— Твой дом здесь, — сказал Адам, начиная закипать от ярости.

— Отныне нет, — с грустью промолвила она.

— Не говори ерунды. Ты не можешь просто так взять и уехать. Я не отпущу тебя.

— Не отпустишь? И что же ты сделаешь? Будешь удерживать меня силой?

— О, я что-нибудь придумаю.

— Не сомневаюсь, — спокойно произнесла Мэллори. Ледяное спокойствие жены пугало Адама; уж лучше бы она сердилась или плакала. — Ты можешь запереть меня здесь, в Грешем-Парке, приковать к кровати, поставить на окнах решетки. Это поможет тебе на время удержать меня здесь. Но потом мои родственники, и прежде всего братья, забьют тревогу и начнут меня искать.

Адам нахмурился.

— Нет, Адам, — продолжала Мэллори ровным голосом, от которого по спине мужа забегали мурашки, — ты не удержишь меня здесь против моей воли.

Поразмыслив, он решил, что жена права. Он мог, конечно, применить к ней жестокие меры, по это заставило бы Мэллори возненавидеть его или, что еще хуже, сломило бы ее дух. Если бы Адам поступил подобным образом, он стал бы копией своего отца, а этого он не хотел.

Адаму казалось, что его сердце сейчас разорвется от боли, кровь гул ко стучала в висках. Он никак не мог справиться с охватившим его волнением.

Ему хотелось сжать жену в объятиях и никогда не выпускать, хотелось закрыть ее под замок, навесить решетки на окнах, сделать все так, как она сказала… Но Адам не мог позволить себе этого.

Если Мэллори решила уехать, значит, так тому и быть. Адам не мог воспрепятствовать ей.

— Куда ты поедешь? — глухо спросил он.

«О Господи, если сейчас она скажет, что направится к Харгривсу, я этого не переживу», — думал Адам.

— Я уже сказала тебе, что еду домой, в Брейборн, — ответила Мэллори.

— И у меня нет шансов отговорить тебя?

Мэллори грустно улыбнулась.

— Это зависит от того, что ты скажешь. У тебя есть что добавить?

Внезапно Адама осенило. Она хочет, чтобы он признал, что поступил неправильно, чтобы раскаялся в своих поступках и словах и пообещал больше так не делать. Но Адам не мог усмирить свой нрав и побороть ревность. Во всяком случае, до тех пор, пока Мэллори испытывала чувства к Харгривсу.

А то, что она все еще любила бывшего жениха, доказывало ее письмо к нему.

Если бы Майкл был безразличен ей, она не стала бы принимать его сегодня, не стала бы слушать его признания в любви и уговоры бежать с ним.

Адам обмер, когда услышал слова Харгривса. Если бы Мэллори приняла предложение бывшего жениха, Адам, наверное, умер бы на месте от разрыва сердца. Мэллори хотела, чтобы муж полностью доверял ей, но мог ли он верить ей, если она нарушила свою клятву? Адам знал, что когда-то она безумно любила Майкла, и считал, что такая любовь не могла пройти бесследно.

Майор был прав, когда говорил, что Мэллори вышла замуж за Адама не по своей воле. Ее принудили к браку. Мэллори утверждала, что любит его, но это чувство пришло к ней не сразу. А что, если она сожалеет об этом? Что, если она мечтает о свободе, о возможности снова быть с Майклом?

Эти мысли сводили Адама с ума, подпитывая его бешеную ревность.

И вот теперь Мэллори заявила ему о том, что хочет уехать, бросить его и вернуться домой. Но как он мог отпустить ее, зная, что она увезет с собой его сердце?

Закрыв глаза, Адам подавил желание упасть на колени и вымолить у жены прощение. Гордость мешала ему сделать эго. Кроме того, Адам не желал давать пустых обещаний, ведь он знал, что ревность будет продолжать мучить его, заставляя постоянно сомневаться в верности жены.

Расправив плечи, Адам взглянул в глаза Мэллори.

— Я сам отвезу тебя.

Она нахмурилась.

— Не надо. Наш кучер прекрасно знает дорогу.

— Тем не менее мой долг сопроводить тебя до дома брата, — процедил сквозь зубы Адам. — Я не могу допустить, чтобы ты отправилась в поездку одна, особенно зимой. Мы поедем завтра утром, неразумно пускаться в путь на ночь глядя.

— Но я…

— Мы выезжаем завтра утром на рассвете! Это все, что я могу обещать тебе, — холодно произнес Адам и зашагал к двери.

Он больше не мог находиться водной комнате с Мэллори.

