Элиз Вюрм - Каждый раз, когда мы влюбляемся

Жан посмотрел на молодую женщину с интересом.

– Salut! – Улыбнулся ей он. – Ça Va?

– Франция. Париж… – Лукаво улыбнулась она.

Мужчина заходит в аптеку…

– Дайте мне, пожалуйста, черный презерватив.

– А почему именно черный?

– Понимаете ли, у моей любовницы умер муж…

– О, мсье! Как это тонко…

Жан и Элизабет захохотали.

– Жизнь – это анекдот, месье, иногда хороший, а иногда не очень! – Подмигнула ему Корки.

– Как вы жили бы, если бы Лино не любил вас? – Вдруг спросил ее Жан.

Элизабет не удивил этот вопрос, она знала, что он пришел к ней… за силой.

– Я бы жила, – Честно сказала ему она. – Я бы жила любя. Я бы жила любя его все равно… Даже сидя в самолете, в салоне первого класса/ Я все равно вижу тебя/ Ты в моем прошлом/ За стеклом/ В музее моей памяти…

– Хемингуэй? – Улыбнулся он.

– Канье Вест.

Элизабет поняла о чем Жан спрашивает ее – о чем он хотел спросить ее, как ему жить зная что Мэри любит Лино. Она подумала, никак, просто жить. Корки права – жизнь это… комедия-трагедия-фарс! Все и всегда заканчивается диким удивлением, казалось, так не могло быть, но стало.

Элизабет вспомнила, как Лино сказал ей «У господина Наосигэ среди многих висевших свитков один гласил: «К важным делам относись легко»15… Что я хочу сказать тебе? В отношении к жизни должна присутствовать определенная легкость. К жизни нельзя относиться слишком серьезно – это как предупреждения на пачках сигарет: курение вызывает диарею!

Она засмеялась.

– Жизнь тоже?

– Скорее, изжогу, малыш!

Ямочки на его щеках.

– У Богомилов есть миф о сотворении Адама: «Когда же все это произошло, то он (Сатана) сотворил Адама и попытался вдохнуть в Адама душу, которую он украл у Бога. Он вдунул ее через рот, но она вышла наружу через задний проход. Он вдунул ее снова через задний проход, но она вышла наружу через рот. И хотя он делал это много раз, душа выходила наружу, отказываясь поселиться в том, что он сотворил, и выходя наружу то через рот, то через задний проход. И поскольку он не смог заставить ее остаться в теле, чтобы Адам ожил, то он оставил его (т. е. тело) и оно лежало безжизненно 300 лет»…

Лино улыбнулся.

– Интересная мысль… тело от Сатаны, а душа от Бога.

– Да, – Заинтересовалась Элизабет. – Большинство из нас, людей, живут желаниями тела, то есть, желаниями Сатаны???

– Возможно. – Согласился с ней он. – В сегодняшнем мире Интернета и антидепрессантов, это звучит странно, но…

Лино нежно обнял ее за плечи.

– Поскреби современного человека и оттуда вылезет обезьяна!

– И вылезает! – Рассмеялась Элизабет.

Они заглянули друг другу в глаза.

– Но из тебя не вылезает, Элизабет!

– Вылезает, к сожалению, или к счастью! – Заулыбалась она.

– К счастью??? – Удивился Лино.

– Да, моя обворожительная любовь, иногда я не могу сдержаться, и ревную, завидую…

– Ты?! – Очень удивился он.

– Я! – Весело кивнула ему Элизабет. – Помнишь, как Иуда спросил Иисуса: «Как себя переменить?», ревную, потому, что нужно было сделать это раньше, (переменить себя)! Завидую наглым, им так легко жить: хоть ссы в глаза – все божья роса!

Лино задумчиво улыбнулся, мужчина окруженный облаком сигарного дыма.

– Будь сильной, мой цветочек, будь терпеливой! Ничто не происходит по воле Случая! Все, что с нами происходит, все наши вина или наша заслуга!

Элизабет сказала Жану:

– Der müde Tod (Усталая смерть)…

– Партия завершена. Победа за мной! – Счастливо вздохнула Любовь.

– Я по-дружески поддавалась. – Устало улыбнулась Смерть»…

Смерть выигрывает, Жан. Всегда! Жизнь не выигрывает! Человек живет мгновениями счастья. Жизнь и смерть всего лишь пылинки в сравнении с хотя бы одним, единственным мгновением счастья! Знаете, почему стоит жить? Ради счастья, которое уже было и еще будет! Все может измениться, это нужно понять, это нужно понимать. Мы ничего не теряем, только обретаем…

– Обретаем? – Смутился он.

