– Эви, ради бога! – простонал он.

– Не двигайся, Уилл, – сказала она. – Бриджит, это твой последний шанс.

Девушка фыркнула.

– Вы не выстрелите в меня, мисс. У вас не хватит решимости. – Она издевательски ухмыльнулась. – А вот у меня ее предостаточно.

В тот самый миг, когда Бриджит вновь перевела дуло на Уилла, Эви выстрелила. Бриджит вскрикнула и выронила пистолет, а Уилл прыгнул на Эви, повалив ее на пол.

Звук выстрела эхом отозвался от стены, воздух наполнился запахом бездымного пороха.

– Уилл! – простонала Эви. Она судорожно вцепились в его плечи. – Ты ранен?! Она тебя ранила?!

Уилл поморщился.

– Кажется, от твоего крика у меня барабанные перепонки полопались, а в остальном все хорошо. – Приподнявшись, Уилл погладил по щеке смертельно бледную Эви. – Ты в порядке, любимая? Я не слишком сильно толкнул тебя?

Глубоко вздохнув, Эви закрыла глаза.

– Нет, со мной все хорошо. Просто дай мне минутку прийти в себя.

Уилл подошел к Бриджит. Та, съежившись, лежала на полу – ни дать, ни взять, тряпичная кукла. Девушка была еще жива, но судя по стекленеющему взгляду и кровавому пятну, расползавшемуся по ее лифу, жить ей осталось недолго. И все же он должен хотя бы попытаться спасти ее. Вынув из кармана носовой платок, Уилл плотно скатал его и прижал к ее ране.

В свою очередь, Эви бросила ему несколько кухонных полотенец, попавшихся под руку. Свернув их, Уилл приложил полотенца под пропитавшийся кровью платок, понимая, что старания его напрасны.

– Она будет жить? – сдавленно спросила Эви.

– Нет, – спокойно ответил Уилл.

– Боже мой! – Эви покачнулась. – Я целилась ей в руку, но я много лет не держала в руке пистолет – с тех пор как мы с братом охотились на куропаток.

– Черт, ну и выстрел был! – Уилл встревоженно посмотрел на Эви. Выглядела она не лучше, чем несколько минут назад. – Эви, сядь. Помощь придет уже скоро.

– Нет, со мной все хорошо, – промолвила она мрачно. – Что я могу сделать?

– Ничего, моя милая. Мне жаль, что это пришлось сделать тебе. Я бы освободил тебя от выстрела, будь у меня возможность. – Он, прищурившись, посмотрел на нее. – Хотя нам придется обсудить твою склонность к неоправданному риску. Я не хочу, чтобы ты каждый раз лезла на рожон.

Эви посмотрела на него, в глазах ее стояли слезы.

– Бриджит убила бы тебя, – сказала она. – У меня не было выбора.

– Возможно, но ты подставила под удар себя. В таких вопросах должен решать мужчина.

– Что ж, придется нам прийти к какому-нибудь согласию, – вызывающе резким тоном ответила Эви. Однако спустя мгновение она смягчилась: – Но я все-таки надеюсь, что мне до конца жизни больше не придется никого убивать.

Уилл поднял руку Бриджит. Ее глаза стали пустыми, кровь пропитала весь лиф ее платья. Взяв еще одно полотенце из тех, что Эви бросила ему, Уилл стал вытирать руку от крови.

– В этом нет твоей вины, Эви. Думаю, она хотела этого… желала умереть, – пояснил он.

– Никто не хочет умирать, – отозвалась Эви печально. – Просто она не смогла простить смерть родных, такого количества горя не сможет вынести ни один человек.

– Знаю. – Уиллу хотелось обнять Эви, но он был весь в грязи и крови, поэтому лишь протянул ей относительно чистую руку, чтобы помочь встать с пола. – Эви, почему бы тебе просто не посидеть спокойно и не передохнуть минуту-другую? Мне все еще надо… – Он замолчал, прислушиваясь. – Ага, помощь наконец-то близка. Все в порядке! – крикнул он, повышая голос.

– Слишком поздно, я бы сказала, – пробормотала Эви.

Уилл был вынужден с ней согласиться.

Через мгновение Алек распахнул дверь, держа наготове пистолет. Его глаза расширились, когда он увидел перед собой мертвое тело. Опустив пистолет, Джилбрайд спустился по ступеням и обошел труп Бриджит.

– М-да, – бросил Алек, насмешливо взглянув на Эви и Уилла. – Похоже, моя помощь в данном случае не понадобилась.

Глава 24

Эви была готова без сил рухнуть на шелковую обивку диванных подушек и заснуть. Но почему-то вдруг она почувствовала, что готова мерить шагами маленькую утреннюю столовую в отчаянной попытке унять раздражающее нервное состояние, взвинчивающее ее нервы. После ужасных событий прошлой ночи в Сент-Маргарет ее разум просто отказывался ей подчиняться.

