— Пошли повоюем.


Они вошли вместе, задержавшись, чтобы закрыть дверь. Саймон встретился взглядом с Джеймсом, когда щелкнул замок. Наблюдавшая за ними Порция подумала, что они прекрасно знают, какой эффект производят, появляясь рядом одновременно.

Два светских сердцееда — никто имеющий глаза в этом факте не усомнится. Оба высокие, поджарые, гибкие, широкоплечие. Если каштановые волосы Джеймса слегка курчавились, то волосы Саймона, некогда белокурые и приобретшие с возрастом светлокоричневый оттенок, лежали на голове шелковистыми волнами. Светлокожий Саймон был голубоглаз, а Джеймс обладал томными карими глазами, которыми он умело пользовался для достижения своих целей.

Им обоим была свойственна непринужденная грация людей, привыкших вращаться в светском обществе, и казалось, они родились с ней. Впрочем, так оно и было. Они были братьями по духу, светскими повесами; и пока Джеймс представлял своих друзей, сомнения в этом окончательно рассеялись.

К ним присоединился Чарли Хастингс, третий член их команды — светловолосый джентльмен чуть поменьше ростом, столь же красивый и бесшабашный.

Порция окинула взглядом гостей, заполнивших просторную гостиную, которые располагались группами на стульях и диванах с чайными чашками в руках. К вечеру поджидали леди Хэммонд с дочерьми, с их приездом все будут в сборе.

Джеймс подвел Саймона к хозяину — своему отцу, Гарольду, лорду Глоссапу, крепко сложенному джентльмену средних лет, который очень сердечно приветствовал всех гостей. Рядом с ним стоял Джордж Бакстед, типичный деревенский сквайр, старинный друг Гарольда. Здесь также находился Эмброз Келвин, джентльмен несколько иного типа. Эмброзу было между тридцатью и сорока, по всей видимости, он нацелился на политическую карьеру, чем, как подозревала Порция, и объяснялось его присутствие на рауте.

Чарли, которого уже представили хозяевам дома, отошел в сторону. Когда Джеймс и Саймон повернулись, они обнаружили, что мисс Люси Бакстед уже взяла их друга в плен. Умная, живая, двадцатилетняя, хорошенькая и черноволосая мисс Бакстед была счастлива подать Саймону руку, однако тут же устремила свой взор на Джеймса.

Элегантно извинившись, Джеймс отвел Саймона, чтобы продолжить представления. Чарли пришлось отвлечь мисс Бакстед. Порция заметила, какими взглядами обменялись друзья, когда приблизились к следующей группе.

Здесь находилась мать Джеймса, хозяйка дома, Кэтрин, леди Глоссап. Увядающая матрона с блеклыми светлыми волосами и вылинявшими глазами, она в известной мере сохранила манеры, демонстрировавшие превосходство, которым она на самом деле не обладала. Кэтрин Глоссап не была суровой или нелюбезной, просто ее мечтам не суждено было сбыться. Рядом с ней сидела миссис Элен Бакстед — крупная, важного вида леди, чья спокойная доброжелательность свидетельствовала о том, что она вполне довольна своей судьбой.

Обе леди любезно улыбнулись, когда Саймон поклонился. Он перебросился с ними несколькими словами, затем повернулся, чтобы пожать руку джентльмену, стоявшему рядом. Мистер Мортон Арчер был банкиром и весьма богатым и влиятельным человеком. Второй сын второго сына, он вынужден был самостоятельно прокладывать себе путь в свет и преуспел в этом. Казалось, уверенность, словно патина, осела на нем самом, на его богатой одежде и тщательно уложенных волосах.

Мистер Арчер принадлежал к поколению лорда и леди Глоссап и был отцом еще одной Кэтрин, более известной как Китти, вышедшей замуж за Генри, старшего сына Глоссапов. Было ясно, что мистер Арчер смотрел на это как на обстоятельство, позволяющее ему войти в светские круги, к чему он так стремился.

У него возбужденно заблестели глаза, когда ему представляли Саймона. Он с удовольствием бы поговорил подольше, но Джеймс искусно оторвал его от приятеля. В следующей группе находилась Китти Глоссап, молодая хозяйка — белокурая, миниатюрная, но слегка полноватая, отличавшаяся фарфоровым розоватобелым цветом лица, с удивительно ясными голубыми глазами. Ее маленькие руки пребывали в постоянном движении, то же самое можно было сказать о ее чуть подкрашенных губах, которые то складывались в улыбку, то обиженно поджимались. При этом Китти болтала не переставая. Она была безумно счастлива, когда оказывалась в центре внимания. Порция пришла к выводу, что у нее мало общего с тщеславной и взбалмошной Китти, однако та не слишком отличалась от остальных представительниц света.

