Она открыла глаза и оглядела комнату. Зеленые стены цвета мяты уходили в высь куполообразного высокого потолка, зеркало над тиковой тумбой для белья отражало картину с зеленой травой и красными маками, которая висела в ногах постели, водяной матрас излучал тепло под ее ногами. Лошади стали бледнеть, таять и вскоре совсем исчезли, и музыка вместе с ними.

– Черт! – Ванесса стукнула кулаком по постели. – Откуда, черт побери, все это берется? – Она взглянула в глаза Брайану и сморщила нос. – Прости меня, – сказала она. – Прости старушку Ванессу, ладно? Ей опять в голову лезет черт знает что.

– Прекрати. – Он поворчал на нее, а потом снова лег на матрас, притягивая ее ближе к себе.

Она уставилась в потолок.

– Я уж думала, что у меня все прошло и я справилась с этой чепухой.

Были и другие сны, другие кошмары. Один – когда у нее отобрали Анну, и она искала ее по улицам, стучала в двери и заглядывала в тупики, пытаясь ее найти, – это был самый худший. Но карусель ничем не лучше. Этот сон не посещал ее почти год, ни разу с тех пор, как она начала бороться за эту многострадальную подростковую программу.

И теперь ей опять приходится переживать все это снова.

– Несправедливо, что и тебе приходится переживать все это со мной, – сказала она.

– Я уже большой мальчик. Я могу сам о себе позаботиться, Ванесса.

– Я бы не возражала, если бы ты так и сделал. Тебе нет причин страдать, потому что приходится мне… – Она всегда говорила так, давая ему разрешение уйти. Тогда, если он когда-нибудь уйдет, она сможет сказать, что сама заставила его сделать это.

– У меня есть идея получше, – произнес он. – Выходи за меня замуж, и давай заведем ребенка. Может быть, тогда наконец-то дойдет до твоей твердолобой головы, как я тебе предан.

Она смогла ему улыбнуться.

– Может быть, когда-нибудь, – сказала она. Она хотела всего этого больше, чем могла показать ему, и подумывала, что уже почти готова. Проходили недели, а иногда и месяцы, и мысли о том, что Брайан бросит ее, не возникало иногда совсем.

– Ты не хочешь включить ночник? – спросил Брайан.

Она часто заморгала:

– Пожалуй.

Она потянулась рукой к стене, чтобы включить небольшой ночник, пока Брайан выключил свою лампу. Затем она удобно расположилась рядом с ним, положив руку ему на грудь и закрыв глаза. Ночник успокаивал ее зрение знакомым темно-фиолетовым светом. Она знала, что этот свет будет оберегать ее от лошадок и зеркал, оберегать от вращающегося, танцующего мира карусели.

5

Вена


Клэр и Джон провели утро в кабинете Клэр в фонде, консультируя молодую пару, Линн и Поля Стенвиков. По большей части Стенвики хорошо адаптировались к травме, после которой Поль остался в инвалидной коляске, но когда дело касалось секса, их крепкий брак трещал под гнетом невысказанного.

– После несчастного случая он даже не упоминает о сексе, – говорила Линн, – поэтому я полагаю, что он просто потерял к этому всякий интерес. – Она посмотрела на своего мужа из-под длинной темной челки. – Не думаю, что ты все еще хоть что-то чувствуешь ко мне. Я имею в виду влечение.

Поль застонал и посмотрел на потолок. Джон рассмеялся.

– Могу я ответить за тебя, Поль?

Клэр знала, что Джон собирался сказать. Она и сама могла бы произнести нужные слова, но они не произвели бы должного эффекта.

Поль кивнул головой в знак того, что разрешает ему говорить, и Джон продолжал:

– Могу поспорить, что у тебя возникает такое сильное желание, что ты ощущаешь его до кончиков пальцев.

– Да. – Поль был удивлен.

– Ты страстно хочешь выразить его, но не можешь, – сказал Джон. – Ты привык выражать его определенным образом, который теперь тебе недоступен. Все изменилось, и все же все осталось без перемен. Твое тело совершенно другое, но твои потребности остались прежними.

Клэр увидела, как слезы увлажнили темные глаза Поля, и осталась довольна, когда Линн протянула руку, чтобы накрыть ею его руку. Эта пара прекрасно со всем справится.

Из всех обязанностей, которые она выполняла в фонде, эта была самой любимой для Клэр – работать вместе с Джоном, помогая парам преодолевать трудности, которые выпали им на долю. Она любила смотреть, как Джон консультирует кого-нибудь. Ему так хорошо удавалось понять чувства человека, сидящего в инвалидной коляске, независимо от того, кто в ней находился, что говорить с ним становилось легко и просто. После таких встреч Клэр особенно гордилась мужем.