Уилл не смог унять ее беспокойства и ответить на вопросы. Он остался в церкви отдавать приказания прибывающим полицейским сыщикам с Боу-стрит, заполнившим кухню и кабинеты Сент-Маргарет. Прошло около часа, и он наконец отправил Эви домой в сопровождении двух сыщиков, несмотря на ее уверения, что она не хочет расставаться с ним.

– Да ты практически с ног валишься, – заметил Уилл, провожая Эви до экипажа, ожидающего ее во дворе. – Мне надо остаться тут еще на некоторое время, и тебе ни к чему ждать меня. Увидимся завтра, как только я тут со всем разберусь.

А потом он запечатлел на губах Эви быстрый, но пьянящий поцелуй, подтолкнул ее в карету и отправил домой.

И, честно говоря, как бы ни хотелось Эви остаться с капитаном Эндикоттом, он был прав. Она до того устала, что едва держалась на ногах.

К несчастью, вся семья уже ждала Эви, когда она приехала домой, причем все были в разном настроении. Аделин была спокойнее остальных, понимая, что ее сестре пришлось пережить. Однако она сама была так встревожена, что выболтала приукрашенную версию событий родителям и брату. Само собой, это произвело впечатление взорвавшегося артиллерийского снаряда. Так что к тому времени, когда Эви переступила порог родного дома, у матери была истерика, отец бранился, что ему никто никогда ничего не рассказывает, а Мэтт беспомощно вторил ему. Ей пришлось потратить те немногие крохи энергии, что у нее остались, на то, чтобы объяснить им сложившуюся ситуацию. Все принялись говорить одновременно или в мамином случае – кричать, и Эви пришлось самой повысить голос, чтобы ее услышали. Потом последовали раздраженные стоны и вздохи, а отец выразил недовольство тем, что Уилл подвергал ее опасности.

Мать всю вину свалила на беднягу Майкла, разумеется, после чего последовало резкое выяснение, кто же все-таки был виноват. И если бы Эви сама устроила полномасштабную истерику, они, вероятно, все равно продолжали бы спорить, не обращая на нее внимания.

Однако постепенно все успокоились, особенно после того как Эви объяснила, что Уилл спас не только ее, но и премьер-министра, а вместе с ним половину его кабинета. В этом, конечно, было некоторое преувеличение, зато ее слова помогли утихомирить родителей. И хотя мать была просто шокирована, узнав, что Уилл – шпион, у Эви появилось чувство, что та сочла этот факт все же весьма волнующим и романтичным. И то, что он действовал, выполняя приказы своего отца, тоже говорило в его пользу. Мать даже ясно дала понять отцу, что когда принц отдает такого рода приказы подчиненному, остается только повиноваться.

И все же суета стояла немалая, родители были страшно недовольны, что Эви не призналась им во всем раньше. Но, учитывая, как они обычно реагировали на различные события, Эви утвердилась во мнении, что была права, ничего им не рассказывая. Однако она сохранила свое мнение при себе и лишь без конца извинялась и старалась как можно пространнее отвечать на их вопросы, пока Аделин не наступила ей на ногу. Попросив родителей не терзать больше бедную девочку, она поволокла Эви в спальню.

Но Эви лежала без сна, одолеваемая мыслями и заведенная, как карманные часы ее отца; она не могла заснуть до тех пор, пока за окном не защебетали птицы, а робкий утренний свет не просочился сквозь шторы. Эви уснула, но, проснувшись, она поняла, что должна немедленно встретиться с Уиллом. Она отчаянно нуждалась в заверении, что с Майкла и прочих прихожан Сент-Маргарет сняты все обвинения и что герцог Йоркский не пришел в ярость, узнав, что Уилл обручился с ней. Конечно, значимость этих событий была несопоставима, но ее уставший мозг отказывался это понимать.

Поэтому, наскоро выпив чашку чая и проглотив кусочек тоста, Эви направилась в столовую ждать, когда Уилл или кто-нибудь еще приедет, чтобы ответить на ее вопросы и унять ее тревогу. От близких ее уже тошнило, так что она была почти готова отправиться на поиски Уилла, если тому не хватает воспитанности прийти к ним до ланча.

Тут дверь в столовую приотворилась, и Аделин сунула голову в образовавшуюся щель.

– Волка так и нет? Как ему не стыдно так сильно опаздывать!

Вскочив с дивана, Эви начала ходить по комнате взад-вперед.

– Эди, клянусь, если он не появится через полчаса, я убью его, как только он наконец придет!