– Да, месье, вы же сами сказали мне «Те, кому мы отдали все, должны принадлежать нам», они и принадлежат, мы объявили их своими…

Лино приехал из больницы уставший.

– Женщина, которую я когда-то лечил, сказала мне «Я умираю в одиночестве… Какую жизнь я прожила? Грешную или полную разочарований?».

Он посмотрел на нее утомленно и нежно.

– Вы прекрасны как никогда! Для мужчины нет ничего лучше прекрасной женщины ждущей его дома!

– Спасибо, моя очаровательная любовь, а для женщины? – Заулыбалась его глазам, Элизабет.

– Быть любимой, чувствовать это, знать.

Ямочки на его щеках.

– Мир женщины это семья, а мир мужчины – проблемы. Знаешь, почему столько войн? Большим мальчикам скучно жить, им нужны большие игры!

– Тебе тоже скучно?

Она прикоснулась к его щеке.

– Мне?

Он замер.

– У меня на работе каждый день война!

– Я знаю!

Элизабет нежно погладила его по щеке.

– Однажды Жан сказал мне «Смерть взяла свое. Все берет свое – смерть, жизнь, чувства! Не будем отдавать ей больше того, что в ее власти! Не будем терять друг друга из-за смерти! Обидно. Не обидно из-за женщины, а из-за смерти – да!»…

Музыка Джорджа С. Клинтона рядом с ними… «The Right».

– И вы не потеряли друг друга, не из-за смерти, не из-за женщины!

– Потеряли, малыш.

Странно Лино посмотрел на нее, с переживанием, но без сожаления.

Элизабет удивил этот взгляд – переживание без сожаления…

Она поняла, что он думает о них, но не больше, чем о себе!

Элизабет это поразило.

Она попробовала вино со вкусом человеческой слезы, имя которой Лето. Лето… короткое как смерть, и прекрасное как жить!

Элизабет вспомнила «Как вы жили бы, если бы Лино не любил вас?». Ей вдруг показалось, что он спросил ее «вы бы смогли полюбить кого-то другого?». Что она ответила бы ему? Не люблю драм! Ненавижу проигрывать! Я бы улыбалась! Я была бы самой красивой! Я бы каждый день покупала себе новое платье – я бы жила как Дьяволица!

Элизабет посмотрела на Лино, ей захотелось заплакать, но она улыбнулась ему…

О, этот мужчина!

Элизабет подумала, смогла бы я полюбить кого-то другого? Смогла бы. Я бы хотела быть счастливой, тот, кто хочет быть счастливым, счастлив!

– Я так боялся предать их обоих, – Вдруг сказал ей Лино. – Что они меня не поняли.

– Что не поняли? – Смутилась она.

Он улыбнулся легкой, ироничной улыбкой.

– Одна умная женщина сказала: «Мои мужчины говорили мне, что не могут жить без меня, но не один не умер после расставания». Я тоже, Элизабет, я тоже не умер после расставания.

Лино накрыл ее руку своей рукой.

– Я не умер потому, что хотел жить.

Он сильно сжал ее руку.

– Я не наказал себя смертью, но наказал жизнью – тоской по женщине, в которую был влюблен. Я хотел вернуться к ней, но вернуться к ней, означало бы… что Жан меня не простит. Я был моложе, Элизабет, я не понимал: нам все равно никто ничего не простит!

Они ужинали, Корки приготовила очень вкусный ужин, впрочем, как и всегда.

Элизабет думала о словах Лино, о Жане и Мэри, о Мэри. Она вспомнила «Я хотел вернуться к ней, но вернуться к ней, означало бы… что Жан меня не простит».

Элизабет захотелось спросить Лино:

– Ты сказал мне, что хотел вернуться к Мэри, но не сделал этого из-за Жана… Ты боялся его непрощения или прощения?

– Прощения?

Он удивился и смутился.

– Мне кажется, что непрощенными жить… спокойнее, чем прощенными.

Странно Лино посмотрел на нее… Он ее понял.

– Ты права – я предпочел жить непрощенным.

Они заглянули друг другу в глаза.

– А ты, Элизабет, девочка моя, что предпочла ты?!

Жажда в его голосе… прощения-понимания – прощения до конца!

Элизабет подумала, смотря в его лазурно-голубые глаза, ты меня понимаешь.

– Что тебе ответить… Ты сказал мне «Я не понимал: нам все равно никто ничего не простит». Я тоже этого не понимала! Боюсь, что всю мою жизнь я придерживалась философии неудачницы… Ты не замечал, что неудачники любят философствовать?

– Неудачницы??? – Смутился Лино.

– Я ничего не меняла! Я боялась – как и ты, что из-за меня, из-за моего желания быть счастливой, пострадают другие люди.