— Не беспокойтесь, мадам, я не потревожу сегодня ночью ваш сон, — на ходу бросил Адам. — Спите спокойна, набирайтесь сил.

С этими словами он вышел из библиотеки.


Всю дорогу до Брейборна супруги молчали, сидя в экипаже друг против друга. Напряженная атмосфера давила, утомляла, лишала сил.

Когда экипаж наконец остановился у огромного дома герцога, Адам быстро выскочил из него и помог жене выйти, протянув ей руку. Мэллори, спустившись с подножки, зашагала к парадному входу в дом. Дверь распахнулась, и показавшийся на пороге Крофт учтиво приветствовал гостей. Несмотря на выдержку и самообладание опытного старого слуги, его лицо выражало удивление.

Прежде чем дворецкий успел что-нибудь спросить, Адам быстро попрощался с женой, отвесив легкий поклон. Мэллори взглянула в его карие глаза, не зная, что сказать, Слово «прощай» казалось ей слишком зловещим. Но что еще могла она произнести в сложившихся обстоятельствах?

Казалось, Адам тоже хотел что-то сказать, но сдержался. Еще раз поклонившись, он повернулся и зашагал к карете, из которой выгружали багаж Мэллори. Как только лакеи внесли дорожные сундуки в дом, Адам сел в карету и приказал кучеру отправляться в путь.

Кучер хлестнул лошадей кнутом и упряжка сорвалась с места. Карета умчалась по подъездной дорожке в сторону тракта.

Мэллори проводила экипаж долгим взглядом. Ей было мучительно больно сознавать, что Адам уехал. Грудь Мэллори теснило. Тем не менее она знала, что сама явилась причиной разлуки. Это было ее решение, ее выбор.

Повернувшись, Мэллори медленно вошла в дом.

— Мэллори?! — удивленно воскликнула Ава Байрон, увидев дочь. — Ты так неожиданно приехала! Почему ты не сообщила нам о своем визите?

Мэллори ничего не ответила, не находя в себе сил говорить. Сняв пелерину, она передала ее лакею.

— А где Адам? — продолжала расспрашивать мать. — Неужели он в такой холод отправился на конюшню?

— Нет, мама… — наконец с трудом произнесла Мэллори, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Он…

Ава нахмурилась, заметив наконец состояние дочери.

— Что случилось, дорогая? Что с тобой?

— О, мама, я ушла от него. Я ушла от Адама!

Мэллори бросилась в объятия Авы и, прижавшись к ее мягкой теплой груди, от которой исходил тонкий аромат сирени, разрыдалась.

Глава 27

В начале марта погода значительно улучшилась, в воздухе запахло весной. Однако в доме поместья Грешем-Парк, казалось, прочно обосновалась зима. Сердце Адама превратилось в кусочек льда. Он все глубже погружался в мрачные мысли.

Адам целыми часами просиживал в кабинете, стараясь сосредоточиться на хозяйственных делах. Когда-то это занятие увлекало его, вселяло надежду на счастливое будущее, но с тех пор как Мэллори уехала, Адам стал прохладно относиться к ведению дел. Жизнерадостность и энтузиазм покинули его.

Без Мэллори возрождать поместье не имело смысла. Без нее вообще все окружающее утратило для Адама всякий смысл…

Она не давала о себе знать. За время своего отсутствия Мэллори прислала ему одну-единственную записку. Вернее, это был список вещей, которые следовало собрать и прислать ей в Брейборн. Адам хотел сунуть в отправляемые вещи письмо с просьбой вернуться назад, но передумал.

Его утешало то, что Мэллори не взяла с собой кота. Это был обнадеживающий знак. Возможно, Мэллори собиралась вскоре вернуться к нему.

Шарлемань не слишком тосковал по своей хозяйке. Очень скоро он привязался к Адаму. Ночью кот спал в его постели, а днем ходил за ним по пятам.

Вот и сейчас Шарлемань спал в кабинете Адама, уютно устроившись на стопке корреспонденции, лежавшей на письменном столе. Адам погладил кота по бархатистой черной шерстке.

— Ты тоже скучаешь по Мэллори, старина? — промолвил он. — Ты тоже хочешь, чтобы она вернулась?

Вместо ответа кот замурлыкал и, приоткрыв зеленые глаза, казалось, с пониманием и сочувствием взглянул на Адама. Однако вскоре обычная лень взяла верх над остальными чувствами, и Шарлемань снова уснул.

Вздохнув, Адам принялся просматривать скопившиеся документы, однако вскоре поймал себя на том, что сидит, устремив невидящий взгляд на один из них. Строчки сливались у него перед глазами.