– Знаю, дорогая, – сочувственно вздохнула Аделин. – Но, возможно, он очень занят, ведь выявить заговор и спасти правительство от краха – это тебе не шутки. Я уверена, что он появится, как только завершит дела.

Остановившись посреди комнаты, Эви печально усмехнулась.

– Разумеется, ты права, – сказала она. – Да я самая настоящая идиотка, потому что мне такое в голову лезет! Но я ничего не могу с собой поделать – меня измучили бесконечные вопросы, на которые я не могу найти ответа.

Аделин великодушно махнула рукой.

– Так никто тебя за это и не винит! – сказала она. – Но…

Стук в дверь прервал ее.

– Бьюсь об заклад, что это Волк. Оставайся здесь и слегка пощипли свои бледные щечки, чтобы они хоть немного порозовели, а я приведу его сюда.

Аделин ушла, а Эви поспешно подошла к зеркалу над камином. Сестра права: она действительно бледна, зато ее платье и прическа безупречны. Утром Эви приложила максимум усилий, чтобы привести себя в порядок, хотя это и глупо, учитывая драматические события последних дней. И Уилла наверняка волнуют иные вещи, помимо ее внешности.

Раздался короткий стук, и Аделин распахнула дверь.

– Это не Уилл, но я уверена, что ты будешь рада видеть нашего гостя, – сказала она.

Аделин отступила в сторону, и Эви увидела Майкла. Тот нерешительно улыбнулся ей, словно не был уверен, что она рада его видеть. Несколько мгновений Эви молча смотрела на него в полном недоумении, а затем бросилась ему навстречу.

– Майкл, как я рада тебя видеть! – вскричала она.

– Рада? – недоверчиво переспросил Майкл.

Взяв Майкла за руку, Эви потащила его к дивану.

– Конечно, рада. А почему я не должна тебе радоваться?

Майкл осторожно уселся рядом с ней, готовый в любое мгновение вскочить с места.

– Мне кажется, я тут персона нон грата, особенно для твоих родителей. – Он глубоко вздохнул. – В конце концов, это ведь я позволил Бриджит О’Шай и ее людям воспользоваться моей добротой, а потом я еще и защищать их пытался. Я был непростительно наивен.

– Если тебя это хоть немного утешит, – проговорила стоявшая у двери Аделин, – то папа больше недоволен Уиллом, чем тобой.

Майкл немного приободрился.

– Правда? А как отреагировала ваша мама?

Поморщившись, Аделин махнула рукой.

– Ну-у…

– Да ладно, не обращай внимания, – сказал Майкл, снова поддаваясь унынию. – Могу себе представить, что было на уме у леди Риз, и я даже не вправе сердиться на нее за это.

– Ерунда, – бодро бросила Эви. – Родители не держат на тебя зла.

Сестра чуть приподняла изящную бровь, но Эви заговорила, прежде чем Иден успела снова открыть рот:

– Эди, ты не могла бы на минутку оставить нас? Мне нужно поговорить с Майклом наедине.

– Маме это очень не понравится, – заметила Аделин. – И я знаю кое-кого еще, кто тоже будет от этого не в восторге.

– Не беспокойтесь, мисс Аделин, – сказал Майкл. – Я пробуду у вас всего несколько минут. Я хотел лично убедиться в том, то с Эвелин все в порядке.

– Эди, ты можешь вернуться через пару минут, – твердо пообещала Эви.

– Ну хорошо, я ухожу, – недовольно протянула сестра. – Ни к чему грубить.

– Она еще будет говорить о грубости, – пробормотала Эви, как только дверь за Аделин захлопнулась.

– Она волнуется за тебя, – попытался оправдать Аделин Майкл. – Не надо сердиться на нее за это.

Эви вздохнула.

– Знаю, но иногда она так и старается задеть меня.

– Думаю мы все временами так поступаем, правда? Никто из нас не видит себя со стороны.

Эви взяла его за руку.

– Только не ты, Майкл! Ты всегда был для меня самым дорогим и добрым другом. Я хочу лишь… – Эви замолчала. Она так сильно обидела его, что и тысячи извинений не хватит, чтобы вымолить у него прощение.

Майкл сжал ее руку, а затем выпустил ее.

– Знаю, моя дорогая девочка. Ты не должна ничего объяснять.

– Нет, я объясню, – настаивала на своем Эви. – Тот инцидент с Уиллом… Право, сама не знаю, как это произошло. Я о нем даже не думала…

– Но все-таки ты с ним, и полагаю, что ты об этом не жалеешь, не так ли?

– Я о другом жалею… – поморщившись, сказала она. – Я была жестока и бессердечна с тобой.

– Да, я уверен, что ты это не нарочно, – произнес Майкл с легкой улыбкой, – так что я не буду на тебя сердиться. И ты уже передо мной извинилась, Эвелин. Ни к чему делать это бесконечно.