– Да, я боялся, – Мрачно сказал ей он. – Я буду любить, а ему будет больно…

– А может… пусть ему было бы больно, но… он бы выздоровел. Он бы…

– Протрезвел и потерял надежду? – Подсказал ей Лино. – Не надо, Элизабет, мы не Сатана, чтобы отнимать последнее!

Он нежно погладил ее плечо.

– Ты сказала мне «И все же некоторые из нас проснувшись внезапно ночью не могут забыть таинственные миражи восхитительных холмов и садов, поющих на солнце фонтанов, золотых утесов, нависающих над спокойными морями»… Не делай зла ради добра. Не бывает… доброты зла. Так не бывает! Человеку, чтобы жить нужна мечта и надежда!

Лино посмотрел на нее очень ласково.

– Будь верна, жена моя – Любви, к близким и далеким! Далекие, они тоже близкие, но нам за них не страшно…

– Им мы тоже должны быть верны, тем, кто любит нас больше, чем мы их?

Странно Элизабет почувствовала себя.

Она думала, что Любовь проще, а она оказывается Демон…

– Они полюбили нас за что-то… – Сказал ей Лино. – И любят. Это значит, что … мы еще люди.

– Еще? – Удивилась Элизабет.

Он взял свой бокал, отпил вина.

– Нет более жестокого человека, чем тот, который хочет быть счастливым! У счастья нет совести, у счастья нет морали!

Она поняла его.

– Человек не был создан для того, чтобы быть счастливым, – Сказала Элизабет, Лино. – С годами я начала это понимать. Я не верю во всю эту идеологическую чушь что «бог это любовь» и прочее высокопарное дерьмо!

Он мягко улыбнулся.

– Я тоже не верю. Я верю только в то, что можно почувствовать – в тепло солнечного света, в удары наших сердец, в умирающих, и цепляющихся за жизнь!

– Ты так говоришь… – Смятенно улыбнулась Элизабет. – Словно они самые живые из всех живых, умирающие и цепляющиеся за жизнь…

– Мне с ними интересно.

Лино заглянул ей в глаза.

– Это они «познакомили» меня с Шопеном, со стариком и морем…

Он задумался.

– Мысленно он всегда звал море la mar, как зовут его по-испански люди, которые его любят. Порою те, кто его любит, говорят о нем дурно, но всегда как о женщине, в женском роде. Рыбаки помоложе называют море el mar, то есть в мужском роде. Они говорят о нем как о пространстве, как о сопернике, а порою даже как о враге16…

Лино вновь посмотрел на нее.

– Ты понимаешь, любимая? Жизнь это Женщина! Мужчина, который любит свою женщину, простит ей все!

Улыбка, в ней была буря, в этой улыбке.

– А может, нечего прощать, жена? Как глупо что-то прощать или не прощать.

– Глупо? – Удивилась и смутилась Элизабет.

– Разве прощая кого-то, ты станешь любить этого человека больше, а не прощая, меньше?!

Она вспомнила музыку Клиффа Мартинеса к фильму Стивена Содерберга «Солярис» и «Is That What Everybody Wants».

Лино прав – не прощая Бальтазара, она не любила его меньше, и не ненавидела меньше. Почему? Ей хотелось дать ему пощечину, и погладить его по щеке. Ей хотелось спросить его, криком и шепотом, почему?! Почему ты отказался понимать своих детей?

Элизабет подумала, нам нужно было немного понимания, а тебе – чтобы ты объяснил!

Она поняла, что он пытался. Чем старше она становилась, тем больше он… терял себя.

Элизабет вспомнила, как Лино сказал ей «Любимые это Душа, а друзья – Сердце. Сердце можно вырвать и жить, Душу тоже можно убить, но мы потеряем себя». Сейчас она поняла его. Теряя друзей мы переживаем, а теряя любимых теряем что-то в себе безвозвратно.

Канье Вест в ее памяти читающий «Ты похожа на грех/ Я чувствую жажду».

Лино сидящий рядом с ней, мужчина одетый в голубые джинсы Dsquared2 и черную футболку с тремя танцующими слонятами.

Элизабет вспомнила «Если все любят блондинок – люби рыжих. Чем больше они любят блондинок – тем больше люби рыжих. Будь верным в любви к рыжим, люби рыжих до безумия – и тебя полюбят блондинки.

Если все ходят в коже – забудь о коже. А как же мода? Сам будь модой.

Если все любят Россию – люби Индию. Когда ты полюбишь Индию, когда ты зайдешь с той стороны, ты увидишь Россию такой, какой ее мало кто видит, и тогда сам решишь, любить ее или нет.

Если все вокруг ходят хмурыми – ходи веселым. Ходи веселым назло им всем.