Китти до этого беседовала с леди Келвин и мистером Десмондом Уинфилдом. Синтия, леди Келвин, была весьма строгой, но влиятельной вдовой с хорошими связями, отличалась уравновешенностью и тщательно следила за воспитанием своих детей — сына Эмброза и дочери Друсиллы. Дочь графа, она вращалась в тех же кругах, что и Кинстеры и Эшфорды. Она царственно улыбнулась Саймону и подала ему руку.

Мистер Уинфилд прибыл всего лишь за несколько часов до этого. Порции мало что удалось о нем узнать. Внешне он выглядел как весьма независимого вида джентльмен, сдержанный и слегка задумчивый. У нее сложилось впечатление, что он был приглашен через Арчеров. Интересно, предназначался ли он для их старшей, пока еще незамужней, дочери Уинифред?

СамаУинифред находилась в соседней группе, куда Джеймс подвел Саймона, где были также Генри Глоссап — старший брат Джеймса, Уинифред Арчер, Альфреда Арчер, мать Китти, а значит, теща Генри, и Друсилла Келвин.

Будучи давним другом Джеймса, Саймон посещал ГлоссапХолл часто и хорошо знал Генри. Они пожали друг другу руки как давние знакомые. Генри был старше, спокойнее и солиднее Джеймса. Он был человеком, на плечи которого легла ответственность за имение.

Альфреда Арчер повела себя несколько экспансивно, и Порции даже показалось, что она услышала, как лязгнула защитная броня Саймона. Миссис Арчер имела репутацию ловкой свахи, умеющей использовать брак для продвижения по социальной лестнице. Уинифред, напротив, проявила спокойствие, поприветствовав Саймона мягкой и вежливой улыбкой, не более того.

Друсилла вообще ни во что не вмешивалась. Она была почти такого же возраста, как и Порция, но на этом сходство заканчивалось. Друсилла была робкой, застенчивой и чрезвычайно серьезной для своего возраста. Похоже, девушка скорее считала себя компаньонкой матери, нежели ее дочерью. По этой причине ее мало интересовали Саймон или Джеймс.

Помимо леди Озбалдестон и лорда Недерфилда, рядом с которыми сидела Порция, присутствовали Освальд Глоссап — младший брат Джеймса, и Суонстон Арчер — младший брат Китти. Оба были одного возраста и необычайно похожи. Одетые в невероятно тесные полосатые жилеты и фраки, они мнили себя важными персонами, ходили с самодовольным видом и на всех остальных смотрели свысока.

Саймон поприветствовал их коротким кивком и наградил взглядом, в котором явно сквозило неодобрение.

А затем они с Джеймсом направились к дивану, где расположились леди Озбалдестон и лорд Недерфилд — чуть в отдалении от других, чтобы иметь возможность без помех наблюдать и комментировать увиденное.

Порция поднялась, когда друзья приблизились, — не только из чувства вежливости, но и потому, что ей не нравилось, когда над ней ктото нависает, тем более сразу двое мощных мужчин.

Леди Озбалдестон на приветствие и поклон Саймона ответила постукиванием трости и сразу же пристала к нему с расспросами:

— Как поживает ваша матушка?

По своему богатому опыту зная, что спасения не будет, Саймон ответил достойным похвалы ровным тоном. Леди О. потребовала отчета о его младших сестрах и об отце; пока он удовлетворял ее ненасытное любопытство, Порция обменялась улыбкой с Джеймсом и вовлекла его и дедушку в обсуждение вопроса о наиболее приятных прогулках в этих краях. Наконец леди О. отпустила Саймона. Обратившись к лорду Недерфилду, он с улыбкой сказал ему несколько слов, возобновляя их прежнее знакомство. После этого Саймон, оказавшийся рядом с Порцией, снова повернулся к леди О. и похолодел.

Порция почувствовала это, проследила за взглядом леди О. — и испытала то же самое ощущение. Взгляд василиска, державшего в страхе свет в течение пятидесяти лет, был направлен на них.

На них обоих.

Они стояли, прикованные магическим взглядом к месту, не решаясь пошевелиться.

Брови леди О. медленно поползли вверх:

— Вы знакомы, не так ли?

Порция почувствовала, как забилось ее сердце и вспыхнули щеки. Уголком глаза она заметила, что Саймон чувствовал себя не лучше. Несмотря на то что каждый из них знал о существовании другого, они не помнили, чтобы когдалибо благожелательно приветствовали друг друга. Она открыла было рот, но Саймон опередил ее:

— Мисс Эшфорд и я встречались ранее.

