Спальня Казановы не отличалась от остальных помещений по убранству. Типичный альков плейбоя из мира моды. Белый блестящий пол, стены в синем бархате, неяркие светильники, посреди спальни – огромная кровать с кожаным покрывалом, отороченным норкой. Подушки, видимо, из кожи пони. Потолок спальни был зеркальный. Я не мог отказать себе в удовольствии присесть на постель и попробовать, насколько она мягкая.

Я нажал кнопку с одной стороны – заиграла музыка, нажал с другой – и кровать стала вибрировать. Я лег на нее и уставился на свое отражение на потолке. В нем я казался еще длиннее, чем на самом деле. Поначалу ощущения были непривычными, но затем я оценил всю прелесть этого приспособления.

Встав с постели, я направился инспектировать туалет Казановы. Он оказался размером с мою спальню. У правой стены там стоял сейф, на который было наброшено безобразное покрывало из грязно-белого меха – возможно, тот самый сейф, о котором говорила Сьюзан. Я попытался открыть его, но не смог. Вообще-то в мои планы не входило заниматься взломом. Я бы с удовольствием забрал компромат на Боба, если бы до него было легко добраться, но совершать ради этого преступление мне не хотелось. Нужно было поразмыслить, как поступить дальше, и я вернулся в спальню и лег на постель. Занавески там открывались тоже нажатием кнопки, и за ними становилась видна терраса. Я поднялся и вышел на улицу. Ветер чуть заметно качал деревья – это были первые слабые предвестники надвигающегося шторма. Ни луны, ни звезд на небе не виднелось.

В это время я заметил, что в домике за бассейном включили свет. Я тут же вернулся в спальню, выключил и освещение, и музыку и направился в домик. Кто-то был там. Казанова планировал остаться во Флориде… Значит, это мог быть и не он, а смотритель бассейна или садовник. Но время уже позднее – десять вечера…

Я шел очень осторожно, стараясь не шуметь. Домик представлял собой простенькую коробку из четырех стен, с окнами и стеклянной дверью, открывающейся прямо к бассейну. Занавески у двери пошевелились, но я не смог разглядеть, был там кто-то еще, кроме Зули и Данте.

Она вышла на улицу в коротком халате-униформе домработницы и встала прямо перед Данте, сидящим на краю бассейна в узких плавках. Я заметил, что на его теле нет линии конца загара. Возможно, это была только игра света, а возможно, свидетельство того, что он любил загорать голым. На его запястье красовался массивный золотой браслет в виде цепи. Я почувствовал себя неуверенно и неуютно, явившись без приглашения.

Зули стояла над ним с огромным хлыстом в руке. Все это напоминало странную сцену немого кино.

Рама окна внезапно с грохотом опустилась, и я оглянулся. Но на участников действа этот резкий звук не произвел никакого впечатления. Я остановился совсем близко, наблюдая за ними. Зули взмахнула хлыстом.

– Скажи мне, что ты сладострастный червь, ничтожество.

– Я не знаю! – Данте хныкал как ребенок, напуганный строгой воспитательницей.

– А я знаю, что это так! Ты думаешь, что чего-то стоишь, ничтожество?

– Я не знаю, – скулил Казанова.

– Что ты о себе думаешь? Жалкий ублюдок!

– Я не знаю!

Зули хлестнула его кнутом.

– Чего ты стоишь? Что ты о себе думаешь? – Она повторяла и повторяла свои вопросы. – Не знаешь? – прошипела она с азартом.

– Не знаю, госпожа!

– Так-то лучше!

– Разреши мне теперь в туалет.

– Я тебе минуту назад сказала что?

– Ты сказала, нельзя.

– Ты опять перестаешь меня слушаться?

Зули довольно успешно справлялась с ролью.

Мне не очень хотелось подглядывать за ними, но было как-то неудобно заявить о своем присутствии. Я не поверил своим глазам, увидев, как на мраморном полу перед Казановой расползлась лужа.

Зули наклонилась к нему и прошептала:

– Ты был очень плохим мальчиком.

– Да, госпожа.

– И что ты думаешь теперь, щенок? Мне надеть на тебя ошейник?

– Да, госпожа.

Зули нацепила на него ошейник.

– Ты был очень плохим и заслуживаешь наказания.

– Да, госпожа.

Единственное, что не позволяло мне расхохотаться, – шок, который я переживал, наблюдая все это.

