимый не просто так уехал, не оставив адреса. Не просто так не хотел расписываться и домой наведывался редко…

– А потому что сама дура! Надо было сидеть у бабы Нюси и ждать! Он бы приехал, а мы бы за него тут и уцепились! И никуда бы не делся…

Она отогнала от себя дурные мысли и быстро перебежала через дорогу.

– Ты уже все? – удивился Добрович. – А чего пакетов мало?

– Как мало? Нормально. Они ж тебе не слоны – по тонне морковок в день съедать.

– А мы? – уставился на нее Павел. – Мы что есть будем?

Женька отвела взгляд. Ну, во-первых, она про «них» и не вспомнила, а во-вторых, так у нее надолго денег не хватит.

– Ладно, теперь твоя очередь сидеть, – бережно передал ей малышей Павел. – Смотри не урони, знаю я тебя…

Женька даже не нашлась что сказать.

Добрович не поскупился, и домой они вернулись, как переселенцы, обвешанные пакетами, детьми и коляской.

Оставив Женю с детьми, Павел сразу направился на кухню. Колдовал он у плиты что-то уж слишком долго. Женька даже не выдержала и заглянула. Он стоял у окна, курил в форточку и нервно комкал цветастый фартук.

– А есть мы скоро будем? – решила она отвлечь его от горьких дум.

– Есть? – обернулся он. – Ну… будем когда-нибудь…

Женьке вдруг стало жалко этого большого, доброго человека. Она подошла к нему и тихо промямлила:

– Ну чего вы! Все наладится. Тот уродец, который на кровати валялся, вовсе и не красивый. Вы не лучше… то есть вы не хуже… Ой, да одинаковые вы!

– Слушай! – засопел Добрович. – Я ведь и того… Я ведь жутко обидчивый! Еще с этим хлыщом она меня сравнивает!

– Да я не сравниваю! Какое может быть сравнение, когда вы муж, а он так, любовник. Мне вот просто интересно – ну чего она в нем нашла? Худющий, ножки жиденькие, на голове – один череп, даже волос на прическу не набралось, шейка, как мой палец, фи! Вы, конечно, тоже не князь Гвидон, но хоть что-то…

– Женя!!!

– Чего вы кричите, как беременная гимназистка?! Вы мне детей перепугаете!

– Еще слово… – запыхтел Добрович. – И ты у меня поплывешь отсюда, как Царевна Лебедь! И вообще! Когда детей купать собираешься?!

Ответить Женя не успела – в дверь кто-то позвонил. Добрович швырнул фартук и подался в прихожую. Женька быстро юркнула в спальню к мальчишкам и притихла – очень хотелось узнать, что эта Лада скажет сегодня. Конечно, если она вернулась…

Однако в прихожей послышались совсем чужие голоса.

– Павлик!! Ну возьми же у меня пакеты! – капризно требовала невидимая женщина.

Ей отвечал мужской голос, но как-то неуверенно, нечленораздельно, и Женька вообще ничего понять не могла. Она уже собиралась передвинуться поближе к двери, но та сама неожиданно распахнулась. На пороге показалась эффектная женщина, в роскошном пальто, с прекрасной прической, выразительными глазами и формами Софи Лорен.

– Так вот эта матрона, которая выгнала несчастную Ладу? – сурово посмотрела она на Женьку, но в это время ее взгляд упал на ползающих малышей. Тон ее мгновенно изменился. Прекрасная дама прямо в пальто плюхнулась на колени и зашлепала губами: – А кто это у нас такой шлавный? Да какой щерьежный! Да и по крешлу долбит кулачищем! Уй, ти мой шладкий!

– Я не Матрена! – строго произнесла Женя, решив поставить все точки над «i». – Меня зовут Евгения Дунаева.

– Да полно, сударыня, – отмахнулась от нее дама. – Какая мне разница, как вас зовут!.. А сто это мы такие жлитые? Бровки нашупили…

– Санька не злитый! Он думает, – пояснила Женя все тем же ледяным тоном. – Потому что умный.

– Есть в кого, – качнула головой дама и обернулась к Павлу. – Паша, я тебя понимаю. Выставить из дома такие два сокровища рука не поднимается. Бедная Лада… А вы, милочка, не дурочка, не-е-ет. Как ловко – пришли, хозяйку выселили. Как в той сказке – лисичка зайца из лубяной избушки.