Она и Джон вовлекли Стенвиков в обсуждение экспериментирования, поисков потребностей и желаний друг друга, об отделении возможного от невозможного.

– Я способен иметь рефлекторную эрекцию, – сказал Поль. – Она не заметна, но…

– Я думаю, она заметна, – вмешалась Линн. Джон засмеялся.

– Ну, тогда вы можете попробовать разные варианты при половом сношении.

– Но у него нет эякуляции, – сказала Линн. – Мне кажется, что по отношению к нему это будет несправедливо.

– Однако я бы попытался. – Поль посмотрел на свою жену. – Тебе-то ведь это нравится, правда? А мне нравится смотреть, когда тебе хорошо.

Клэр была тронута. У этого молодого человека любящее сердце.

– Я не говорю, что это не будет разочарованием для тебя, Поль, – сказал Джон. – По правде говоря, твое удовольствие в большинстве случаев зависит от того, получила ли Линн удовольствие тоже.

Джон однажды сказал Клэр, что, когда она счастлива, он тоже счастлив, когда ей плохо, плохо и ему… и когда она кончает, он тоже кончает. Тогда она почувствовала себя эгоисткой, но он сказал эти слова без печали и без сожаления, и она перестала чувствовать себя виноватой.

Джон мог получить оргазм в некотором смысле. Но его возникновение и чувства, которые он влечет за собой, были непредсказуемы. В отличие от Поля Стенвика, Джон перенес частичное повреждение позвоночника. Временами его нечувствительность сменялась колющим чувством жжения или тем, что он называл «минифейерверками», которые взрывались, когда он меньше всего их ожидал. Однажды он сказал, что лучше бы этих ощущений не было вовсе. Но он больше так не говорил, и она не поверила, что он на самом деле говорил, что чувствовал.

Клэр тоже хотела кое-что посоветовать Линн Стенвик. Она быстро прикинула, стоит ли сказать это сейчас, или же подождать, пока она будет проводить семинар только для женщин. Она решила, что эта пара справится и с этим.

– Линн, – она нагнулась к молодой женщине, – у Поля больше не будет возможности совершать движения так, как он делал это обычно. Возможно, тебе придется взять на себя заботу о собственном оргазме, если ты хочешь его почувствовать во время полового сношения.

Глаза Линн расширились.

– Вы имеете в виду… мастурбацию?

Клэр кивнула, а Поль застонал.

– Мне жаль, малышка, – Поль устало улыбнулся жене.

– Ничего страшного, – сказала Линн, но по выражению ее лица Клэр поняла, что Линн потребуется некоторое время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

После того, как Стенвики покинули ее кабинет, Клэр подошла к Джону и наклонилась, чтобы его обнять.

– Хороший семинар, Матиас, – сказала она. Он обвил руку вокруг ее бедер.

– Он пробудил во мне желание, Харти.

– Сегодня же, – пообещала она.

Он отпустил ее бедро, когда Джилл заглянула в кабинет, чтобы вручить Клэр стопку розовых бумажек с записками. На верхней Клэр заметила имя: детектив Патрик.

Джон проехал мимо нее в инвалидной коляске к двери.

– Ты готова прийти ко мне в кабинет поработать перед уходом домой? – спросил он.

Клэр уставилась на розовую полоску бумаги в руке.

Ей нужно было выбросить ее. Забыть. Почти неделя прошла с той ночи в Харперс Ферри, и она только что доказала себе, что может провести целую консультацию без единой мысли о Марго. Хотя такое случалось редко. Гораздо чаще она старалась преодолеть воспоминания о той ночи на мосту, вместе с головокружением, которое они вызывали.

– Я приду, как только отвечу на эти звонки, – сказала она.

Она прикрыла дверь кабинета за Джоном, а потом подошла к своему столу и набрала номер полицейского участка в Харперс Ферри.

– Я подумал, что вы бы захотели узнать кое-что, – сказал детектив Патрик. Его дребезжащий голос зазвенел от мальчишеского возбуждения. – Похоже, что той ночью Марго Сент-Пьер на этом мосту была не в первый раз.

Клэр села за стол.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, кажется, она выросла в Харперс Ферри, и двадцать лет назад – в этот самый день – она уже прыгала с моста: она и ее брат играли на нем, когда ее брат упал и разбился насмерть.

– Что?!

– Именно. – В его голосе послышалось что-то похожее на удовольствие, как будто он смаковал интересную сплетню. – Я не знаю подробностей, – сказал он. – Мы получили эту информацию от социального работника психбольницы «Эйвери», но она и сама больше ничего не знает. Хотя именно она сказала, что мисс Сент-Пьер тоже упала с моста. Но не в воду, а дальше, ближе к набережной. Ударилась головой о камни. Предположительно, это отчасти повлияло на ее дальнейшую болезнь.