Зули подошла к двери домика, которую я не заметил прежде, и открыла ее. Там оказалась ниша, а в ней находился какой-то парень в обтягивающих кожаных трусах, связанный кожаными ремешками, на голове – кожаная маска с прорезью для рта, но без прорези для глаз. В таком виде он походил на бредового монстра из фильма ужасов.

– Ну! Вот ему я разрешу выйти на волю, потому что он хорошо вел себя. Он получит награду. Но ты был плохим мальчишкой и будешь наказан.

Зули очень эффектно смотрелась в этом спектакле, и у меня сложилось впечатление, что она не впервые играла в такие игры. Красотка вытащила из шкафа неизвестного парня, держа его за цепь, обмотанную вокруг шеи, и подтолкнула к трясущемуся Казанове.

– Ты ничтожное животное! – крикнула она Данте.

Незнакомец что-то попытался произнести, но звук получился неясным, к тому же его заглушил порыв ветра. Деревья раскачивались все сильнее. Зули подтолкнула парня ближе к Казанове.

– Пожалуйста, не заставляй меня! – в ужасе прошептал Данте.

– Заткнись! Будешь делать, что я прикажу! – громко ответила Зули.

– Но кто это? – Казанова выглядел не на шутку испуганным.

– Какая разница, кто он. Не важно. Он просто игрушка. Тебе что, не нравится?

– Кто ты? – спросил Казанова.

– Он не слышит, – перебила его Зули, – думает, что ты девушка.

– Я не девушка, я мужчина, – возмутился Данте.

– Ты сучка! – громко крикнула Зули и хлестнула его кнутом. – Займись делом!

– С ума сошла? Как я могу, не предохраняясь?

– Ты просто отвратителен!

– Надень ему презерватив, пожалуйста!

Зули презрительно посмотрела на Данте.

Думаю, будь у меня в руках фотокамера, я смог бы создать им большие проблемы. Бобу я уже не смог бы помочь, зато отомстить… Я побежал в дом искать камеру. У меня в ушах все еще звенели слова Зули: «Что ты о себе думаешь?» И действительно, впору задаться этим вопросом, пускаясь на такой неоправданный риск.

Мне пришлось потратить несколько минут, пока я нашел фотоаппарат и настроил вспышку. Я вернулся к бассейну и приготовился. Можно было делать цветную видеосъемку. Но смог бы я ухватить момент, снимая видео? И насколько хорошо различимо с такого расстояния лицо Данте?

«Наказание» Казановы скрывалось под маской, зато его член был отлично виден, и против этого факта бесполезно возражать. Данте Казанова брал в рот у мужика! Неплохо. Только для женщин такие игры друг с другом простительны и сходят им с рук. Современная культура не слишком жестоко преследует лесбийские шалости, но для мужчины любой засвидетельствованный документально сексуальный акт с представителем своего пола означал несмываемое клеймо позора. Не важно, гей неизвестный парень или натурал, в отношении Казановы это откровенное признание гомосексуальности. И оно, несомненно, может иметь фатальные последствия. В прямом смысле слова.

Возможно, общество уже и не преследовало геев, но для тех, кто знаменит и позиционирует себя натуралом, попасть в такое положение – скверное происшествие. Казанова, много лет зарабатывающий на репутации любителя женщин и плейбоя, мог признаться в своей гомосексуальности, только поставив крест на карьере.

Пока Данте отрабатывал наказание, Зули стояла над ним с хлыстом с полным безразличием, просто следила за тем, чтобы он не отвлекался и выполнял предписанное с усердием.

Но мне терять время понапрасну было нельзя. Я должен был сделать как можно более качественные снимки и получить за них деньги. А деньги Казанова заплатил бы только за фото, на котором хорошо виден его открытый рот. Так что надо было изловчиться любым способом.

Я тихонько подкрадывался все ближе и ближе, чтобы найти самый удачный ракурс. Поскольку я не знал, как долго будет длиться представление, то старался все сделать как можно быстрее. Мне нужны были самые откровенные снимки. И чтобы случайный предмет не загораживал происходящее.

В какое-то мгновение Зули повернулась и посмотрела прямо в мою сторону, но, к счастью, меня не заметила. Я стал снимать – один, второй раз… Вспышка заработала.