Если бы они не стояли на виду у всех, Порция пнула бы его ногой. Холодную надменность его тона можно было расценить так, словно их встречи были тайными.

— Мистер Кинстер был настолько любезен, что подвез меня от деревни. Я пешком дошла до площадки обозрения, — небрежно пояснила девушка.

— В самом деле? — Взгляд черных глаз какоето время не отпускал их, затем леди кивнула и стукнула тростью. — Понятно!

Раньше чем Порция смогла понять, чтото может означать, леди О. добавила:

— Очень хорошо. — Она показала на пустую чашку, стоявшую на столе. — Можете принести мне еще чая, сэр.

С явным удовольствием, которое Порция прекрасно понимала, Саймон обворожительно улыбнулся, прихватил чашку и блюдце и зашагал в ту сторону, где неподалеку от леди Глоссап располагалась тележка на колесиках. Джеймсу было велено оказать ту же услугу его дедушке. Воспользовавшись моментом, Порция извинилась и направилась через комнату к Уинифред Арчер и Друсилле Келвин — к тем гостям, к которым Саймон, как она полагала, вряд ли присоединится.

Хотя она и поклялась, что внимательно присмотрится к каждому перспективному джентльмену, это вовсе не означало, что она собиралась посвятить этому все время на вечере.

Саймон принес леди Озбалдестон чашку дымящегося чая и под благовидным предлогом откланялся. Старая ведьма отпустила его, неодобрительно хмыкнув. Взяв и себе чаю, он присоединился к Чарли и Люси Бакстед, расположившимся у окна.

Чарли приветливо улыбнулся ему, не переставая разглагольствовать. Он намеренно заморочил голову мисс Бакстед. Не то чтобы он затевал нечто серьезное, просто Чарли любил пофлиртовать. Золотоволосый, кудрявый и кареглазый, он говорил с модной манерной медлительностью, и светские дамы, обладавшие вкусом и проницательностью, добивались его общества.

Однако очень скоро дамы убеждались, что Чарли — это одни сплошные разговоры и полное отсутствие инициативы. Нельзя сказать, чтобы он вообще бездействовал, просто он редко прибегал к действию.

Даже мисс Бакстед, несмотря на свою наивность, казалась весьма беспечной, насмешливо парируя несколько игривые, но не выходящие за рамки приличий реплики Чарли.

Саймон улыбался, попивая чай. Им с Чарли было известно, что с мисс Бакстед они находятся в полной безопасности, ибо взоры ее наивных глаз всецело предназначались Джеймсу.

Прислушиваясь к беседе, Саймон принялся наблюдать за компаниями гостей. Очевидно, целью собрания было подтвердить связи — с Арчерами, семейством Китти, Бакстедами, старыми друзьями, а также Келвинами и Хэммондами, весьма полезными родственниками. Саймон по достоинству оценил стратегию Джеймса, предусмотрительно пригласившего друзей, чтобы они спасали его от Люси Бакстед. Он нисколько не сердился на Джеймса. В конце концов, для этого друзья и существуют. Однако он не задумывался, чем сам заполнит время до того момента, когда благополучно распрощается с Джеймсом и продолжит путь к Сомерсету.

Он принялся изучать трех леди, стоявших у других окон: Уинифред Арчер, Друсиллу Келвин и Порцию. Последней исполнилось двадцать четыре года, на несколько лет меньше, чем Китти, чей звонкий смех долетал до него, перекрывая гомон негромких разговоров.

Порция бросила взгляд на Китти, затем снова вернулась к беседе с Уинифред и Друсиллой. Уинифред стояла спиной к сестре и не подала виду, что слышит ее ликование. Уинифред была постарше. Саймон определил, что ей около двадцати девяти лет.

Он посмотрел на группу, возглавляемую Китти, и увидел, как Десмонд Уинфилд бросил взгляд на Порцию. Или на Уинифред? Десмонд подобрался, намереваясь подойти к ним.

Китти положила ладонь ему на рукав и о чемто спросила, он повернулся к ней и чтото тихо ответил.

Чарли с Люси Бакстед над чемто весело смеялись. Не зная, что послужило причиной их веселья, Саймон улыбнулся обоим, поднял чашку и сделал пару глотков чая.

Он снова обратил взор на Порцию.

Она стояла в потоке солнечного света, и темносиние блики переливались на ее черных как смоль волосах.

Ему показалось, что он даже чувствует аромат, исходивший от ее пышных волос и так дразнивший его, когда он нес девушку по тропе. Это подстегнуло память, и Саймон вспомнил также другие детали — ее вес, некоторое напряжение тела и женственно округлые формы. Воспоминания вызвали у него легкий жар.