Клэр поглядела в окно, где освещенный солнцем снег все еще покрывал землю и облегал берега пруда. Вот почему Марго сказала ей: «Я умерла на этом мосту уже много лет назад!» Или что-то в этом роде. «Это преследовало ее все эти годы, бедняжку», – подумала она.

– Похоже, все так и было. Социальная служащая сказала, что они были чем-то вроде музыкальных вундеркиндов.

– Кто? Марго и ее брат?

– Верно. Знаете, это такие дети, которые играют на рояле, как взрослые.

– А! – Клэр вспомнила другие слова Марго. – Шопен!

– Что такое?

– Ничего. – Она почувствовала себя все более увязающей в этом. Чем большей информацией о Марго она располагала, тем больше ей, казалось, требовалось. – Как вы думаете, я могу поговорить с работником социальной службы в психбольнице – если я решу, что мне нужно это сделать? – Она перевернула розовую бумажку с запиской чистой стороной и взяла ручку.

– Почему бы и нет? – Детектив Патрик дал ей имя женщины и номер телефона больницы. – Мы этот случай закрываем, – сказал он. – Самоубийство, без всяких сомнений. Но я подумал, что вы бы хотели услышать об этом, пока я не сдал дело в архив.

После того, как Клэр повесила трубку, она еще долго смотрела на розовую записку. Она размышляла. Строила планы. Затем встала из-за стола и быстро пошла через лабиринт коридоров в кабинет Джона.

Он перелистывал стопку бумаг на своем столе, когда она вошла в кабинет.

– А, хорошо, – сказал он. – Нам нужно поговорить о том, кто сможет вести выездные семинары в конце года. Лилиан будет в декретном отпуске.

– Джон! – Она присела на зеленый диван.

Он прекратил тасовать бумаги и поднял удивленно брови:

– Да?

– Один из тех телефонных звонков, на которые мне нужно было ответить, от детектива Патрика. Он сказал мне, что двадцать лет назад Марго и ее брат упали с того самого моста. Брат разбился насмерть, а она получила травму.

Джон широко раскрыл глаза.

– Без обмана? Она пыталась помочь ему, или что?

– Я не знаю, но мне бы хотелось узнать об этом. Ты не будешь возражать, если я уйду с работы пораньше? – Он не ответил, и она бросилась в атаку. – Я знаю, что нам нужно решить оставшиеся дела по итоговой конференции, но я могу поработать вечером. – Они завязнут в этих «оставшихся делах» с этого дня до конца недели, до самого годового отчета, который будет, как всегда, в сентябре. – Я хочу пойти в библиотеку в Харперс Ферри, посмотреть, что можно найти там об этом случае.

По выражению его лица она не могла ничего прочесть. Мелкие жалюзи на окне отбрасывали тени ему на щеку. Он посмотрел на бумаги на своем столе, щелчком пальцев задвигая некоторые из них в стопку.

– Я и не предполагал, что ты так впечатлительна, – сказал он.

– Я тоже. – Она попыталась улыбнуться.

Он снова успокоился, постукивая пальцами по бумагам. Потом посмотрел вверх и спокойно заговорил:

– Не думаю, что мне приходилось видеть тебя в таком состоянии.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что обычно ты не забиваешь себе голову подобной ерундой. Что случилось, то случилось, и ты обычно говоришь: «que sera, sera»[1] – и продолжаешь жить своей жизнью.

Она села, прислонившись к спинке дивана, и вздохнула. Он был прав.

– Я не знаю, в чем дело, Джон. – Она всплеснула руками и опустила их на колени. – Я чувствую, что она не отпустит меня, пока я не пройду через все.

– Не могла бы ты подождать до завтра? – спросил Джон. – Тогда я смог бы поехать с тобой. Но сегодня я не могу уйти с работы.

– Ничего. Я не против поехать и одна.

– Может быть, Амелия сможет тебя сопровождать?

Она взвешивала это предложение в течение нескольких секунд, прежде чем ответить отказом. Она обычно находила приятным проводить время с Амелией, ее соседкой и давнишним другом. Когда она рассказала Амелии о самоубийстве Марго, та сказала, что смерть Марго, возможно, к лучшему. «Похоже, она была в отчаянном положении», – сказала Амелия. Клэр услыхала слова, которые она так часто говорила сама другим людям – «возможно, это к лучшему», – и неожиданно эта фраза разозлила ее. Нет, она не хочет, чтобы с ней поехала Амелия. Или Джон. Она хочет сделать это одна. Ей единственной не все равно, что она откопает в библиотеке.