Джен Хадсон - Храбрая леди

Дело шло к вечеру. В поезде зажгли свет. Сахарная Энн вынырнула из дремоты. Поезд остановился. Она была в пальто и все же замерзла. Как она тосковала по своей меховой муфте и по одеялу, которым можно было укрыть колени. Любовница Эдварда наверняка носит сейчас ту прекрасную теплую муфту…

— Холодно? — словно угадав ее мысли, спросил рейнджер.

— Да. Очень. Я ожидала, что в Техасе гораздо теплее в это время года.

— Обычно да. Но погода в Техасе непредсказуема, кроме июля и августа, когда она всегда жарче, чем… Простите, мэм. Лето в Техасе обычно жаркое, но северный ветер дул до вчерашнего дня, и температура упала сразу. Сейчас очень сильно похолодало, но через день-другой станет теплее.

Сахарная Энн надеялась, что так и будет. Все самое теплое, что у нее есть, уже надето, а ее соболью шубу и пелерину из лисьего меха забрал Эдвард. Она засунула ладони под мышки.

— Печь сломалась?

— Нет, но топлива мало. Мы запасемся им на этой станции или на следующей.

— О, — произнесла Сахарная Энн и выглянула в окно. Дым от паровоза в холодном воздухе превращался в густые облака, мешая ей рассмотреть пейзаж за окном. — У нас будет остановка на обед?

— На ужин. Насколько я понимаю, мы отстаем, и нам принесут коробки с ужином прямо сюда.

Сахарная Энн заметила, как несколько человек вышли из поезда, в то время как другие оставались в вагоне. Действительно, подали еду в коробках — вскоре после того, как они отъехали от станции. В печь подбросили топлива, и в вагоне стало теплее.

Сахарная Энн сняла перчатки, чтобы приняться за еду.

— На вид очень вкусно, — сказала она, заглядывая в коробку, где обнаружила два кусочка жареного цыпленка, бисквит, большой соленый огурец, яблочный пирог из таких, которые ей доводилось есть только в детстве, до того как ее мать, отец, бабушка и маленький братишка Джонатан умерли от желтой лихорадки, до того как дедушка Джейкоб отправил ее в первую школу-интернат, когда ей было всего десять лет.

Используя носовой платок как салфетку, она ела цыпленка и огурец, оставив бисквит и пирог на завтрак. Капитан Маккуиллан был достаточно любезен и позволил ей завернуть все это в его газету. Даже при том, что Сахарная Энн приближалась к своей цели, она все еще аккуратно расходовала деньги. Никогда не знаешь, с чем столкнешься в этих местах.

Капитана, казалось, мало волновала экономия: он весело жевал пирог, но когда Сахарная Энн взглянула в его сторону, то едва не задохнулась.

Она смотрела прямо в ствол очень большого и очень противного на вид револьвера.

Миссис Спайсер закричала и упала на пол. Уэбб бросил свой пирог и, ругаясь, потянулся за «кольтом», но эта женщина, засунув голову под сиденье, а сама оставшись снаружи, вцепилась ему в лодыжку мертвой хваткой, и, прежде чем оторвать ее от себя, он потерял равновесие. Именно в этот момент пара грабителей начала стрелять; пули свистели, и рейнджер упустил момент.

Отчаянно ругаясь, он высвободил ноги и встал, оказавшись лицом к лицу с бандитами, которые тут же навалились на него. Того, что повыше, он узнал сразу: ковбой, подозреваемый в краже скота в графстве Таррант несколько месяцев назад. Один шрам у него тянулся через бровь, другой — от уголка верхней губы к основанию подбородка, точно как в описании. Уродливый дьявол. Пит Беверс — так, кажется, его звали. Ходили слухи, что он уже убил четырех человек. Другой — светловолосый парнишка, казалось, даже еще никогда не брился. Они оба пребывали в крайнем возбуждении и ужасно нервничали.

Подросток направил свой револьвер прямо на подбородок Уэбба.

— Моргнуть не успеете, мистер, и вы покойник! Выньте оружие и отдайте его.

Сдавленный звук раздался с пола у него за спиной, и миссис Спайсер снова вцепилась ему в лодыжку. Слава Богу, он сумел кое-как высвободиться.

Дуло револьвера тряслось и тыкалось в подбородок Уэбба. Ломающимся голосом паренек повторил:

— Я же сказал, отдайте оружие. Немедленно!