Чертов фотоаппарат был не слишком исправен. Что– то в нем заедало. Я опять навел объектив, так что теперь в кадре хорошо виднелся большой черный пенис. Парень потянулся к маске, но Зули остановила его, ожидая, когда Казанова закончит свою работу. Но тут Данте посмотрел в темноту именно в то мгновение, когда я снова нажал на кнопку. Зули вскрикнула от ужаса. Ситуация неожиданно для них вышла из-под контроля.

Я находился в самом темном месте, они вряд ли смогли разглядеть мое лицо, но выбора у меня не было – пора сматываться. Еще никогда я не мчался с такой скоростью, даже по полю во время игры. В несколько прыжков преодолел расстояние от бассейна до дома, чуть не врезавшись в светильник. Добежав, оглянулся. Мне не терпелось понять, кто же тот парень в маске. Он уже освободился, или Зули развязала его, и теперь держал пистолет. Бежать дальше было бы ошибкой, я стал бы для него отличной мишенью. Я уже слышал, как Зули вопила: «Остановите его!»

Казанова бежал ко мне впереди парня, пока я спешно рылся в кармане в поисках ключей от машины. В ту же минуту раздались выстрелы, и появилось несколько отверстий в лобовом стекле. В меня стреляли и, вероятно, собирались убить. Снова раздались выстрелы, и они были совершенно не похожи на те, что мы слышим, когда смотрим боевики. Эти были до ужаса реальны и угрожающи… Все трое приближались ко мне – Казанова, Зули и тот парень с пистолетом в руке, без маски… Я взглянул на него, садясь в машину… Это был Оу-Джи, мой приятель-рэпер.

Это он стрелял в меня пулями девятого калибра. Я вскочил в автомобиль и помчал его к воротам.

Казанова упал. Зули закричала в истерике. Я совершенно забыл, что ворота закрывались автоматически, нужно было успеть выскочить и нажать кнопку, чтобы они распахнулись. Несмотря на отчаянно опасное положение, я подумал, что Ротти могла бы мною гордиться. Я вел себя как настоящий суперагент. Но тут я вспомнил, что, кажется, оставил фотоаппарат на крыше «ламборгини». Я схватил его и снова юркнул в машину.

Загородное шоссе было плохо освещено, а фары моего авто прострелены, но фотоаппарат я не потерял. Немного придя в себя и дождавшись, когда сердце перестанет бешено колотиться, я начал хохотать. Смотрел на пулевые отверстия в стекле и смеялся как сумасшедший. Я смеялся, вспоминая, как глупо выглядел Казанова, облизывающий член рэпера, как забавно вела себя Зули и в каком дурацком положении оказался Оу-Джи, не знавший, что перед ним не женщина. Я осторожно покатил дальше, размышляя над тем, как буду объясняться с Джамалом по поводу испорченного автомобиля.

Я врубил музыку и постарался отключиться от переживаний и все еще кипящего в крови адреналина. Надо было придумать себе хоть какое-то алиби.

ПАДЕНИЕ

Припарковав машину у гаража Джамала, я отдал ключи его помощнику. Тот даже не заметил повреждений. Я взял такси до дома и принялся гадать, как лучше поступить с отснятым материалом. Камера краденая, а снимки и того хуже – нелегальные. Нельзя просто так заявить о них, не поставив себя в положение человека, сознавшегося в преступлении.

Мне удалось сбежать, но это половина дела. Первое, что пришло мне в голову, – обратиться к Барту Мастерсону. Но он находился под арестом, ему самому надо было оправдываться. Зато Мастерсон единственный мой знакомый, кто мог бы подсказать, что делать дальше. Ему можно доверять. У Барта скверный характер, тяжелый и непредсказуемый, и у него проблемы, но он, скорее всего не выставил бы меня вон, попроси я у него помощи. И потом, Барт не только самый надежный, но и самый профессиональный фотограф.

Но что бы я ни планировал, нужно подождать до утра. Пока я не сомневался – никто не знает, что я был в доме Казановы. Ведь я побывал на его вечеринке, и никто не подозревал о моих намерениях.

Когда я вернулся домой, обнаружил два сообщения от Зули. Вообще-то она звонила не менее восьми раз. Можно было не удивляться такой навязчивости: она всегда искала меня в ситуациях, когда у нее возникали проблемы. Но сообщения я прослушивать не стал, а сразу перезвонил ей.

Она сняла трубку.

– О, привет, Чарли. – Ее голос прозвучал совершенно спокойно, а между тем Зули никогда не разговаривала со мной нормальным тоном.