Женька засопела, набычилась, но постаралась отвечать достойно:

– Если вы считаете, что ваша Лада зайчик…

– Пап, о чем это они? – спросил Павел у красивого седого мужчины, который в дверях наблюдал за ползающей женщиной. – Какие-то зайчики, лисички, избушки…

– Это они про охоту, наверное, – сообразил мужчина. – Сейчас же как раз сезон открылся. Если ты в этот раз со мной поедешь, надо лицензию брать, не забыл?

Женщина поднялась с коленей, не переставая с умилением глядеть на малышей. Потом тяжко вздохнула:

– Ну что, Павел, знакомь нас с новой невесткой.

– Женя, – наконец догадался Павел. – Познакомься, это мои родители.

– Не забывай, я никак не могу быть тебе мамой, я тебя старше всего лет на пять-десять, – лукаво заметила женщина Павлу. – Ну, от силы на двадцать лет! Кстати, Паша, скажи своей избраннице, что меня зовут Еленой Леонидовной.

– Да с чего вы взяли, что я – его избранница?! – взвилась Женька.

– Да, Леночка, – неожиданно поддержал ее седой мужчина. – Паша нам еще ничего не рассказал.

– Зато мне рассказала Лада! – прервала его Елена Леонидовна. – Ладушка рассказала мне, что стала несчастной жертвой! Она прибежала ко мне прямо сегодня утром и плакала! Да! По-настоящему! Потому что, когда она плачет ненатурально, ее глаза всегда остаются накрашенными, а сегодня у нее вся тушь потекла! Меня не обманешь!

– Леночка, пойдемте, я вам все расскажу, – позвал женщину Павел, и та, гордо дернув красивой головой, поплыла в гостиную.

Седой мужчина не поспешил за ними, напротив. Он остановился возле Женьки, подмигнул ей и тихонько проговорил:

– Меня зовут Ульян Тимофеевич, я родной отец Павла. А эта строгая дама – моя жена, Леночка, мачеха Паши, но у них полное взаимопонимание. Вот увидите, он ей все объяснит. Что-то я не больно верю, что вы вероломно покусились на квартиру нашей Лады. Ее не так-то просто выставить. В свое время Леночка пыталась… А малыши у вас замечательные. Как их зовут?

– Саша и Данила… – улыбнулась Женя.

Между тем Данька подполз к новому человеку и, крепко уцепившись за его штанины, стал подниматься. Ульян Тимофеевич боялся пошевелиться.

– Женечка, он стоит! – пролепетал мужчина. – Смотрите! Шатается, а все равно стоит! Какое счастье!

– Да уж, – фыркнула Женька. – Данька уже давно стоит и ходить может, только если его за ручку держать. А один трусит.

– Он не трусит! Он осторожничает, и правильно делает. Зачем лишний раз падать? Это непрестижно… Так ты, получается, Данька? – Губы Ульяна Тимофеевича растянулись в улыбке.

Заметив, что братец уже освоил новый объект, Санька мигом добрался до них и прилепился с другой стороны.

– Паша! – появилась в дверях женщина. – Могу тебя поздравить. Эта девушка поселилась у нас навечно, ты только посмотри, как эти пацанята отвоевали себе деда!

Женька фыркнула. Несмотря на то, что Елена Леонидовна была настроена явно против нее, Женька не чувствовала к ней неприязни. Просто не могла. Ну разве можно на нее обижаться, если она такая красивая, милая и так тепло относится к Саньке с Данькой.

На какое-то время гости забыли и про разговоры, и про выяснение отношений. Они сидели за столом, увлеченно играли с малышами и, казалось, забежали просто так, на минутку. Однако с Женей мачеха Павла принципиально старалась не общаться. Но скоро Женя ушла укладывать ребят спать, а когда вернулась, ее встретили уже с другими лицами – внимательными и озабоченными. И по этим взглядам было ясно, что Павел уже кое-как обрисовал обстановку.

– С ума сойти… – вздыхала Елена Леонидовна, с жалостью глядя на Женьку. – И где же ты, бедненькая, станешь искать своего проходимца?

– Он не проходимец… – робко возразила Женя.

– Таких малышей оставить, негодяй… – с осуждением покачал головой Ульян Тимофеевич, не обращая внимания на сопротивление Женьки.

А Павел еще и добавил:

– Да я же говорю – тварь! Мерзавец!

– Да с чего вы все взяли, что он тварь, мерзавец и проходимец?! – вскинулась Женька. Она уже не могла себя сдерживать, и теперь ее язык молотил что попало. – Нет, значит, ваша замечательная Ладушка, которая прямо в кровать приволокла того шибздика-любовника, она – несчастная жертва, а мой Павел, который горбатится…