Уэбб нахмурился. Самое последнее, что ему хотелось, так это отдать свои «кольты» такому сопляку. Рука его потянулась к застежке кобуры, потом дернулась вверх. Одним быстрым движением он схватил направленный на него револьвер и сильно стукнул им парнишку по голове. Тот шлепнулся на пол, но Пит Беверс оказался проворным малым. Он схватил случайную пассажирку — старую леди и загородился ею, как щитом. Приставив дуло к ее виску, он смотрел на Уэбба, который был слишком далеко, чтобы вмешаться.

— Брось стрелялку и свой собственный сорок пятый, мистер, или бабуля схлопочет пулю! — прорычал Беверс.

Старая леди принялась молиться, а миссис Спайсер снова вцепилась мертвой хваткой ему в ногу. Хуже всего было то, что она держала его именно за тот ботинок, где лежал четырехзарядный револьвер.

— Поторопись, — сказал Беверс, — я не собираюсь тратить на это целый день.

Уэбб нехотя бросил оружие и начал отстегивать пояс со своими револьверами. Он полагал, что этот паршивый жулик и мальчишка не единственные бандиты в поезде, обычно они работают целой бандой. Большинство из них наверняка грабят багажный вагон, пара других держит под прицелом паровоз, а еще двое, очень может быть, орудуют в соседнем вагоне.

Не сводя глаз с Беверса и старухи, Уэбб осторожно положил свое оружие на сиденье, но так, чтобы можно было до него дотянуться, при этом по-прежнему пытался оторвать миссис Спайсер от своей ноги.

— Леди и джентльмены, наличные, а также часы и золотые кольца и остальные штучки приготовьте сейчас же, чтобы я не ждал, когда подойду, — громко объявил Пит Беверс. — Не пытайтесь ничего прятать от меня. Я начну с этих двоих. И не дергаться. Скажи женщине, чтобы встала с пола и открыла свою сумку.

— Миссис Спайсер? — Уэбб подергал ногу, за которую она все еще цеплялась. — Я думаю, вам надо встать.

Она даже не пошевелилась.

Он не знал, в чем дело, — то ли она упрямая, как мул, то ли испугалась до смерти, поэтому осторожно тронул ее за плечо.

— Миссис Спайсер, вам лучше встать и не нарываться на большие неприятности.

Никакого результата.

Черт возьми, он ведь говорил ей, не надо злить возбужденного и вооруженного человека. Пит Беверс не просто возбужден, он, ко всему прочему, отвратительный тип — самый настоящий сукин сын. Некоторые пассажиры могут серьезно пострадать.

— Она, кажется, не обращает на меня никакого внимания, — сказал Уэбб. — Может, совсем ослабела от страха.

Глаза Беверса сузились.

— Зато мой глаз не ослабел. Я возьму ее. — Он отпихнул старую леди в сторону, шагнул через проход и пнул миссис Спайсер. — Встань, женщина, или я начну стрелять и снесу твой зад.

Уэбб угрожающе шагнул вперед, но тут миссис Спайсер, стиснув зонтик обеими руками, вскочила с пола, как рой обезумевших шершней.

— Да как ты смеешь, мерзкий червяк! — Она сильно ударила зонтиком по руке Беверса, в которой тот держал оружие, и его револьвер отлетел в сторону. — Я не собираюсь отдавать тебе мои ценности! — Сахарная Энн кинулась на бандита и треснула его по голове. — Ни один мужчина на свете никогда больше ничего ценного от меня не получит! Никогда! Никогда! Никогда! — Каждое слово она подтверждала сильным ударом зонтика или уколом наконечника.

Беверс защищал голову одной рукой, а другой пытался подобрать свое оружие.

Уэбб пнул револьвер подальше, потом схватил свой собственный сорок пятого калибра, взял миссис Спайсер за талию и отодвинул ее в сторону.

— Полегче, мэм, теперь я беру его на себя.

Едва трое мужчин из числа пассажиров подоспели на помощь, как поезд сбавил ход.

— Вяжите этих двоих, — скомандовал Уэбб, застегивая на себе ремень с оружием, — а я пойду проверю багажный вагон.

Когда он добрался туда, то нашел двух убитых и сразу понял, что деньги из сейфа исчезли. Грабителей и след простыл. Они, вероятно, пересели на спрятанных заранее лошадей, когда поезд замедлил ход. Теперь их вряд ли поймаешь!

Привалившись к стене вагона, Уэбб почувствовал жжение справа — боль возникала всякий раз, когда он переставлял ноги. Приложив руку, Уэбб увидел, что она вся в крови. Черт возьми! Он даже сам не понял, когда его ранили.

Вот уж совсем некстати! Это нарушало все его планы.