«О Боже, Мэллори, вернись, я больше так не могу!» — с отчаянием подумал он и судорожно вздохнул.

В этот момент раздался негромкий стук в дверь.

— Войдите! — крикнул хозяин кабинета.

Дверь отворилась, и на пороге показался дворецкий.

— Посыльный доставил письмо, милорд, — доложил он. — Из Брейборна.

Адам протянул руку.

— Давайте его сюда.

Схватив письмо, он тут же вскрыл его. У Адама сильно забилось сердце, когда он узнал мелкий, бисерный, почерк Мэллори.

Может быть, она соскучилась по нему и решила вернуться в Грешем-Парк? В сердце Адама проснулась робкая надежда. Если бы это было так, он тут же помчался бы за ней в Глостершир.

Однако его радость была преждевременной. Письмо, как и в прошлый раз, оказалось списком вещей Мэллори, которые необходимо было отправить в Брейборн. В нем значились предметы одежды, книги, расчески и гребни, забытые ею на туалетном столике.

В конце была приписка: «Отправь, пожалуйста, Шарлеманя в Брейборн. Наконец-то на улице потеплело, и кота можно будет перевезти без опасений за его здоровье».

У Адама упало сердце. Скомкав листок бумаги, он швырнул его в угол комнаты.

Их брак потерпел крах. Теперь в этом не было уже никаких сомнений.


— Будут еще какие-нибудь приказания, миледи? — спросила Пенни, закончив причесывать свою госпожу на ночь. — Если вам будет угодно, я спущусь на кухню и принесу горячего молока с парой капель бренди. Этот напиток поможет вам уснуть.

Горничная знала, что прошлой ночью Мэллори плохо спала. Все это время после расставания с мужем ее мучила бессонница. Мэллори давно подумывала, не вернуться ли ей в Грешем-Парк, однако ее останавливали воспоминания о дикой ревности Адама. Она знала, что он не успокоится и будет постоянно мучить ее подозрениями на пустом месте и мелочными придирками. Ему невозможно что-либо доказать. Даже ее слова о том, что она любит его, и только его, не смогли помочь Адаму преодолеть болезненную ревность.

Вообще-то это Мэллори нужно было ревновать мужа, принимая во внимание его многочисленные любовные похождения до свадьбы. Она с легкостью могла бы перечислить по крайней мере дюжину дам, которые мечтали разрушить их брак и были бы счастливы вступить в близкие отношения с Адамом. Но Мэллори доверяла мужу и знала, что он не нарушит клятвы супружеской верности, которые дал ей у алтаря.

А он своим недоверием демонстрировал Мэллори неуважение. Адам не мог простить ей великодушия и милосердия, которые Мэллори проявила по отношению к бывшему жениху. Но, несмотря на ужасные последствия, Мэллори, не жалела о том, что написала Майклу злополучное письмо. Он не заслуживал жестокого обращения. Если бы не болезненная ревность Адама, вся ситуация разрешилась бы мирно.

А теперь… теперь они с Адамом жили в разлуке. С тех пор как она покинула Грешем-Парк, у нее не было о нем никаких известий. Возможно, муж радовался, что она уехала от него… Возможно, он не любил ее…

Эти мысли мучили Мэллори, и по ночам она не могла уснуть. Ее одолевали тысячи вопросов, от которых чувства приходили в смятение. Она тосковала по Адаму, чувствовала себя одиноко, несмотря на то что родные окружали ее вниманием и заботой.

Мэллори не посвящала обитателей Брейборна в подробности своей ссоры с мужем, не рассказывала об обстоятельствах отъезда из Грешем-Парка. Ей не хотелось настраивать братьев против Адама. Джек в письме к сестре уже предлагал поехать в Грешем-Парк и разобраться со своим старым приятелем, вправить ему мозги. Но Мэллори попросила его не делать этого, она хотела самостоятельно решить трудности возникшие в ее семейной жизни.

Эдвард во всем поддерживал сестру. Он заявил, что она может чувствовать себя в Брейборне как дома и гостить столько, сколько ей будет угодно.

Клер, Ава и Эсме изо всех старались вернуть Мэллори душевный покой, подбодрить ее, настроить на веселый лад. Мэллори часто играла с маленькой Ханной, которая только училась ходить. Ее смех вызывал улыбку на лице Мэллори.

Возможно, если бы она ждала ребенка, ей было бы проще найти общий язык с мужем. Во всяком случае, она никуда не уехала бы от него, несмотря на ссору. Но Мэллори не была беременна, и ей нужно было решать, как жить дальше.