И все же Уэбб не собирался позволить небольшой царапине испортить ему верное дело. Он надеялся найти то, что пропало у чикагских парней. Инвесторы обещали за такую услугу большую награду через агентство Пинкертона, и Уэбб хотел сорвать этот куш, а именно столько, сколько ему не заработать за дюжину лет службы рейнджером. Денег так много, что можно на них купить бизнес в городе, аккуратный белый домик, пуховую перину на кровать, о которой он мечтал с детства. Ему даже хватило бы на то, чтобы положить кое-что в банк города Уэйко и купить миленькой маленькой девочке хорошенькое золотое колечко вроде того, что у миссис Спайсер-Херндон на пальце.

Вот именно! Он имеет в виду то самое: прилипнуть плотно к этой молодой женщине и не отставать до тех пор, пока она не приведет его к своему мужу и к деньгам, с которыми тот скрылся. И Уэбб не собирался позволить симпатичным веснушкам, хорошенькой улыбке или любым другим соблазнам помешать ему в этом.

Эти пинкертоны уверены, что миссис Херндон знает больше, чем говорит. Они полагают, что Сахарная Энн некоторое время поболтается вокруг Чикаго, изображая невинность и огорчение, а потом где-нибудь встретится-таки с мистером Херндоном.

Уэбб взял отпуск, чтобы погоняться за вожделенной наградой. Если бы он добился успеха, то сдал бы свою рейнджерскую звезду и где-нибудь окончательно обосновался. В свои тридцать лет он так и не имел места, которое можно назвать собственным; а все оттого, что двадцать пять лет назад команчи совершили набег на его семью и…

Уэбб стиснул зубы и тряхнул головой.

Незачем ворошить прошлое.

Сахарная Энн увидела капитана, когда он вошел в вагон, и стала наблюдать за ним. Его лицо показалось ей сердитым; черты стали еще более резкими, чем обычно. Проводник встретил его, и они обменялись несколькими фразами перед тем, как рейнджер, вернувшись на место, сел и пониже надвинул шляпу на глаза.

Она подалась вперед и тихо спросила:

— Что вы обнаружили?

— Деньги украли, грабители ушли. Вы в порядке?

— Со мной все прекрасно, спасибо, сэр. Только вот с зонтиком не все так замечательно — две спицы погнулись.

— Судя по тому, как вы им орудовали, я вообще удивлен тем, что зонт цел.

— А я не удивлена — его ручка сделана из черного дерева, одного из самых прочных в мире; мой дедушка когда-то отбивался им от хулиганов. Я так благодарна, что Эд… Я имею в виду, что взяла его с собой для защиты. Ну а спицы можно легко починить.

— Твердая древесина или нет, но для таких ударов нужна сила, что удивительно для такой маленькой леди, как вы. Уверен, вы просто ошеломили старину Пита Беверса.

Этот комплимент заставил Сахарную Энн слегка покраснеть.

— Видите ли, я регулярно играю в теннис. То есть играла…

— В теннис?

— Да. Я считаю, что постоянные упражнения держат тело в форме, а разум в норме. Пит Беверс, вы говорите? Вам известно, что он собой представляет?

— Нет, мэм, но я видел пару его фотографий.

— Фотографий?

— Да, мэм. Его разыскивают.

— За что?

— Кража. Ограбление. Убийство.

— Убийство? — Сахарная Энн почувствовала, как кровь отлила от лица, а сердце почти выпрыгнуло из груди.

— Так точно. Я полагаю, вы можете получить награду, как только мы доберемся до Хьюстона.

— Награду? — Сахарная Энн вскинула голову. — Что за награда? И почему мне?

— Вы ведь сбили Беверса с ног.

— Я это сделала? Что-то не припомню.

— Именно вы.

— Я так разозлилась, когда этот бандит захотел забрать остатки моих долларов, что просто не могла сдержаться и стукнула его как следует несколько раз зонтиком дедушки Джейкоба. Возможно, я и внесла свой вклад, но сбила его с ног не одна по крайней мере.

Рейнджер пожал плечами:

— Во всяком случае вы внесли самый большой вклад в его поимку. Правда заключается в том, что вы выбили оружие из его рук своим зонтиком, а остальные немного помогли, после того как вы его поколотили. Награда будет наличными, хотя я не знаю точную сумму. Пара сотен долларов, пожалуй. Я бы не удивился, если бы и железная дорога кое-что подбросила.

— Да ну? — Сахарная Энн села еще прямее, и вопреки попыткам сдержаться, радость широкой усмешкой расплылась по ее лицу. Усмешка была настолько широка, что миссис Эффингтон хватил бы удар, если бы она увидела нечто подобное. К счастью, вуаль находилась на прежнем месте, и благодаря ей вульгарная манера поведения была скрыта от посторонних глаз.